Неточные совпадения
Люблю, военная столица,
Твоей твердыни дым и гром,
Когда полнощная царица
Дарует сына в царский дом,
Или победу над врагом
Россия снова торжествует,
Или, взломав свой синий
лед,
Нева к
морям его несет
И, чуя вешни дни, ликует.
Полномочные опять пытались узнать, куда мы идем, между прочим, не в Охотское ли
море, то есть не скажем ли, в Петербург. «Теперь пока в Китай, — сказали им, — в Охотском
море —
льды, туда нельзя». Эта скрытость очевидно не нравилась им. Напрасно Кавадзи прищуривал глаза, закусывал губы: на него смотрели с улыбкой. Беда ему, если мы идем в Едо!
Хей-ба-тоу тоже решил зазимовать на Кусуне. Плавание по
морю стало затруднительным: у берегов появилось много плавающего
льда, устья рек замерзли.
Вода в протоках кое-где начала замерзать. Вмерзшая в
лед рыба должна остаться здесь на всю зиму. Весной, как только солнышко пригреет землю, она вместе со
льдом будет вынесена в
море, и там уничтожением ее займутся уже морские животные.
Очевидно, благоприятствующими моментами для совершения побегов служат теплая погода, работа вне тюрьмы, ход периодической рыбы, созревание в тайге ягод, а у поселенцев картофеля, затем
море, покрытое
льдом, когда Сахалин перестает быть островом.
[Горн<ый> инж<енер> Лопатин в середине июня видел здесь
лед, который покрывал
море;
лед этот простоял до июля.
Начинается она в апреле тотчас по вскрытии
льда под Уральском и продолжается около двух месяцев по всему пространству Урала до
моря.
«Ахан, опущенный в
море под
лед, вешается в перпендикулярном к поверхности положении и придерживается на обоих краях и на средине тремя веревками или петлями, для коих делается три проруба и в кои вдевают палки или шестики на
льду, над прорубами лежащие.
В наши долгие, жестокие зимы очень приятно после снежной вьюги, свирепствовавшей иногда несколько дней, особенно иногда после оренбургского бурана, когда утихнет метель и взрытые ею снежные равнины представят вид
моря, внезапно оцепеневшего посреди волнения, — очень весело при блеске яркого солнца пробраться по занесенной тропинке к занесенным также язам, которые иногда не вдруг найдешь под сугробами снега, разгресть их лопатами, разрубить
лед пешнями и топорами, выкидать его плоским саком или лопатой и вытащить морду, иногда до половины набитую налимами.
Метели, снега и туманы
Покорны морозу всегда,
Пойду на моря-окияны —
Построю дворцы изо
льда.
Приятели оделись и пошли в павильон. Тут Самойленко был своим человеком, и для него имелась даже особая посуда. Каждое утро ему подавали на подносе чашку кофе, высокий граненый стакан с водою и со
льдом и рюмку коньяку; он сначала выпивал коньяк, потом горячий кофе, потом воду со
льдом, и это, должно быть, было очень вкусно, потому что после питья глаза у него становились маслеными, он обеими руками разглаживал бакены и говорил, глядя на
море...
Весной распускались сирени, в полях пробивалася травка; очистилось
море от
льда, и тихо у пристани колыхался большой пароход, готовый назавтра отчалить далеко.
Один ее все голодом
морил, недели с три
морил, пока у дьяконицы язык не отнялся; другой холодной водой ее обливал, третий
льдом ее обложил — нет нашей дьяконице лучше и шабаш: урчит в утробе и конец делу, а потом под сердце.
Формалисты довольствуются тем, что выплыли в
море, качаются на поверхности его, не плывут никуда, и оканчивают тем, что обхватываются
льдом, не замечая того; наружно для них те же стремящиеся прозрачные волны — но в самом деле это мертвый
лед, укравший очертания движения, живая струя замерла сталактитом, все окоченело.
В философии, как в
море, нет ни
льда, ни хрусталя: все движется, течет, живет, под каждой точкой одинакая глубина; в ней, как в горниле, расплавляется все твердое, окаменелое, попавшееся в ее безначальный и бесконечный круговорот, и, как в
море, поверхность гладка, спокойна, светла, беспредельна и отражает небо.
Смотря с берега на зеркальную поверхность
моря, можно дивиться робости пловцов; спокойствие волн заставляет забывать их глубину и жадность, — они кажутся хрусталем или
льдом.
Сама Природа заграждает, кажется, дальний путь нашим флотам, окружая
льдами гавани России на половину года; но Гений Монархини побеждает Природу, и волны
моря Средиземного пенятся под рулями Российскими.
У берега широко белела пена, тая на песке кисейным кружевом, дальше шла грязная лента светло-шоколадного цвета, еще дальше — жидкая зеленая полоса, вся сморщенная, вся изборожденная гребнями волн, и, наконец, — могучая, спокойная синева глубокого
моря с неправдоподобными яркими пятнами, то густофиолетовыми, то нежно-малахитовыми, с неожиданными блестящими кусками, похожими на
лед, занесенный снегом.
Сидишь ли ты в кругу своих друзей,
Чужих небес любовник беспокойный?
Иль снова ты проходишь тропик знойный
И вечный
лед полунощных
морей?
Счастливый путь!.. С лицейского порога
Ты на корабль перешагнул шутя,
И с той поры в
морях твоя дорога,
О волн и бурь любимое дитя!
Вазуза весной раньше ломает
лед и проходит, а Волга позднее. Но когда обе реки сходятся, в Волге уже 30 саженей ширины, а Вазуза еще узкая и маленькая речка. Волга проходит через всю Россию на три тысячи сто шестьдесят верст и впадает в Хвалынское (Каспийское)
море. И ширины в ней в полую воду бывает до двенадцати верст.
Я зрел ваши
льды, сверкающие от
моря до
моря, ваши снега, алеющие под утренней зарей, в небо вонзались эти пики, и душа моя истаевала от восторга.
Летом, в теплую погоду, можно как-нибудь скоротать ночь и без огня, но теперь, поздней осенью, когда к утру вода покрывается
льдом, без теплой одежды и с мокрыми ногами это было опасно. Обыкновенно на берегу
моря вблизи рек всегда можно найти сухой плавник, но здесь, как на грех, не было дров вовсе, одни только голые камни.
17 апреля сильный ветер и волнение с
моря взломали
лед в устье реки.
В давние времена несколько орочей отправилось за нерпами, но
лед, на котором они охотились, оторвало от берега и унесло в
море.
Апреля 18 русская эскадра была в Зунде.
Льды задержали ее в Балтийском
море, и корабли не ранее 11 мая могли бросить якори в Кронштадтском рейде. Исполняя приказание графа Орлова, Грейг никому не выдавал пленницы. Офицерам и матросам, под страхом строжайшего наказания, запрещено было говорить о ней. В самый день прихода в порт адмирал послал в Москву донесение императрице о благополучном прибытии эскадры в Россию.
Вечером Катя одиноко сидела на скамеечке у пляжа и горящими глазами смотрела в вольную даль
моря. Крепкий
лед, оковывавший ее душу, давал странные, пугавшие ее трещины. Она вспомнила, как ее охватило страстное желание остаться там, где люди, среди бодрящей прохлады утра, собирались бороться и умирать. И она спрашивала себя: если бы она верила в их дело, отступилась ли бы она от него из-за тех злодейств, какие сегодня видела?