Неточные совпадения
Выговорив самое главное, девушка повернула голову, робко посмотрев на старика. Лонгрен сидел понурясь, сцепив
пальцы рук между колен, на которые оперся локтями. Чувствуя взгляд, он поднял голову и вздохнул. Поборов тяжелое настроение, девушка подбежала к нему, устроилась сидеть рядом и, продев свою
легкую руку под кожаный рукав его куртки, смеясь и заглядывая отцу снизу в лицо, продолжала с деланым оживлением...
Она вертела в
пальцах тонкий стебелек полевого цветка,
легкая мантилья спустилась ей на локти, и широкие серые ленты шляпы прильнули к ее груди.
Самгин, любезно улыбаясь, слушал ее задорную болтовню и видел, что, когда эта женщина толкает
пальцами,
легкие слова ее тоже как будто металлически щелкают, точно маленькие ножницы, а веселая искра синих глаз вспыхивает ярче.
— Да… Недоразумение, — ответил Самгин и выслушал искусный комплимент за сдержанность, с которой он относится к словесным битвам народников с марксистами, — «Битвам не более ожесточенным», — признал Прейс, потирая свои тонкие ладони, похрустывая
пальцами. Он тотчас же с
легкой иронией прибавил...
Она ушла
легкой своей походкой, осторожно ступая на
пальцы ног. Не хватало только, чтоб она приподняла юбку, тогда было бы похоже, что она идет по грязной улице.
Через несколько минут
легкий стук в дверь, и вошел важный барин в ермолке с кисточкой, в турецком халате с красными шнурами. Не обращая на нас никакого внимания, он прошел, будто никого и в комнате нет, сел в кресло и стал барабанить
пальцами по подлокотнику, а потом закрыл глаза, будто задремал. В маленькой прихожей кто-то кашлянул. Барин открыл глаза, зевнул широко и хлопнул в ладоши.
Он спустился с приступки забора и, заложив
палец в рот, издал
легкий, осторожный свист. Девочки насторожились, пошептались о чем-то, и старшая, как будто вдогонку за разбежавшимся колесом, перепорхнула по двору к тому месту, где мы стояли за забором, и тоже поднялась, держась за балясины. Увидев меня, она вдруг потупилась.
Цвет перьев сизый, даже голубоватый, с
легкими отливами; ноги торчат совершенно в заду, лапки зеленоватого цвета, перепонки между
пальцами очень плотные.
Вместо ответа, Семеныч привлек к себе бойкую девушку и поцеловал прямо в губы. Марья вся дрожала, прижавшись к нему плечом. Это был первый мужской поцелуй, горячим лучом ожививший ее завядшее девичье сердце. Она, впрочем, сейчас же опомнилась, помогла спуститься дорогому гостю с крутой лестницы и проводила до ворот. Машинист, разлакомившись
легкой победой, хотел еще раз обнять ее, но Марья кокетливо увернулась и только погрозила
пальцем.
Легкие удары тоненького женского
пальца в дощатую дверь причиняли ей такое несносное мучение, которое можно сравнить только с тем, как если бы начали ее бить по голове железными молотами.
Луша сухо засмеялась, хрустнув
пальцами. В запыленные, давно непротертые окна пробивался в комнату тот особенно яркий свет, какой льется с неба по утрам только после грозы, — все кругом точно умылось и блестит детской, улыбающейся свежестью. Мохнатые лапки отцветших акаций едва заметно вздрагивали под
легкой волной набегавшего ветерка и точно сознательно стряхивали с себя последние капли ночного дождя; несколько таких веточек с любопытством заглядывали в самые окна.
— Жаворонок! — Серые глаза Софьи ласково разгорались, и тело как будто поднималось от земли навстречу музыке, невидимо звеневшей в ясной высоте. Порою она, гибко наклоняясь, срывала полевой цветок и
легкими прикосновениями тонких быстрых
пальцев любовно гладила дрожащие лепестки. И что-то напевала, тихо и красиво.
Здороваясь с Власовой, он обнимал всю ее руку крепкими
пальцами, и после такого рукопожатия на душе становилось
легче, спокойнее.
Я — как фотографическая пластинка: все отпечатываю в себе с какой-то чужой, посторонней, бессмысленной точностью: золотой серп — световой отблеск на громкоговорителе; под ним — ребенок, живая иллюстрация — тянется к сердцу; засунут в рот подол микроскопической юнифы; крепко стиснутый кулачок, большой (вернее, очень маленький)
палец зажат внутрь —
легкая, пухлая тень-складочка на запястье.
Дама юнкера Александрова немного отодвинулась от него; протянула ему на уровне своего плеча красиво изогнутую, обнаженную и еще полудетскую руку. Он с
легким склонением головы принял ее, едва касаясь
пальцами кончиков ее тоненьких
пальцев.
Левой рукой Олеся быстро сучила белую, мягкую, как шелк, кудель, а в правой у нее с
легким жужжанием крутилось веретено, которое она то пускала падать почти до земли, то ловко подхватывала его и коротким движением
пальцев опять заставляла вертеться.
Я видал наплавки, очень искусно вырезанные из осокоря, представляющие рыбу, птицу и даже человека; но вообще наплавок бывает в средине толще.] длиною и толщиною в
палец, из
легкого дерева, или древесной коры осокоря, или из пробки, привязываемая к лесе в каком угодно расстоянии от крючка.
Холодные, крючковатые
пальцы касались шеи Лунёва, — он, стиснув зубы, отгибал свою голову назад и всё сильнее встряхивал
лёгкое тело старика, держа его на весу.
Один из них — длинноволосый, в
лёгком пальто, застёгнутом до подбородка, в измятой шляпе — озябшими, красными
пальцами крутил острую рыжую бороду и нетерпеливо постукивал о землю ногами в худых башмаках.
Опять мигнул
пальцем правой руки, и старик отторочил от седла
легкую, как пуховое одеяло, бурку.
— Вздор? хотите, это будет не вздор? Попросите-ка меня хорошенько и потом
палец мне отрежьте, если же сегодня же не будете его невестою! Да нет ничего
легче уговорить или сманить на что-нибудь дядюшку! Он на все говорит: «Ну да, ну да!» — сами слышали. Мы его женим так, что он и не услышит. Пожалуй, обманем и женим; да ведь для его же пользы, помилосердуйте!.. Хоть бы вы принарядились на всякий случай, Настасья Петровна!
Отчаянным мазуром летал он, тормоша и подбрасывая за руку свою
легкую даму; становился перед нею, не теряя такта, на колени, вскакивал, снова несся, глядел ей с удалью в ее голубиные глазки, отрывался и, ловя на лету ее руки, увлекал ее снова и, наконец, опустившись на колено, перенес через свою голову ее руку, раболепно поцеловал концы ее
пальцев и, не поворачиваясь к дамам спиною, задом отошел на свое место.
Ноздри их расширялись и трепетали от веявшего на них аромата ее тела, и дрожащими
пальцами они старались незаметно прикоснуться к краю ее чуть колебавшейся
легкой одежды.
Г-н Ратч шел сзади, придерживаясь концами
пальцев за крышу, и все твердил: «
Легче,
легче!» За ним вперевалочку плелась Элеонора Карповна, в черном платье, тоже с плерезами, окруженная всем своим семейством; после всех выступал Виктор в новеньком мундире, при шпаге, с флером на рукоятке.
Пальцы у него были искривлены ревматизмом,
легкие воспалены, а на ногах натянулись синие узлы вен.
— Смотри же, — заметила Ненила Макарьевна, погладила ее по щеке и вышла вслед за мужем. Маша прислонилась к спинке кресел, опустила голову на грудь, скрестила
пальцы и долго глядела в окно, прищурив глазки…
Легкая краска заиграла на свежих ее щеках; со вздохом выпрямилась она, принялась было шить, уронила иголку, оперла лицо на руку и, легонько покусывая кончики ногтей, задумалась… потом взглянула на свое плечо, на свою протянутую руку, встала, подошла к зеркалу, усмехнулась, надела шляпу и пошла в сад.
— Сейчас, — сказал он и, взяв топор в правую руку, положил указательный
палец левой руки на чурбан, взмахнул топором и ударил по нем ниже второго сустава.
Палец отскочил
легче, чем отскакивали дрова такой же толщины, перевернулся и шлепнулся на край чурбана и потом на пол.
Авдотья Максимовна (вставая и покрываясь платком). Да отсохни у меня язык, если я у него попрошу хоть копейку! (Подходит к нему.) Не будет вам счастья, Виктор Аркадьич, за то, что вы наругались над бедной девушкой… Вы у меня всю жизнь отняли. Мне теперь
легче живой в гроб лечь, чем домой явиться: родной отец от меня отступится; осрамила я его на старости лет; весь город будет на меня
пальцами показывать.
Небо было ясное, чистое, нежно-голубого цвета.
Легкие белые облака, освещенные с одной стороны розовым блеском, лениво плыли в прозрачной вышине. Восток алел и пламенел, отливая в иных местах перламутром и серебром. Из-за горизонта, точно гигантские растопыренные
пальцы, тянулись вверх по небу золотые полосы от лучей еще не взошедшего солнца.
Андрей. Ведь вот только десять слов сказать, там и
легче будет, как гора с плеч свалится; да как их эти слова-то, выговоришь?.. Готовы они, на губах вертятся, а изнутри-то совесть как огнем жжет!.. (Садится к столу и снимает с
пальца кольцо.) Уж решено, кончено, обдумано, а, точно, что живое отрываю от себя!.. Да и та мысль в голову лезет.., не отдать бы мне своего счастья с этим кольцом!..
Лошади глубоко провалились в снег, но быстро и испуганно выкарабкались из него, усиленно мотая головами и храпя. Тотчас же копыта их застучали тверже. По
легкому ходу полозьев Цирельман догадался, что сани въехали на лед. Он не сводил глаз со светлой, черневшей своим откосом на снегу плотины и все крепче впивался
пальцами в поручни. Файбиш стоял в санях и тоже глядел на плотину. Его короткие руки дрожали от усилия, с которым он сдерживал рвавшихся вперед лошадей.
— Нет, погоди! — И от
легкого прикосновения
пальцев офицер вздрогнул. — Вообрази, что и там, в городе, и везде, куда бы я ни пошел, меня подстерегают. Иду я, идет какой-то человек и меня подстерегает. Или сажусь я в коляску, а мимо проходит человек и кланяется — он меня подстерегает.
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы
легкие навстречу им бегут,
И
пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута — и стихи свободно потекут.
Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,
Но чу! — матросы вдруг кидаются, ползут
Вверх, вниз — и паруса надулись, ветра полны;
Громада двинулась и рассекает волны.
Священник кончил свое дело и перекрестил умирающую. Она подавала еще слабые признаки жизни
легким хрипением и медленной икотой, но посинелые
пальцы рук и вытянутые ноги все больше и больше холодели. Смерть одолевала…
Пан Тадеуш, насвистывая какую-то французскую шансонетку и подщелкивая
пальцами, с
легким канканным подергиванием прошелся по комнате и снова стал пред Анзельмом.
Я протянул руку, и своей горячей большой рукою Магнус словно обнял мою ладонь и
пальцы и долго держал их в этой странной ванне, напряженной, словно проникнутой какими-то электротоками. Потом отпустил с
легким вздохом.
Главный врач притворялся, что не слышит ворчаний, тыкал
пальцем в окровавленное
легкое и говорил...
Бархатные глаза Фролова вспыхнули. Он обмотал вокруг
пальца угол скатерти, сделал
легкое движение, и закуски, подсвечники, бутылки — всё со звоном и с визгом загремело на пол.
И испанская графиня с романическими приключениями, и итальянский аббат, декламировавший «Божественную комедию» после обеда, и американский доктор, имевший вход в Тюльери, и юный драматург с длинными волосами, и пьянистка, сочинившая, по собственным словам, лучшую польку в мире, и несчастная красавица вдова с тремя перстнями на каждом
пальце, — мы все по-человечески, хотя поверхностно, но приязненно относились друг к другу и унесли друг от друга кто
легкие, а кто искренние сердечные воспоминания.
Легкое прикосновение к нашим
пальцам холодной нежной тонкой руки — и она исчезла за дверью залы так же быстро, почти незаметно, как и в первый раз.
Вся спальня была наполнена каким-то белым фосфорическим светом. У самой его кровати стоял тот самый старый боярин, который являлся ему во сне прошлой ночью. Но видение вчерашней ночи было смутно. В памяти князя остался лишь
легкий абрис сонного видения да грозящий ему неимоверной величины
палец, который затем уперся ему в грудь так сильно, что он с трудом дышал.
В это время Степан Сидорович нажал
пальцем дощечку. Раздался
легкий треск, верхнее дно укладки приподнялось, и обнаружились уложенные рядком объемистые пачки крупных ассигнаций.
Оса все ныряла из одежды в одежду, и женщины, изгибаясь всем станом, так трепетали, боясь укушения осы, что их огненные пятки и
пальцы ног вертелись подобно волчку, сливаясь в одну огненную точку, меж тем как девушки поспешно срывали с себя
легкий покров за покровом, пока явились перед всеми совершенно нагие…
Не могу иначе как смирением назвать чувство, которое вместе с холодом от реки
легким ознобом проникло в меня… нет, не знаю, как это случилось, но от самых вершин мудрости и понимания, на которых я только что был, я внезапно спустился в такой трепет, в такое чувство малости своей и страха, что
пальцы мои в кармане сразу высохли, застыли и согнулись, как птичьи лапы. «Струсил!» — подумал я, чувствуя жестокий страх перед смертью, которую готовил себе, и забывая, что гирьки я бросил раньше, и от самоубийства отказался раньше, нежели почувствовал страх.