Чаще всего называют дружбу бескорыстным чувством; но настоящее понятие о ней до того затерялось в
людском обществе, что такое определение сделалось общим местом, под которым собственно не знают, что надо разуметь.
Я так долго возмущался против этой несправедливости, что наконец понял ее: он вперед был уверен, что всякий человек способен на все дурное и если не делает, то или не имеет нужды, или случай не подходит; в нарушении же форм он видел личную обиду, неуважение к нему или «мещанское воспитание», которое, по его мнению, отлучало человека от всякого
людского общества.
Мимо корыстных расчетов, окруженная вполне заслуженным общим уважением, эта женщина, не получившая никакого образования, была чужда многих пороков, слабостей и предрассудков, которые неодолимо владели тогдашним
людским обществом.
Темные молодые личности делали мне из вяза луки и самострелы; высокий штык-юнкер с красным носом вертел меня на воздухе, как щепку, приучая к гимнастике. Только «профессор» по-всегдашнему был погружен в какие-то глубокие соображения, а Лавровский в трезвом состоянии вообще избегал
людского общества и жался по углам.
И вдруг он вспомнил разом, что маленькая фея обещала показаться ему одному, а их тут было целое общество: и папа, и Сережа, и Юрик, и старик. А феи, как всем известно, боятся
людского общества. Значит, чтобы увидеть фею, ему необходимо одному вернуться в портретную.
Понять и полюбить его могла только женщина, испытавшая горе, людскую несправедливость, понявшая, как и он, чего стоит эта показная сторона
людского общества.
А посмотришь, так вся их жизнь есть не что иное, как удовлетворение потребностям тела и лицемерное исполнение разных обрядов и обычаев», — думал он, и ему вдруг нестерпимо захотелось пересоздать
людские общества, сделать жизнь людей искренней, приятней, разумней.
Разврат выработал себе свои обычаи, почти принципы, и царствует в
людском обществе, среди хаоса понятий и страстей, среди анархии нравов…»
Неточные совпадения
— Нет, есть: как между больным и здоровым. Легкие у чахоточного не в том положении, как у нас с вами, хоть устроены одинаково. Мы приблизительно знаем, отчего происходят телесные недуги; а нравственные болезни происходят от дурного воспитания, от всяких пустяков, которыми сызмала набивают
людские головы, от безобразного состояния
общества, одним словом. Исправьте
общество, и болезней не будет.
Кулыгин(целует Ирине руку). Прощай. Завтра и послезавтра целый день отдыхать. Всего хорошего! (Идет.) Чаю очень хочется. Рассчитывал провести вечер в приятном
обществе и — о, fallacem hominum spem! [О, призрачная надежда
людская! (лат.)] Винительный падеж при восклицании…
«Да, это было бы так, если бы все люди разом поняли, что всё это дурно и не нужно нам», — говорят люди, рассуждая о зле жизни
людской. «Положим, один человек отстанет от зла, откажется от участия в нем, — что же это сделает для общего дела, для жизни людей? Изменение жизни
людской делается всем
обществом, а не одиночными людьми».
Для читателя с живою душою совершенно очевидно, что никакого преступления Анна не совершила. Вина не в ней, а в
людском лицемерии, в жестокости закона, налагающего грубую свою руку на внезаконную жизнь чувства. Если бы в
обществе было больше уважения к свободной человеческой душе, если бы развод не был у нас обставлен такими трудностями, то Анна не погибла бы… Такой читатель просто пропускает эпиграф романа мимо сознания: слишком ясно, — никакого тут не может быть места для «отмщения».
Сергей Петрович. Беда какая! Я дам ей свое имя; мой герб будет ее гербом. Она образована как нельзя лучше, и не пристыдит меня в
обществе. Ты знаешь меня: мне нужна добрая, избранная сердцем подруга; отцу моему нужно все, что только мне хочется, а пересуды
людские я и в грош не ставлю. Не мне охота жертвовать им своим счастьем.
Прежде всего показалось подозрительным то, что Савин впервые застраховал 18 января 1882 года, то есть за полгода до пожара, в „Российском страховом
обществе“, через посредство живущего в Туле агента
общества статского советника Мерцалова, дом в 20 000 рублей, отдельно от него каменный флигель в 6000 рублей и смешанную
людскую постройку в 4000 рублей.
Всепожирающий ненасытный идол
людской страсти, под гнетом тяжелой пяты которого живет современное
общество, требует все новых и новых жертв.