Даже в истории народов: этими случаями наполнены томы Юма и Гиббона, Ранке и Тьерри;
люди толкаются, толкаются в одну сторону только потому, что не слышат слова: «а попробуйте — ко, братцы, толкнуться в другую», — услышат и начнут поворачиваться направо кругом, и пошли толкаться в другую сторону.
Люди толкались, забегая один вперёд другого, размахивали руками, кидали в воздух шапки, впереди всех, наклонив голову, точно бык, шёл Мельников с тяжёлою палкой в руках и национальным флагом на ней. Он смотрел в землю, ноги поднимал высоко и, должно быть, с большой силою топал о землю, — при каждом ударе тело его вздрагивало и голова качалась. Его рёв густо выделялся из нестройного хаоса жидких, смятённых криков обилием охающих звуков.
Левшин. Ничего! Теперь — страшно, а завтра — все пройдет. И опять начнут
люди толкаться… Упадет человек, которого затолкают, все замолчат на минутку, сконфузятся… вздохнут — да и опять за старое!.. Опять своим путем… Темнота! А вот вы, барышня, вины своей не чувствуете: вам и покойники не мешают, вы и при них можете громко говорить…
Неточные совпадения
Толкались люди, шагая встречу, обгоняя, уходя от них, Самгин зашел в сквер храма Христа, сел на скамью, и первая ясная его мысль сложилась вопросом: чем испугал жандарм?
Наши
люди вооружились: кто шестом, кто веслом и стали
толкаться: все напрасно.
Иона дергает вожжами и чмокает. Двугривенный цена не сходная, но ему не до цены… Что рубль, что пятак — для него теперь все равно, были бы только седоки… Молодые
люди,
толкаясь и сквернословя, подходят к саням и все трое сразу лезут на сиденье. Начинается решение вопроса: кому двум сидеть, а кому третьему стоять? После долгой перебранки, капризничанья и попреков приходят к решению, что стоять должен горбач, как самый маленький.
Вот десяток
людей,
толкаясь у сходен и крестясь, уходит с парохода на пристань, а с пристани прямо на них лезут еще такие же
люди, так же согнули спины под тяжестью котомок и сундуков, так же одеты…
Вот видят наши лозищане в одном месте, на берегу, народу видимо-невидимо, бегут со всех сторон, торопятся и
толкаются так, как будто
человек — какое-нибудь бревно на проезжей дороге.
— Вы грубы. Вы так грубо
толкаетесь в человеческое сердце, так самолюбиво напрашиваетесь на внимание, что порядочный
человек от вас за тридевять земель убежать готов!
В числе других шумела и
толкалась бойкая Марфа Петровна, успевшая рассказать по десяти раз историю, цену и достоинство каждой вещи, — недаром она столько лет была в этом доме своим
человеком.
Пёстрой, шумной волной текла жизнь вокруг, он плыл в этой волне свободно и легко,
толкался на базарах, заходил в трактиры, важно спрашивал себе пару чая и пил его с белым хлебом долго, солидно, — как
человек, знающий себе цену.
В руке Зарубина блестел револьвер, он взмахивал им, точно камнем, и совал вперёд; на площадку лезли
люди с улицы, встречу им
толкались пассажиры вагона, дама визгливо рыдала...
Вокруг меня
толкались, бегали
люди; некоторые из них мне показались знакомыми...
После короткого отдыха, которого слеткам никогда в первый день не дают, потому что они гораздо упрямее и крепче, надобно взять ястреба на руку и носить до вечера, выбирая места, где меньше
толкается народу: внезапное и быстрое появление нового
человека всегда пугает и заставляет слетать с руки молодых ястребов; особенно не любят они, если кто-нибудь подойдет сзади.
Он жался,
толкался, хмурился, оставался нелюдим, не принимал никакого живого участия в товарищеском разгуле и не только почти ничего не ел, но и не пил, а между тем чувствовал над собою нечто демоническое и ужасное, подобное тому, что ощущают некоторые
люди, проезжая над пропастью.
Подходят снизу
люди; лица их покрыты пылью, ручьи пота текут по щекам; дышат тяжко, смотрят странно, как бы не видя ничего, и
толкаются, пошатываясь на ногах. Жалко их, жалко силу веры, распылённую в воздухе.
— Нет, не напился, а он
толкается и не извиняется. Он свинья! вот что! — пищал молодой
человек, уже совершенно расплакавшись.
Тут двадцать
человек сидит!» Поезд пошел, пассажиры
толкаются в уборную, — заперто.
Был кругом обыкновенный российский большой вокзал.
Толкались обычные носильщики, кондуктора, ремонтные рабочие, телеграфисты. Но не видно было обычных тупо-деловых, усталых лиц. Повсюду звучал радостный, оживленный говор, читались газеты и воззвания, все лица были обвеяны вольным воздухом свободы и борьбы. И были перед нами не одиночные
люди, не кучки «совращенных с пути», встречающих кругом темную вражду. Сама стихия шевелилась и вздымалась, полная великой творческой силы.
Ведь это кукольная комедия, mon cher, для
людей с принципами и в здравом рассудке, в земстве ли
толкаться или по сословным выборам служить!
Люди теснились, неуклюже
толкаясь и топоча ногами, нестройным, разрозненным движением валились на колени, вздыхали и с неумолимою настойчивостью несли попу свои грехи и свое горе.
Баранщиков пошел на корабельную пристань и стал там
толкаться между корабельщиками, отыскивая «добродетельного»
человека христианской веры, который бы его выручил из плена.