Неточные совпадения
Прекрасная полячка так испугалась, увидевши вдруг перед собою незнакомого
человека, что не могла произнесть ни одного слова; но когда приметила, что бурсак стоял,
потупив глаза и не смея от робости пошевелить рукою, когда узнала в нем того же самого, который хлопнулся перед ее глазами на улице, смех вновь овладел ею.
Человек остановился на пороге, посмотрел молча на Раскольникова и
ступил шаг в комнату. Он был точь-в-точь как и вчера, такая же фигура, так же одет, но в лице и во взгляде его произошло сильное изменение: он смотрел теперь как-то пригорюнившись и, постояв немного, глубоко вздохнул. Недоставало только, чтоб он приложил при этом ладонь к щеке, а голову скривил на сторону, чтоб уж совершенно походить на бабу.
Беру тебя еще раз на личную свою ответственность, — так и сказали, — помни, дескать,
ступай!» Облобызал я прах ног его, мысленно, ибо взаправду не дозволили бы, бывши сановником и
человеком новых государственных и образованных мыслей; воротился домой, и как объявил, что на службу опять зачислен и жалование получаю, господи, что тогда было…
Отец мой
потупил голову: всякое слово, напоминающее мнимое преступление сына, было ему тягостно и казалось колким упреком. «Поезжай, матушка! — сказал он ей со вздохом. — Мы твоему счастию помехи сделать не хотим. Дай бог тебе в женихи доброго
человека, не ошельмованного изменника». Он встал и вышел из комнаты.
— И то дело, — сказал комендант. — Ну, медлить нечего.
Ступай готовить Машу в дорогу. Завтра чем свет ее и отправим, да дадим ей и конвой, хоть
людей лишних у нас и нет. Да где же Маша?
— Ты хотел
людей смотреть,
ступай, — заметил вполголоса Аркадий.
Мы,
люди старого века, мы полагаем, что без принсипов (Павел Петрович выговаривал это слово мягко, на французский манер, Аркадий, напротив, произносил «прынцип», налегая на первый слог), без принсипов, принятых, как ты говоришь, на веру, шагу
ступить, дохнуть нельзя.
— Ослиное настроение. Все — не важно, кроме одного. Чувствуешь себя не
человеком, а только одним из органов
человека. Обидно и противно. Как будто некий инспектор внушает: ты петух и
ступай к назначенным тебе курам. А я — хочу и не хочу курицу. Не хочу упражнения играть. Ты, умник, чувствуешь что-нибудь эдакое?
— Чтобы моих
людей гонять? Нет, будь здоров! Скажи спасибо, что тебе пулю в морду не вкатили… Хо-хо-о! И —
ступай! Марш!..
Вон Алексея Петровича три губернатора гнали, именье было в опеке, дошло до того, что никто взаймы не давал, хоть по миру
ступай: а теперь выждал, вытерпел, раскаялся — какие были грехи — и вышел в
люди.
Он осторожно отворил и вошел с ужасом на лице, тихим шагом, каким может входить
человек с намерением совершить убийство. Он едва
ступал на цыпочках, трясясь, бледный, боясь ежеминутно упасть от душившего его волнения.
—
Ступайте. Много в нас ума-то в обоих, но вы… О, вы — моего пошиба
человек! я написал сумасшедшее письмо, а вы согласились прийти, чтоб сказать, что «почти меня любите». Нет, мы с вами — одного безумия
люди! Будьте всегда такая безумная, не меняйтесь, и мы встретимся друзьями — это я вам пророчу, клянусь вам!
Романтики, глядя на крепости обоих берегов, припоминали могилу Гамлета; более положительные
люди рассуждали о несправедливости зундских пошлин, самые положительные — о необходимости запастись свежею провизией, а все вообще мечтали съехать на сутки на берег,
ступить ногой в Данию, обегать Копенгаген, взглянуть на физиономию города, на картину
людей, быта, немного расправить ноги после качки, поесть свежих устриц.
— Ты делай свое, а их оставь. Всяк сам себе. Бог знает, кого казнить, кого миловать, а не мы знаем, — проговорил старик. — Будь сам себе начальником, тогда и начальников не нужно.
Ступай,
ступай, — прибавил он, сердито хмурясь и блестя глазами на медлившего в камере Нехлюдова. — Нагляделся, как антихристовы слуги
людьми вшей кормят.
Ступай,
ступай!
Вспоминая вчерашний вечер, проведенный у Корчагиных, богатых и знаменитых
людей, на дочери которых предполагалось всеми, что он должен жениться, он вздохнул и, бросив выкуренную папироску, хотел достать из серебряного портсигара другую, но раздумал и, спустив с кровати гладкие белые ноги, нашел ими туфли, накинул на полные плечи шелковый халат и, быстро и тяжело
ступая, пошел в соседнюю с спальней уборную, всю пропитанную искусственным запахом элексиров, одеколона, фиксатуаров, духов.
Не успели мы
ступить несколько шагов, как нам навстречу из-за густой ракиты выбежала довольно дрянная легавая собака, и вслед за ней появился
человек среднего роста, в синем, сильно потертом сюртуке, желтоватом жилете, панталонах цвета гри-де-лень или блё-д-амур [Розовато-серого (от фр. gris de lin)… голубовато-серого (от фр. bleu d’amour).], наскоро засунутых в дырявые сапоги, с красным платком на шее и одноствольным ружьем за плечами.
— Ну, хорошо, хорошо,
ступай… Прекрасный
человек, — продолжал Мардарий Аполлоныч, глядя ему вслед, — очень я им доволен; одно — молод еще. Всё проповеди держит, да вот вина не пьет. Но вы-то как, мой батюшка?.. Что вы, как вы? Пойдемте-ка на балкон — вишь, вечер какой славный.
— Хорошо, похлопочу. Только ты смотри, смотри у меня! Ну, ну, не оправдывайся… Бог с тобой, Бог с тобой!.. Только вперед смотри, а то, ей-богу, Митя, несдобровать тебе, — ей-богу, пропадешь. Не все же мне тебя на плечах выносить… я и сам
человек не властный. Ну,
ступай теперь с Богом.
Но ведь молодежь нельзя считать за гостей, — это свои
люди, и Вера Павловна без церемонии гоняет их к Катерине Васильевне: «Мне вы надоели, господа;
ступайте к Катеньке, ей вы никогда не надоедите.
Владимир
потупил голову,
люди его окружили несчастного своего господина. «Отец ты наш, — кричали они, целуя ему руки, — не хотим другого барина, кроме тебя, прикажи, осударь, с судом мы управимся. Умрем, а не выдадим». Владимир смотрел на них, и странные чувства волновали его. «Стойте смирно, — сказал он им, — а я с приказным переговорю». — «Переговори, батюшка, — закричали ему из толпы, — да усовести окаянных».
Он ухаживает за
человеком, вдвое больше здоровым, чем он сам, он должен
ступать в грязь, чтоб тот сухо прошел, он должен мерзнуть, чтоб тому было тепло.
— Придет время, и вам, в награду за целую жизнь усилий и трудов, какой-нибудь молодой
человек, улыбаясь, скажет: «
Ступайте прочь, вы отсталый
человек».
— Матушка прошлой весной померла, а отец еще до нее помер. Матушкину деревню за долги продали, а после отца только ружье осталось. Ни кола у меня, ни двора. Вот и надумал я: пойду к родным, да и на
людей посмотреть захотелось. И матушка, умирая, говорила: «
Ступай, Федос, в Малиновец, к брату Василию Порфирьичу — он тебя не оставит».
— Полно, полно тебе чепуху молоть!
Ступай веди скорей кобылу на продажу. Смех, право,
людям: приехали на ярмарку и хоть бы горсть пеньки продали…
— Вот одурел
человек! добро бы еще хлопец какой, а то старый кабан, детям на смех, танцует ночью по улице! — вскричала проходящая пожилая женщина, неся в руке солому. —
Ступай в хату свою. Пора спать давно!
Варя. Ты все еще не ушел, Семен? Какой же ты, право, неуважительный
человек. (Дуняше.)
Ступай отсюда, Дуняша. (Епиходову.) То на бильярде играешь и кий сломал, то по гостиной расхаживаешь, как гость.
Может быть, и есть такой
человек, которому прочли приговор, дали помучиться, а потом сказали: «
Ступай, тебя прощают».
Два давешних глаза, те же самые, вдруг встретились с его взглядом.
Человек, таившийся в нише, тоже успел уже
ступить из нее один шаг. Одну секунду оба стояли друг перед другом почти вплоть. Вдруг князь схватил его за плечи и повернул назад, к лестнице, ближе к свету: он яснее хотел видеть лицо.
— К отцу
ступай, дура… Не в чужие
люди гоню.
Отлично чувствуешь себя в эту пору в деревне, хотя и живешь, зная, что за ворота двора
ступить некуда. Природа облагает
человека зажорами и, по народному выражению, не река уже топит, а лужа.
По улице во весь дух проскакал губернаторский ординарец-казак и остановился у церкви; всем встречающимся по дороге верховой кричал: «
Ступайте назад в церковь присягать новому императору!» Народ, шедший врассыпную, приостановился, собрался в кучки, пошел назад и, беспрестанно усиливаясь встречными
людьми, уже густою толпою воротился в церковь.
— А то, — отвечала Фатеева,
потупляя свои глаза, — что я умру от такого положения, и если вы хоть сколько-нибудь любите меня, то сжальтесь надо мной; я вас прошу и умоляю теперь, чтобы вы женились на мне и дали мне возможность по крайней мере в храм божий съездить без того, чтобы не смеялись надо мной добрые
люди.
Те подползли и поднялись на ноги — и все таким образом вошли в моленную. Народу в ней оказалось
человек двести. При появлении священника и чиновника в вицмундире все, точно по команде,
потупили головы. Стоявший впереди и наряженный даже в епитрахиль мужик мгновенно стушевался; епитрахили на нем не стало, и сам он очутился между другими мужиками, но не пропал он для глаз священника.
«Ну, из этой гадости, конечно, уж ты сама — первая!» — подумал про себя Вихров, и как ни мало он был щепетилен, но ему все-таки сделалось не совсем ловко стоять среди белого дня на Невском с этими чересчур уж провинциальными
людьми, которые, видимо, обращали на себя внимание проходящих, и особенно m-me Живина, мимо которой самые скромные мужчины, проходя, невольно делали удивленные физиономии и
потупляли глаза.
Сочинение это произвело, как и надо ожидать, страшное действие… Инспектор-учитель показал его директору; тот — жене; жена велела выгнать Павла из гимназии. Директор, очень добрый в сущности
человек, поручил это исполнить зятю. Тот, собрав совет учителей и бледный, с дрожащими руками, прочел ареопагу [Ареопаг — высший уголовный суд в древних Афинах, в котором заседали высшие сановники.] злокачественное сочинение; учителя, которые были помоложе,
потупили головы, а отец Никита произнес, хохоча себе под нос...
Я шел,
потупив голову и размышляя, как вдруг резкий голос окликнул меня по фамилии. Гляжу — передо мной стоит хмельной
человек, чуть не покачиваясь, одетый довольно чисто, но в скверной шинели и в засаленном картузе. Лицо очень знакомое. Я стал всматриваться. Он подмигнул мне и иронически улыбнулся.
Богатства приобретались терпением и неустанным присовокуплением гроша к грошу, для чего не требовалось ни особливой развязности ума, ни той канальской изворотливости, без которой не может
ступить шагу
человек, изъявляющий твердое намерение выбрать из карманов своих ближних все, что в них обретается.
Генерал называет Антошку подлецом и христопродавцем; Антошка называет генерала"гнилою колодою". Оба избегают встреч друг с другом, оба стараются даже не думать друг об друге, и оба не могут
ступить шагу, чтобы одному не бросился в глаза новый с иголочки домик"нового
человека", а другому — тоже не старая, но уже несомненно потухающая усадьба"ветхого
человека"…
Из окна направо была видна через ворота часть грязной, черной улицы, с чьим-то забором по ту сторону. Вдоль этого забора, бережно
ступая ногами в сухие места, медленно проходили
люди. «У них целый день еще впереди, — думал Ромашов, завистливо следя за ними глазами, — оттого они и не торопятся. Целый свободный день!»
— Спасибо Сашке Топоркову! спасибо! — говорил он, очевидно забывая, что тот же Топорков обольстил его насчет сахара. — «
Ступай, говорит, в Крутогорск, там, братец, есть винцо тенериф — это, брат, винцо!» Ну, я, знаете,
человек военный, долго не думаю: кушак да шапку или, как сказал мудрец, omnia me cum me… [Все свое ношу с собою (от искаженного лат. omnia mea mecum porto).] зарапортовался! ну, да все равно! слава богу, теперь уж недалечко и до места.
— И я вижу, что приходится, да денег нет. По его, значит, я руки склавши сидеть должен… Где это слыхано!
человек работает, а ему говорят: не смей работать,
ступай в кабак! Потому что куда ж мне теперь, окромя кабака, идти?
— Ты темный
человек, — говорили простецу в дореформенное время, —
ступай, бог тебя простит!
— Как это досадно! — произнес молодой
человек, действительно с досадой на лице. — А я именно, сегодня шел к вам с одной моей просьбой… — прибавил он,
потупляя глаза.
В комнате было людно —
человек до дюжины одних посетителей, из коих двое сидели у Семена Яковлевича за решеткой; то были седенький старичок, богомолец, из «простых», и один маленький, сухенький захожий монашек, сидевший чинно и
потупив очи.
Было уже совсем темно, когда проснулся Шатов. Он поскорее зажег свечу и побежал за старухой; но едва
ступил с лестницы, как чьи-то тихие, неспешные шаги поднимавшегося навстречу ему
человека поразили его. Вошел Эркель.
— Чем более непереносимые по разуму человеческому горя посылает бог
людям, тем более он дает им силы выдерживать их.
Ступай к сестре и ни на минуту не оставляй ее: в своей безумной печали она, пожалуй, сделает что-нибудь с собой!
— Эх, куманек! Много слышится, мало сказывается.
Ступай теперь путем-дорогой мимо этой сосны.
Ступай все прямо; много тебе будет поворотов и вправо и влево, а ты все прямо
ступай; верст пять проедешь, будет в стороне избушка, в той избушке нет живой души. Подожди там до ночи, придут добрые
люди, от них больше узнаешь. А обратным путем заезжай сюда, будет тебе работа; залетела жар-птица в западню; отвезешь ее к царю Далмату, а выручку пополам!
Зипун его был изодран.
Ступал он тяжело, сгибая колени, как
человек, через силу уставший.
— Князь! — отвечал удивленный Перстень, — мне некогда толковать с тобою.
Люди мои ждут; каждый миг может нам головы стоить; завтра тебе казнь, теперь еще время, вставай,
ступай с нами!
Глаза его с волнением видели здесь следы прошлого. Вот за углом как будто мелькнула чья-то фигура. Вот она появляется из-за угла,
ступая так тяжело, точно на ногах у нее пудовые гири, и
человек идет, с тоской оглядывая незнакомые дома, как две капли воды похожие друг на друга… «Все здесь такое же, — думал про себя Лозинский, — только… нет уже того
человека, который блуждал по этой улице два года назад, а есть другой…»