Неточные совпадения
— Поверите ли, — продолжал он, — что, когда при мне Евгений Васильевич в первый раз сказал, что не должно признавать авторитетов, я почувствовал такой восторг… словно
прозрел! «Вот, — подумал я, — наконец нашел я
человека!» Кстати, Евгений Васильевич, вам непременно надобно сходить к одной здешней даме, которая совершенно в состоянии понять вас и для которой ваше посещение будет настоящим праздником; вы, я думаю, слыхали о ней?
В черненькой паутине типографского шрифта он
прозревал и чувствовал такое же посягательство на свободу его мысли и воли, какое слышал в речах верующих
людей.
Было что-то неистовое и судорожное в стремлении
людей закрасить грязь своих жилищ, как будто москвичи, вдруг
прозрев, испугались, видя трещины, пятна и другие признаки грязной старости на стенах домов.
Другой, ясной половиной своего рассудка она непременно должна была
прозревать всю ничтожность своего «героя»; ибо кто ж не согласится теперь, что этот несчастный и даже великодушный
человек в своем роде был в то же время в высшей степени ничтожным
человеком?
— Не плакать нужно, моя умница, а радоваться, что слеп был
человек, всю жизнь слеп, и вдруг
прозрел.
Изредка, время от времени, в полку наступали дни какого-то общего, повального, безобразного кутежа. Может быть, это случалось в те странные моменты, когда
люди, случайно между собой связанные, но все вместе осужденные на скучную бездеятельность и бессмысленную жестокость, вдруг
прозревали в глазах друг у друга, там, далеко, в запутанном и угнетенном сознании, какую-то таинственную искру ужаса, тоски и безумия. И тогда спокойная, сытая, как у племенных быков, жизнь точно выбрасывалась из своего русла.
— Он тебя увел? — произнес Иван Васильевич, посматривая с удивлением на Кольцо. — А как же, — продолжал он, вглядываясь в него, — как же ты сказал, что в первый раз в этом краю? Да погоди-ка, брат, мы, кажется, с тобой старые знакомые. Не ты ли мне когда-то про Голубиную книгу рассказывал? Так, так, я тебя узнаю. Да ведь ты и Серебряного-то из тюрьмы увел. Как же это, божий
человек, ты
прозрел с того времени? Куда на богомолье ходил? К каким мощам прикладывался?
Но еще решительнее звучит оно, когда
человек начинает
прозревать (все с помощью тех же художественных инстинктов), что не столько ему все надоело, сколько он сам всем надоел.
— Знал, да позабыл. Теперь сначала обучаюсь. Ничего, могу. Надо, ну и можешь. А — надо… Ежели бы только господа говорили о стеснении жизни, так и пёс с ними, у них всегда другая вера была! Но если свой брат, бедный рабочий
человек, начал, то уж, значит, верно! И потом — стало так, что иной
человек из простых уже дальше барина
прозревает. Значит, это общее, человечье началось. Они так и говорят: общее, человечье. А я —
человек. Стало быть, и мне дорога с ними. Вот я и думаю…
Жили в яме… Свету не видели,
людей не знали. Выбрался из ямы и
прозрел, — а до этого слепой был. Понимаю теперь, что жена, как-никак, первый в жизни друг. Потому
люди — змеи, ежели правду сказать… Всё язву желают другому нанести… К примеру — Пронин, Васюков… Э, ну их к… Молчок, Мотря!
Тогда Ашик взял комок земли из-за пазухи, развел его водою и намазал матери глаза, примолвя: «Знайте все
люди, как могущ и велик Хадрилиаз», — и мать его
прозрела.
Для того же, чтобы благородному и благодушному субъекту не было особенной тяжести подчиниться этой необходимости, было положено дать ему в виде реванша утешение, что Алина Дмитриевна принуждает его к женитьбе на себе единственно вследствие современного коварства новейших
людей, которые,
прозрев заветы бывших новых
людей, или «молодого поколения», не хотят вырвать женщину, нуждающуюся в замужестве для освобождения себя от давления семейного деспотизма.
Я все это слушал с напряженным вниманием, хотя и не совсем ясно понимал, какое просветительное влияние может иметь университет чрез одно пребывание с ним в более или менее близком соседстве… Но матушка и это точно сейчас же
прозрела, и как бы в скобках разъяснила мне распространение в обществе добрых и высоких идей просредством обращения с просвещенными
людьми, руководящими образованием университетского юношества.
— Мой друг, — сказала она, — простите мне мою слабость. Она кончилась, слава Богу. Мои глаза
прозрели, я вижу теперь все ясно, я понимаю значение ваших слов: никакие формальные обязанности не заставляют меня действовать так, но есть еще обязанности нравственные, которые должен исполнить
человек, если он дорожит своим человеческим достоинством.
— Я
человек, и как
человеку, мне свойственно ошибаться, — возразила «особа». Я, действительно, ошибся, но потом я сам же и
прозрел… Дело начато по моему донесению ее величеству, — прихвастнула «особа».
Мистика Индии вся безликая, не видит личности человеческой в ее метафизической самобытности и прибыльности для жизни самого Бога, она вся еще до откровения
Человека в Боге, откровения лика через Сына Божьего [В «Голосе Безмолвия» говорится: «Прежде чем разум твоей души
прозреет, зародыш личности должен быть разрушен» (с. 23).
Только мистики
прозревали истину о христологии
человека, упреждая времена и сроки.
Он
прозревает судьбу всех окружающих
людей,
прозревает самую глубину любимых им женщин.
И та лишь философия в силах
прозреть космос в
человеке, которая видит, что
человек превышает все явления природного мира и являет собой верховный центр бытия.
Печальное происшествие 14 декабря, которое он своим зорким взглядом провидел в течение десятка лет и старался предупредить, уничтожив в корне «военное вольнодумство», как он называл укоренявшиеся в среду русского войска «идеи запада», но находя постоянный отпор в своем государе-друге, ученике Лагарпа, сделало то, что
люди, резко осуждавшие систему строгостей «графа-солдата»,
прозрели и открыто перешли на его сторону. Звезда его, таким образом, перед своим, как мы знаем, случайным закатом, блестела еще ярче.
Многое гениально
прозревал он в природе русского
человека, в особенности в природе русской революционной интеллигенции.