Неточные совпадения
Слезы текли скупо из его глаз, но все-таки он
ослеп от них, снял очки и спрятал лицо в одеяло у ног Варвары. Он впервые плакал после дней детства, и хотя это было постыдно, а — хорошо: под слезами обнажался
человек, каким Самгин не знал себя, и росло новое чувство близости к этой знакомой и незнакомой женщине. Ее горячая рука гладила затылок, шею ему, он слышал прерывистый шепот...
Самгин задумался о
человеке, который
слепнет в этом городе, вероятно, чужом ему, как иностранцу, представил себя на его месте и сжался, точно от холода.
Самгин уже видел, что пред ним знакомый и неприятный тип чудака-человека. Не верилось, что он
слепнет, хотя левый глаз был мутный и странно дрожал, но можно было думать, что это делается нарочно, для вящей оригинальности. Отвечая на его вопросы осторожно и сухо, Самгин уступил желанию сказать что-нибудь неприятное и сказал...
«Увяз, любезный друг, по уши увяз, — думал Обломов, провожая его глазами. — И
слеп, и глух, и нем для всего остального в мире. А выйдет в
люди, будет со временем ворочать делами и чинов нахватает… У нас это называется тоже карьерой! А как мало тут человека-то нужно: ума его, воли, чувства — зачем это? Роскошь! И проживет свой век, и не пошевелится в нем многое, многое… А между тем работает с двенадцати до пяти в канцелярии, с восьми до двенадцати дома — несчастный!»
А если до сих пор эти законы исследованы мало, так это потому, что
человеку, пораженному любовью, не до того, чтоб ученым оком следить, как вкрадывается в душу впечатление, как оковывает будто сном чувства, как сначала
ослепнут глаза, с какого момента пульс, а за ним сердце начинает биться сильнее, как является со вчерашнего дня вдруг преданность до могилы, стремление жертвовать собою, как мало-помалу исчезает свое я и переходит в него или в нее, как ум необыкновенно тупеет или необыкновенно изощряется, как воля отдается в волю другого, как клонится голова, дрожат колени, являются слезы, горячка…
«Волком» звала она тебя в глаза «шутя», — стучал молот дальше, — теперь, не шутя, заочно, к хищничеству волка — в памяти у ней останется ловкость лисы, злость на все лающей собаки, и не останется никакого следа — о
человеке! Она вынесла из обрыва — одну казнь, одно неизлечимое терзание на всю жизнь: как могла она
ослепнуть, не угадать тебя давно, увлечься, забыться!.. Торжествуй, она никогда не забудет тебя!»
Вместе с тем вы погубите в нем возможного еще
человека, ибо он останется зол и
слеп на всю жизнь.
6 июня мы распрощались с Кокшаровкой. Наши лошади отдохнули и теперь шли гораздо бодрее, несмотря на то что
слепней и мошек было так же много, как и вчера. Особенно трудно было идти задним. Главная масса мошкары держится в хвосте отряда. В таких случаях рекомендуется по очереди менять местами
людей и лошадей.
— Бога видеть
человеку не дано, —
ослепнешь; только святые глядят на него во весь глаз.
Ганя, раз начав ругаться и не встречая отпора, мало-помалу потерял всякую сдержанность, как это всегда водится с иными
людьми. Еще немного, и он, может быть, стал бы плеваться, до того уж он был взбешен. Но именно чрез это бешенство он и
ослеп; иначе он давно бы обратил внимание на то, что этот «идиот», которого он так третирует, что-то уж слишком скоро и тонко умеет иногда все понять и чрезвычайно удовлетворительно передать. Но вдруг произошло нечто неожиданное.
Впрочем, известно, что
человек, слишком увлекшийся страстью, особенно если он в летах, совершенно
слепнет и готов подозревать надежду там, где вовсе ее и нет; мало того, теряет рассудок и действует как глупый ребенок, хотя бы и был семи пядей во лбу.
Аннушка так устала, что не могла даже ответить
Слепню приличным образом, и молча поплелась по плотине. Было еще светло настолько, что не смешаешь собаку с
человеком. Свежие осенние сумерки заставляли ее вздрагивать и прятать руки в кофту. Когда Аннушка поровнялась с «бучилом», ей попался навстречу какой-то мужик и молча схватил ее прямо за горло. Она хотела крикнуть, но только замахала руками, как упавшая спросонья курица.
— Не плакать нужно, моя умница, а радоваться, что
слеп был
человек, всю жизнь
слеп, и вдруг прозрел.
По вечерам в калитку дома входили три личности. Первая из этих личностей был высокий рыжий атлет в полушубке,
человек свирепого и решительного вида; вторая, его товарищ, был прекоренастый черный мужик с волосами, нависшими на лоб. Он был
слеп, угрюм и молчалив.
— Да, да… Горемыкин мне нравится, — в раздумье проговорил Лаптев. — Конечно, он почти
слеп и плохо слышит, но он, кажется, честный
человек… Как вы полагаете, генерал?
— Тут в одном — все стиснуто… вся жизнь, пойми! — угрюмо заметил Рыбин. — Я десять раз слыхал его судьбу, а все-таки, иной раз, усомнишься. Бывают добрые часы, когда не хочешь верить в гадость
человека, в безумство его… когда всех жалко, и богатого, как бедного… и богатый тоже заблудился! Один
слеп от голода, другой — от золота. Эх,
люди, думаешь, эх, братья! Встряхнись, подумай честно, подумай, не щадя себя, подумай!
— Ну, Ариша, ты все еще на меня сердишься?.. А я так ни на кого не сержусь… и глаза закрыл, будто ничего не вижу. Все вы меня обманываете… Помнишь Порфира-то Порфирыча? Ничего я тебе не сказал тогда, все износил… Потом вы зачали меня с Михалкой обманывать… А разве я
слеп?.. Все знаю, все вижу и молчу… Вот каков я
человек есть, и ты это, Ариша, должна чувствовать. Да…
— Спасибо, спасибо, — сказал он. — А я вот глаза потерял и ничего не вижу… Окно чуть-чуть вижу и огонь тоже, а
людей и предметы не замечаю. Да, я
слепну, Федор заболел, и без хозяйского глаза теперь плохо. Если случится какой беспорядок, то взыскать некому; избалуется народ. А отчего это Федор заболел? От простуды, что ли? А я вот никогда не хворал и никогда не лечился. Никаких я докторов не знал.
— Я пропал… знаю! Только — не от вашей силы… а от своей слабости… да! Вы тоже черви перед богом… И — погодите! Задохнетесь… Я пропал — от слепоты… Я увидал много и
ослеп… Как сова… Мальчишкой, помню… гонял я сову в овраге… она полетит и треснется обо что-нибудь… Солнце ослепило ее… Избилась вся и пропала. А отец тогда сказал мне: «Вот так и
человек: иной мечется, мечется, изобьется, измучается и бросится куда попало… лишь бы отдохнуть!..» Эй! развяжите мне руки…
Дьякон этот,
человек превосходной жизни, давно овдовел и был очень беден, а к довершению своих несчастий он, везя летом с поля снопы,
ослеп от молнии.
Никита подхватил отца под локоть, но кто-то наступил на пальцы ноги его так сильно, что он на минуту
ослеп, а потом глаза его стали видеть ещё острей, запоминая с болезненной жадностью всё, что делали
люди в тесноте отцовой комнаты и на дворе.
— Я тебе скажу, Лексей ты мой Максимыч, — зря Яков большое сердце свое на бога истратил. Ни бог, ни царь лучше не будут, коли я их отрекусь, а надо, чтоб
люди сами на себя рассердились, опровергли бы свою подлую жизнь, — во-от! Эх, стар я, опоздал, скоро совсем
слеп стану — горе, брат! Ушил? Спасибо… Пойдем в трактир, чай пить…
Он состоит в том, что двое молодых
людей вздумали уверять своего приятеля, что он
слеп, и для того среди темной ночи, когда он спал, подняли спор об одном слове, которого будто бы не могли разобрать в одной тетради.
Чувствую себя в луче ока всевидящего, и направляет оно шаги мои, обнимая силою нездешнею, грея светом ярким, от которого глаза
слепнут и не видит
человек ничего кроме, как только себя.
«Парень этот ищет знамений, — он сам чудо, коли мог сохранить, в ужасах жизни, любовь к
человеку! И толпа, которая слушала меня, — чудо, ибо вот — не оглохла она и не
ослепла, хотя долго и усердно оглушали, ослепляли её. И ещё большее чудо — Михайла с товарищами!»
— Где здесь божеское? — говорю. —
Люди друг на друге сидят, друг у друга кровь сосут, всюду зверская свалка за кусок — где тут божеское? Где доброе и любовь, сила и красота? Пусть молод я, но я не
слеп родился, — где Христос, дитя божие? Кто попрал цветы, посеянные чистым сердцем его, кем украдена мудрость его любви?
Люди, которые работают на меня,
слепнут и глохнут.
— Не узнал? — произнес Алексеич язвительно. — Вишь ты,
ослеп ноне что-то. Эх, Прохор, Прохор! Вот ты нонче на какие поступки пускаешься? Своего
человека… Ах-ха!
Матрена. Ничего я, мать, не знала и не ведала…
Слеп, видно, материнской-то глазок на худое в детках. Как бы не у матери родной, а у свекрови злой жила, так не посмела бы этого сделать. Хошь тоже много спасибо и добрым
людям: подвели, может, да подстроили…
Во всем рабочем народе пошел толк, что все это неспроста, а за староверского ангела: «его, — бают, — запечатленном ослепили, а теперь все мы
слепнем», и таким толкованием не мы одни, а все и церковные
люди вскрамолились, и сколько хозяева-англичане ни привозили докторов, никто к ним не идет и лекарства не берет, а вопят одно...
— Сегодня я видел бледное солнце. Оно смотрело с ужасом на землю и говорило: где же
человек? Сегодня я видел скорпиона. Он сидел на камне и смеялся и говорил: где же
человек? Я подошел близко и в глаза ему посмотрел. И он смеялся и говорил: где же
человек, скажите мне, я не вижу! Или
ослеп Иуда, бедный Иуда из Кариота!
Но вот в том-то и заслуга художника: он открывает, что слепой-то не совсем
слеп; он находит в глупом-то
человеке проблески самого ясного здравого смысла; в забитом, потерянном, обезличенном
человеке он отыскивает и показывает нам живые, никогда незаглушимые стремления и потребности человеческой природы, вынимает в самой глубине души запрятанный протест личности против внешнего, насильственного давления и представляет его на наш суд и сочувствие.
Кажется, тут бы и говорить не о чем:
человек убедился, что он глуп, или безобразен, или манер не имеет, — ну и ладно, и бросить эту материю… Что тут канитель-то тянуть! И еще ему же спокойнее: знает, что
слеп, так и подсматривать нечего… Сиди да слушай, что другие скажут. И какой интерес — описывать то, как слепой не видит?..
Если у
человека глаза заболели и он
ослеп, то ведь ты не скажешь, что его надо за это наказывать. Так почему же ты хочешь наказать такого
человека, который лишен того, что дороже глаз, лишен самого большого блага — умения жить разумно? Не сердиться нужно на таких
людей, а только жалеть их.
Помни, что разумение твое, имея свойство жизни в самом себе, делает тебя свободным, если ты не подгибаешь его служению плоти. Душа
человека, просвещенная разумением, свободная от страстей, затемняющих этот свет, есть настоящая твердыня, и нет прибежища для
человека, которое было бы вернее и неприступнее для зла. Кто не знает этого, тот
слеп, а кто, зная, не верит разуму, тот истинно несчастен.
То же бывает и с
людьми, когда они
слепнут для духовной жизни. Им кажется, что всё, что с ними случается, делается им назло, и они сердятся на
людей, а не понимают того, что им, как той дурочке, нехорошо не от других
людей, а оттого, что они слепы для духовной жизни и живут для тела.
Совы видят в темноте, но
слепнут при солнечном свете. То же бывает и с
людьми учеными. Они знают много ненужных научных пустяков, но ничего не знают и не могут знать о самом нужном для жизни: о том, как надо
человеку жить на свете.
— Чрезвычайно хороша! Клянусь тебе истинным богом, отец, что не я уворовал у пастора перчатки и трость! Я никогда не был вором! Если я лгу тебе, то пусть я
ослепну сию же секунду. Меня оклеветали ни за что ни про что…И она поверила этой клевете! Подлые
люди!
— С чего вам, Ольга Петровна,
слепнуть? Мы с вами
люди привычные: нас никакая зараза не смеет тронуть.
— Мало им, что
люди в этой саже живут и
слепнут, — они еще хотят обучить их пить ее с водкою! Это преступление!
— Вестимо,
ослеп, коли
людей не узнаешь. «Кажись, это ты, девушка?» — передразнила его она.
«По собственным моим силам я столь же
слеп, как и всякий другой
человек, и столь же немощен, но в духе Божьем видит врожденный дух мой сквозь все, однако же не постоянно, а тогда лишь, когда дух Любви Божьей прорывается через мой дух, и тогда становится животная природа и Божество единым Существом, единым разумением и светом единым.
Голос попа звучит крепкою верою и восторгом насытившейся жалости. Он молчит и смотрит тихо, улыбающимся взглядом, точно не хочет он расстаться с этим бедным
человеком, который был
слеп от рождения, не видел лица друга и не думал, как близка к нему божественная милость. Милость — и жалость, и жалость!..
Почтовые голуби, пущенные с верховьев течения реки из Гелиополя, Мемфиса и Фив, приносили в Александрию самые удручающие известия: вся Фиваида и Гептаноммида, и Нижний Египет слились в одну скорбь и в один стон —
люди голодали,
слепли, боялись друг друга и искали, кого бы сделать ответственным за претерпеваемое бедствие.
И им это удается: говорят, что они брызгают кровь по ветру, и оттого на
людях выступают прыщи и сыпи, гноятся глаза, пухнут подшейные железы и гниет в глотках; они капнут каплю крови на землю, и подымется мошкара, которая точит все огурцы и дыни и набивается детям во рты и в глаза, и все огурцы и дыни пропадают и тлеют, и цыплята, которые их наклюются, — шелудивеют, теряют перья и зачичкаются, а у
людей глаза заслезятся и станут
слепнуть…
Борька говорил, что брак, как дружеский товарищеский союз между мужчиной и женщиной, может быть заключаем только года через два-три после физического сближения. До того есть только влюбленность, есть страсть, при которых
человек совершенно
слеп и должен быть готов на всякие неожиданности. Глубочайший смысл имеют «пробные браки», существующие у некоторых народов.
И потому пусть тот, который видит весь свет солнца, наполняющий мир, пусть тот не осуждает и не презирает того суеверного
человека, который в своем идоле видит только один луч того же света, пусть не презирает и того неверующего, который
ослеп и вовсе не видит света.
Человек этот
ослеп, как мы узнали после, оттого, что слишком долго и упорно смотрел на солнце. А смотрел он так долго и упорно на солнце потому, что захотел понять, что такое солнце. Он хотел это узнать, чтобы завладеть светом солнца.