Неточные совпадения
Вполголоса, скучно повторяя знакомые Климу суждения о Лидии, Макарове и явно опасаясь сказать что-то лишнее, она ходила по ковру гостиной, сын молча слушал ее речь человека, уверенного, что он говорит всегда самое умное и нужное, и вдруг подумал: а чем отличается
любовь ее и Варавки от
любви, которую знает, которой учит
Маргарита?
Дитя это было идолом
Маргариты Карловны; чем болезненнее, чем слабее оно казалось, тем упорнее хотела мать сохранить его; она, кажется, делилась с ним своей силой,
любовь оживляла его и исторгла его у смерти.
Незначительное само по себе происшествие послужило окончательно причиной разочарования
Маргариты Максимилиановны в своей первой
любви.
— А то, что если бы княжна
Маргарита Дмитриевна захотела, — а она, кажется, этого совсем не прочь, — то господин Шатов охотно бы уступил вас своему другу, не из чувства дружбы к нему, а из чувства
любви к вашей сестре. Если же бы, к довершению всего, вы на это согласились, то счастливее человека, чем господин Карнеев, трудно было бы и сыскать.
Он припомнил тоже тюрьму, но не столичную образцовую, сухую, светлую, вентилированную, блестящую, свежей окраской, а мрачную, сырую, грязную, с переполненной миазмами атмосферой, с убогой обстановкой — провинциальную тюрьму — тюрьму в Т. Вот перед ним восстает образ княжны
Маргариты Шестовой в арестантском платье, сперва с радости ной улыбкой
любви при входе его в камеру, а затем с непримиримо-злобным устремленным на него взглядом своих страшных зеленых глаз.
За последнее, впрочем, время
любовь его к княжне
Маргарите, приезжавшей в отцовский дом раза три, или четыре, не то чтобы уменьшилась, а как-то притупилась. Мечты о возможности грядущего счастья хотя и не покидали его, но помимо его воли являлись закутанными в дымку сомнения.
— Быть может, все те женщины, с которыми сталкивала его судьба, и даже последняя,
Маргарита, которую он любил какою-то самоотверженной
любовью, не любила и не любит его так, как любила его эта простая девушка…
Маргарита Николаевна была женщина, умевшая сохранять в себе чисто животную привязанность мужчин, искусство, которым не многие женщины владеют. Это была холодная, бессердечная натура, умевшая играть в
любовь и страсть в совершенстве, и эта имитация чувства могла иметь, конечно, меру, каковую часто трудно соблюдать при искреннем чувстве, и женщина, имитирующая
любовь, не может надоесть так скоро, как искренно и беззаветно любящая.
Нежные, ласковые, полные
любви речи княжны
Маргариты Дмитриевны подобно чудодейственному бальзаму действовали на Шатова.
Николай Герасимович после первых же встреч с Маргаритой У Горской понял, что пустота жизни его наполняется первою
любовью к
Маргарите Гранпа.
— Вы слишком умны,
Маргарита Николаевна, — начал он дрожащим голосом, — чтобы не замечать, что я изнемогаю от
любви к вам. Скажите же мне откровенно, любите вы меня и могли бы решиться разделить мою жизнь.
Полные уверения в страстной
любви, в намерении скорее броситься в Неву, нежели отдаться другому, они сообщали ему наряду с этим далеко не радостные известия. Из них он узнал, что
Маргарита снова переехала в квартиру отца, и по некоторым, для обыкновенного читателя неуловимым, но ясным для влюбленного, отдельным фразам, оборотам речи, он видел, что она снова находится под влиянием своего отца, то есть значит и Марины Владиславовны, мыслями которой мыслил и глазами которой глядел Максимилиан Эрнестович.
Николай Герасимович и
Маргарита Николаевна все еще, казалось, переживали медовый месяц своей
любви.
Тут прошла его бурная юность! Тут жил предмет его первой настоящей
любви — «божественная
Маргарита Гранпа» — при воспоминании о которой до сих пор сжимается его сердце. Тут появилась в нем, как недуг разбитого сердца, жажда свободной
любви, жажда искренней женской ласки, в погоне за которыми он изъездил Европу, наделал массу безумств, приведших его в конце концов в этот же самый Петербург, но… в арестантском вагоне. Дрожь пробежала по его телу, глаза наполнились невольными слезами.
Этот ужин для Федора Карловича был началом успеха. С этого вечера он и
Маргарита Гранпа сделались друзьями. Дружба с женщиной — всегда начало
любви.
Один из счастливых поклонников «божественной
Маргариты Максимилиановны» вспрыскивал роскошным ужином и великолепными винами «блаженство взаимной
любви».
Этот господствовавший в салоне Гариновой тон коробил даже циничного Гиршфельда, ставшего, кстати сказать, в силу своей платонической
любви, почти пуританином. Окружающие часто открыто выражали ему свою зависть, как обладателю «божественной», и тем заставляли его, прикрываясь деланной улыбкой, переносить жестокие сердечные страдания. Не раз с сожалением и раскаянием вспоминал он не только княжну
Маргариту, но даже княгиню Зинаиду Павловну.
Такою именно
любовью сгорал Николай Герасимович к
Маргарите Гранпа.