Ронан Бойл и Мост загадок

Томас Леннон, 2019

Ронан Бойл – самый молодой и самый скромный новобранец секретного отдела полиции, который расследует преступления магических существ. Родители Ронана в тюрьме, и он убежден, что в этом виноваты лепреконы. Несмотря на свой небольшой рост, плохое зрение и мягкий характер, парень полон решимости раскрыть правду и освободить родных. Но не все так просто: на его пути стоят хитрые фен, зловещие гоблины и целый мир монстров-преступников. Чтобы противостоять им, одного юного служителя закона может быть недостаточно…

Глава третья

Скандал

Днем я приехал в Голуэй с приказом вернуться в штаб-квартиру отделения в Килларни для прохождения двенадцатинедельной программы обучения. Явиться туда нужно было через два дня — в четверг — к девяти вечера, без опозданий. Девять вечера — обычное начало рабочего дня в Специальном отделе, потому что в основном чудесный народец начинает свои похождения после наступления темноты. А многие из подозреваемых по природе создания ночные: например, клуриконы — они немного выше лепреконов, но гораздо более злобные; и фир дарриг, отталкивающие на вид фейри красного цвета с рылом и хвостом, хотя сами по себе вполне приятные и добродушные.

Долорес, моя прекрасная соседка, была дома первый раз за черт знает сколько времени. Она стиснула меня в крепких объятиях, пролив на спину маргариту из бокала поистине промышленных размеров — такой уж у нее стиль. Долорес живет моментом и никогда не откажет себе в маргарите в любое время суток, неважно, что вы или кто-либо другой думает по этому поводу. Она самый очаровательный и самый бездарный опекун, какого мне только могли выдать.

«Даже знать не хочу, как выглядят штаны твоих друзей», — заметила она при виде моего самодельного килта, потому что Долорес — мастер выдать что-нибудь забавное и всегда знает, как меня развеселить.

Мы с ней не кровные родственники, отчего решение суда выбрать ее моим опекуном кажется довольно странным. Долорес была студенткой, помогавшей моим родителям в Национальном музее, когда случился скандал.

О нем все равно рано или поздно нужно было рассказать, так что давайте разберемся с этим прямо сейчас и закроем тему — не лучшее время было для семьи Бойлов. Я до сих пор верю, что родители невиновны, и однажды это докажу.

Мои родители — честнейшие и добрейшие люди из всех, кого я знал, — случайно связались с гнусной преступной группировкой. Если вы никогда не слышали о скандале с болотным человеком, это странно. В свое время сия история гремела во всех газетах, и именно из-за нее мой допуск на верхние уровни секретности в отделе всегда будет ограничен, ведь у меня есть «сообщники» среди настоящих преступников: мама и папа.

Они, кстати, никогда не были закоренелыми бандитами. Скорее, наоборот — тихие книжные черви, кураторы в Национальном музее Ирландии на Меррион-стрит.

Куратор — забавное словечко. Оно означает, что вы присматриваете за экспонатами, устраиваете галереи, составляете каталоги и все такое. Кроме того, они проводили много времени «в поле» на раскопках — что, как оказалось, может быть очень-очень-супернезаконным.^[15]

Охота за сокровищами в Ирландии запрещена, если вы сразу же не сдаете найденное в Национальный музей, что мама с папой, похоже, в какой-то момент просто забыли сделать. А еще у них по всему дому была разбросана куча металлоискателей, что однажды вышло им боком.

Согласно обвинению в деле «Республика против Бойлов», они нашли клад со множеством предметов железного и бронзового веков и продали их сомнительному арт-дилеру по имени Лорд Десмонд Дули, проживающему на Генриетта-стрит в Дублине. (Лорд — это не титул, его реально так зовут. Согласен, звучит дико. Кому это вообще пришло в голову? Кем, интересно, были его родители?)

Лорд Десмонд Дули был неприятным человечком небольшого роста с печальным лицом горгульи, только что понюхавшей кошачью блевотину.

Он был главой этой операции по продаже краденых сокровищ, и именно из-за его показаний обвинили моих родителей. Дули плакал и в итоге пошел на сделку со следствием. Он до сих пор на свободе.

Если верить Дули, чего делать не следует, родители продали артефакты его подпольной галерее в Дублине, после чего он перепродал их иностранным коллекционерам за астрономическую сумму. Сам клад состоял из бронзовых ювелирных украшений, шлемов викингов и разнообразного оружия.^[16]

Продажу викингских штуковин и украшений хоть и посчитали преступлением, но была здесь еще одна вещь, кражу которой ни один разумный человек моим родителям не простил бы: болотный человек.

Болотный человек — это мумия. Без шуток, самая настоящая. Родители выкопали его на одном из торфяных болот в Оффали. Как ни странно, мумии в Ирландии не редкость, потому что почва здесь во многом состоит из торфа, а он отличный консервант. Иногда здесь совершенно случайно находят древних людей, которые, к своему несчастью, провалились в торф, и никто этого не заметил, пока они не всплывали спустя пару сотен лет, растеряв всех своих знакомых. Благодаря болотам в Ирландии могло быть найдено гораздо больше мумий, чем в Египте, но их особо никто не ищет, ведь здесь мертвецов не хоронили с колесницами и золотыми побрякушками.

В Национальном музее выставлено несколько таких болотных людей. Они выглядят как люди без глаз, высушенные до состояния вяленого мяса. Но именно этот болотный человек был особенным — судя по результатам тестов, его возраст составлял больше четырех тысяч лет.

Короче говоря, ничего более древнего в Ирландии отродясь не было.

Лорд Десмонд Дули утверждал, что родители продали ему болотного человека и несколько других ценных находок. Они встретились в их домашней лаборатории перед рассветом. Согласно его версии, родители испугались и сбежали с находкой, заодно прихватив и деньги.

Мама и папа, наоборот, настаивали, что он выкрал мумию из их лаборатории до того, как они успели передать ее в музей. Как раз поэтому Дули пришел перед рассветом и был не один. Они с подручными забрали болотного человека, подбросили родителям деньги, а затем заявили на них в полицию.

У Лорда Десмонда Дули, человека при деньгах и абсолютно аморального, оказались влиятельные друзья в судебных кругах. Многие даже по ошибке решили, что он действительно лорд, хотя это всего лишь его первое имя, точно так же, как у певицы Лорд, которую на самом деле зовут Элла.

Болотного человека с той ночи так и не нашли, и я уверен, что Дули или продал его, или спрятал у себя, пока шум не уляжется и он не сможет безопасно сбыть мумию обеспеченному клиенту.

Два года назад, в ночь ареста моих родителей, мы втроем лежали на полу в кухне, играя в «Ты здесь, Мориарти?». Это такая веселая игра, где ты лежишь на полу с завязанными глазами, пытаясь шлепнуть других игроков свернутой в рулон газетой. Все, что разрешается говорить игрокам, это «Ты здесь, Мориарти?», а другие должны отвечать «Да». После этого их можно бить газетой. Технически первый, кого ударили, сразу проигрывает, но в пылу игры кому-то достается немало ударов, прежде чем наконец объявят победителя. Занятие проще некуда, и при этом одна из самых забавных игр, какую можно выдумать.

Брендан и Фиона Бойл были настоящими экспертами в ней, как и в ирландской истории.

— Ты здесь, Мориарти? — спросила мама, голосом, будто локатором, прощупывая стены.

— Да, — ответил я, потому что таковы правила и это единственное, что вам разрешается сказать.

Я лежал напротив дальней стены. Здесь она никак не могла достать меня даже своей обычно очень длинной газетой. Фиона Бойл резко взмахнула рукой в воздухе, словно собираясь снести кухонную плиту.

— Оу!

— Ага! — воскликнул папа. — Давай, сынок, давай! Тебе никогда его не поймать! Он настоящий Бойл, быстрый, как Меркурий, прямо как его старик!

Конечно, это было преувеличение. Никто из Бойлов никогда и близко не был спортсменом. Я однажды видел, как отцу удалось одновременно читать и бубнить про себя песню “Bad Blood” Тейлор Свифт, но в итоге он не выдержал такого напряжения и пролил весь суп на кота.

Я повернулся на линолеуме, сделав несколько шлепков в ту сторону, где, как предполагал, находится мама, но Фиона Бойл еще тоньше меня и может занимать места не больше пачки сухой лапши.

— Стоять на месте! — раздался чей-то голос.

— Это нечестно! — заныл я. — Ты не можешь так говорить!

— Стоять на месте и держать руки на виду! — продолжил свое неизвестный голос.

Теперь стало понятно, что голос не принадлежал ни маме, ни папе. Оказалось, что это Монти Хенеган из дублинской полиции, детектив с серьезным выражением лица младенца, который собирается срыгнуть.

Детектив Хенеган ворвался в наш дом в тот момент, когда мы все с завязанными глазами лежали на полу, что делало его появление большим сюрпризом. Сняв повязки, мы увидели, что на самом деле в кухне стояли двое офицеров: детектив Хенеган и еще один человек, похожий на суриката. Как долго они здесь были, наша семья понятия не имела.

— Мы здесь уже почти шесть минут, — тут же ответил на этот вопрос Хенеган. — Не похоже на шайку опасных преступников. Нас послали вдвоем, сказав, что вы музейные тихони, которые и не подумают оказывать сопротивления.

— А в чем, собственно, дело? — удивленно спросил папа, все еще лежа на полу.

— Думаю, вы и сами отлично знаете, Бойл. Где болотный человек? Древний мумифицированный старикашка?

В состоянии абсолютного шока мама с папой повели офицеров по узкой лестнице наверх, в их лабораторию на чердаке, где, открыв большой, похожий на гроб ящик, не увидели… ничего. Лишь немного противной на вид жижи на дне.

— Нас обокрали! — закричала мама.

— Но… как? — недоумевал папа. — Кто знал об этом, кроме…

— Лорд Десмонд Дули! — догадалась мама.

Детектив забрал в качестве вещественных доказательств десяток металлоискателей, а еще сумку с деньгами, очевидно, подброшенную. Хенеган также сообщил, что о болотном человеке им «нашептал» осведомленный и надежный источник. Разумеется, это был сам Дули. Позднее, в ту же ночь, Дули опознал их среди других подозреваемых. Это было безумие. Правосудие явно работало в интересах богатых и влиятельных, что, увы, случается слишком часто.

Ожидающих суда маму и папу забрали в Маунтджой. В этот момент я не мог не спросить себя: «Если родители на самом деле совершили это страшное преступление, почему они оставались дома, играя в “Ты здесь, Мориарти?” и катаясь по кухонному полу как клоуны?». Все как-то не складывалось. Разве что мои родители и вправду были клоунами, но в это верить не хотелось.

В ночь ареста меня передали под опеку Управления по делам семьи и детей, и раз других предложений не поступило, я отправился в добрые руки Долорес Маллен, бывшего интерна моих родителей. Долорес жила в маленькой квартирке на западе в Голуэе (и когда бывала дома, танцевала как безумная под “Roxy Music” на кухне и смешивала очередную маргариту). Долорес — само очарование. У нее идеально круглое лицо, розовые волосы, и она одна из тех немногих, кто может вынуть кольцо из носа. Она носит винтажные платья и татуировку на руке с цифрой 42, как-то связанную с ее любимой книгой. Вообще Долорес обожает читать. Сколько лет ей было, я не знал, потому как догадывался, что невежливо спрашивать об этом у девушки, но выглядела она молодо — лет на двадцать шесть. Из-за скандала ее не допускали к работе в музее, но она была только рада и сейчас зарабатывала гораздо больше, играя на скрипке на Шоп-стрит.

Через несколько дней после обвинения, как раз на Рождество, я наконец-то смог встретиться с родителями. Мы сидели в тюремной комнате для свиданий, где свет был такой, словно все страдали от морской болезни.

Папа вручил мне небольшой подарок, упакованный в туалетную бумагу — единственную оберточную бумагу, доступную заключенным. Охранник кивнул — видимо, о передаче они договорились заранее.

— Счастливого Рождества, Ронан, — сказал отец.

— Тут немного, но мы сделали это сами в мастерской, — добавила мама.

Развернув подарок, я чуть не вскрикнул. Они слепили для меня две маленькие глиняные подставки для книг в виде бюстов с их головами: один с папиной, другой с маминой.

— Можешь поверить, что мы сделали их сами? — сказал отец, крепко меня обнимая. — Они будут присматривать за тобой, пока нас нет рядом.

— Говори, что хочешь, но несправедливое заключение определенно сделало из нас настоящих скульпторов! — усмехнулась мама.

Я и не сомневался, что родители слепили все сами. Головы должны были выглядеть очень мило, но на деле от них мне стало не по себе. Тем более что скульпторы из мамы с папой были, честно сказать, неважные. Да, головы отдаленно напоминали оригиналы, но каждая кривилась в сумасшедшей усмешке, словно Джокер, а маленькие глаза смотрели в разные стороны, как у хамелеона, охотящегося за двумя разными мухами.

— Вау, потрясающе! — только и смог пробормотать я. Родители просто сияли от гордости. — Я никогда не видел ничего подобного. Просто невероятно!

— Они всегда будут охранять тебя, — сказала мама, но вместо заботы это прозвучало как угроза. Она поцеловала меня в лоб, и я сунул жутковатые подставки в карман.

— Береги себя, сынок, — произнес папа, — и постарайся не связываться с Дули.

Я кивнул — не стоило вслух соглашаться с последней частью фразы.

— Да, буду осторожен и обещаю, что к следующему Рождеству заберу вас отсюда.

Обратно в Голуэй я уехал на автобусе, с громыхающими в кармане бюстами моих родителей. По пути поклялся себе, что вытащу маму с отцом из тюрьмы и восстановлю их репутацию. И, если получится, позабочусь о том, чтобы Лорд Десмонд Дули оказался за решеткой, даже если мне придется самому найти этого несчастного болотного человека.

Я понятия не имел, откуда начать сей эпичный поиск, поэтому сделал первый, самый логичный в данной ситуации шаг и подал заявление в интернатуру, находящуюся в ближайшем полицейском отделении в Голуэе. Оказалось, что это можно сделать онлайн всего за несколько минут.

Капитан Фирнли прочел заявку. Он знал о произошедшем с моими родителями и очень жалел меня, приняв в итоге на службу, при том что я был моложе требуемого для интернов возраста. Мне так и не удалось узнать смысл слов, которые Фирнли произнес в первый день, когда я сидел у него в кабинете и меня тошнило после сэндвича с тунцом. Даже если это было «Идрис Эльба, Идрис Эльба», тоже неплохо. Суть я уловил — капитан присмотрит за мной.

Естественно, я не сказал Фирнли, что поступил в полицию, выполняя часть плана по реабилитации моих родителей и розыска древней четырехтысячелетней мумии. Да и мест в форме для заявления не нашлось, поэтому держал сей факт при себе.

Два года спустя мы с Долорес сидим в нашей общей квартире, солнце начинает садиться за горизонт, хотя нет еще четырех — именно поэтому Голуэй зимой наводит такую тоску. Но Долорес засучила рукава, зажгла плиту и сделала пиццу, увенчав ее вонтонами^[17], оставшимися с недавнего заказа из тайского ресторанчика. Все потому, что Долорес гений. Она не просто божественно играет на скрипке. Она из тех женщин, которые не побоятся положить на пиццу несколько завалявшихся в холодильнике вонтонов.

Через несколько минут я стал опухать — то ли от пиццы, то ли от вонтонов, то ли от всего сразу. Как я уже говорил, аллергия у меня может возникнуть на разные продукты, и она очень непредсказуемая.

Мы сели на диван, и я, почти ничего не видя, рассказал Долорес о странных событиях дня, проведенного в замке Клифден, даже при том, что Пэт Финч заставил меня подписать соглашение о неразглашении, специально подчеркнув, что я не должен никому ничего рассказывать. Ну конечно. Если вы хотите, чтобы кто-то кому-то что-то поведал, возьмите с него обещание, что он этого не сделает. Чего еще ждать от людей? Даже лепреконы с этим справились лучше нас.^[18]

Долорес долго меня расспрашивала, как выглядит лепрекон. Они и правда такие милые? Я нашел его горшок с золотом? Он наполнил мои ботинки конфетами? Нельзя ли и ей получить конфетку? Мне эти вопросы казались тупыми, потому что моя первая встреча с лепреконом больше напоминала поездку на чертовом колесе с коброй в обнимку. Я рассказал ей все, что знал, а знал я не так много. Никто из нас раньше никогда не слышал о Специальном отделе Тир На Ног.

Как только поток моих ответов иссяк, Долорес достала скрипку. Она играла до рассвета, и мы закончили вечер, напевая вдвоем “The Broad Majestic Shannon” — отличную песню, к слову сказать.

Когда проснулся в четверг, в мозгу словно дрейдл^[19] вертелись самые беспокойные мысли о предстоящей ночи.

Я проверил автобусное расписание, чтобы понять, как далеко отсюда до Килларни. Ирландия — страна маленькая, но если полагаться только на общественный транспорт, расстояния растягиваются самым непредсказуемым образом.

Долорес снова куда-то пропала, но для нее это абсолютно нормально, потому что она, повторюсь, очень популярна, да и вообще самый веселый и беззаботный опекун, какого мне только смогли найти. Я отправил письмо родителям в Дублин с последними новостями, уверяя, что навещу их так скоро, как смогу.

Примечания

15

В Ирландии запрещено даже просто пользоваться металлоискателями, не говоря уже о том, чтобы продавать находки кому-либо. Серьезно, проверьте сами. Хотя, конечно, проверять не нужно, я же только что сказал об этом.

16

В Ирландии у викингов было два опорных пункта, откуда они регулярно отправлялись колошматить веселых, ни о чем не подозревающих ирландцев.

17

Разновидность пельменей в китайской кухне (Прим. ред.).

18

Свои секреты лепреконы хранят в специальных контейнерах, которые называют «кладдахскими кувшинами», и если вдруг откроете такой, вас тут же поразит жуткий приступ диареи. Да, понимаю, что это противно, но я же говорил, что малый народец по-своему очень мстительный и способен здорово напугать. И раз уж вы взялись читать это, будьте готовы к тому, что я не все описываю радужными красками.

19

Четырехгранный волчок, с которым, согласно традиции, дети играют во время еврейского праздника Ханука (Прим. ред.).