Неточные совпадения
Он видел, что старик повар улыбался,
любуясь ею и слушая ее неумелые, невозможные приказания; видел, что Агафья Михайловна задумчиво и ласково покачивала головой на новые распоряжения молодой барыни в кладовой, видел, что Кити была необыкновенно мила, когда она, смеясь и плача, приходила к нему объявить, что
девушка Маша привыкла считать ее барышней и оттого ее никто не слушает.
Анна, очевидно,
любовалась ее красотою и молодостью, и не успела Кити опомниться, как она уже чувствовала себя не только под ее влиянием, но чувствовала себя влюбленною в нее, как способны влюбляться молодые
девушки в замужних и старших дам.
— Языческая простота! Я сижу в ресторане, с газетой в руках, против меня за другим столом — очень миленькая
девушка. Вдруг она говорит мне: «Вы, кажется, не столько читаете, как
любуетесь моими панталонами», — она сидела, положив ногу на ногу…
Наблюдая волнение Варвары, ее быстрые переходы от радости, вызванной его ласковой улыбкой, мягким словом, к озлобленной печали, которую он легко вызывал словом небрежным или насмешливым, Самгин все увереннее чувствовал, что в любую минуту он может взять
девушку. Моментами эта возможность опьяняла его. Он не соблазнялся, но,
любуясь своей сдержанностью, все-таки спрашивал себя: «Что мешает? Лидия? Маракуев?»
Наступила тяжелая пауза. Катерина Ивановна, видимо, стеснялась; Привалову вдруг сделалось жаль этой красивой
девушки, вырванной из семьи в качестве жертвы общественного темперамента. «Ведь она человек, такой же человек, как все другие, — подумал Привалов, невольно
любуясь смутившейся красавицей. — Чем же хуже нас? Ее толкнула на эту дорогу нужда, а мы…» Катерина Ивановна поймала этот взгляд и как-то болезненно выпрямилась, бросив на Привалова нахальный, вызывающий взгляд.
А как же это странно, вы не поверите, что, когда он на меня
любуется и целует, мне вовсе не было стыдно, а только так приятно, и так легко дышится; отчего ж это, Вера Павловна, что я своих
девушек стыжусь, а его взгляда мне не стыдно?
Он все прощал Оксе, даже грубости, чего никогда не простил бы родным дочерям, и молча
любовался непосредственностью этой придурковатой от избытка здоровья
девушки.
— Что вы, что вы это, — закрасневшись, лепетала сестра Феоктиста и протянула руку к только что снятой шапке; но Лиза схватила ее за руки и,
любуясь монахиней, несколько раз крепко ее поцеловала. Женни тоже не отказалась от этого удовольствия и, перегнув к себе стройный стан Феоктисты, обе
девушки с восторгом целовали ее своими свежими устами.
Даже старик Панталеоне, который, прислонясь плечом к притолке двери и уткнув подбородок и рот в просторный галстух, слушал важно, с видом знатока, — даже тот
любовался лицом прекрасной
девушки и дивился ему — а, кажется, должен был он к нему привыкнуть!
Обыкновенно понявы эти не бывают длинны; благодаря такому обстоятельству можно было вдоволь
любоваться тонкими босыми ногами молодой
девушки, которые немного повыше пятки закруглялись, обозначая начало свежей, розовой икры.
Илья чувствовал себя оскорблённым, но не находил слов, чтоб возразить этой дерзкой
девушке, прямо в глаза ему говорившей, что он бездельник и вор. Он стиснул зубы, слушал и не верил её словам, не мог верить. И, отыскивая в себе такое слово, которое сразу бы опрокинуло все её речи, заставило бы замолчать её, — он в то же время
любовался её дерзостью… А обидные слова, удивляя его, вызывали в нём тревожный вопрос: «За что?»
Изредка посещал он и Веру. Весёлая жизнь постепенно засасывала эту
девушку в свой глубокий омут. Она с восторгом рассказывала Илье о кутежах с богатыми купчиками, с чиновниками и офицерами, о тройках, ресторанах, показывала подарки поклонников: платья, кофточки, кольца. Полненькая, стройная, крепкая, она с гордостью хвасталась тем, как её поклонники ссорятся за обладание ею. Лунёв
любовался её здоровьем, красотой и весельем, но не раз осторожно замечал ей...
Малиновые губы маленького рта вздрагивали самодовольной улыбкой;
девушка любовалась собою, как дитя игрушкой, которая ему ещё не надоела.
Во все это время она держалась к Дон-Кихоту спиной, и он только мог
любоваться на ее сильный и стройный стан и черную как смоль косу, которая упала на пол тяжелою плетью и, как змея, вилась за каждым движением
девушки.
Ты прехорошенькая!.. мне тебя жаль!» — вырвалось вдруг громко из уст Марфы Андревны, и она ближе и ближе потянула красавицу к свету лампады, передвинула несколько раз перед собою из стороны в сторону лицо и обнаженный бюст
девушки,
любуясь ею при разных тонах освещения, и, вдруг схватив ее крепко в свои объятия, шепнула ей с материнской страстностью: «Мы вместе, вместе с тобою… сбережем, что родится!»
Все время, пока сенные
девушки и вновь наряженные мамы
любовались девственною красотою боярышни Байцуровой и смотрели, как под ее тонкой кожею из косточки в косточку мозжечок переливается, боярин их весь день до вечера испытывал незнакомые ему муки.
Часто бывало так, что,
любуясь работой француза,
девушка погружалась в дремотное самозабвение, не слышала злых криков хозяйки и подруг; тогда они, сердитые с похмелья, бросались на нее, точно кошки на ворону, и трепали девицу, вытирая ее телом пыль и грязь зала.
— Вы с кем-с? С маменькой, что ли-с? — спрашивал Марью Гавриловну ее избавитель,
любуясь красотой плачущей
девушки.
«В высшей степени достойная особа» представляла из себя девятнадцатилетнюю
девушку с прекрасной белокурой головкой, добрыми голубыми глазами и длинными кудрями. Она была в ярко-красном, полудетском, полудевическом платье. Стройные, как иглы, ножки в красных чулках сидели в крошечных, почти детских башмачках. Круглые плечи ее всё время, пока я
любовался ею, кокетливо ежились, словно им было холодно и словно их кусал мой взгляд.
И в таком селении все было неизмеримо культурнее, чем у нас, в России. Поражала зажиточность крестьян, общая грамотность, живое чувство своего национального достоинства. Когда показалась процессия к дому, где родился Гус, мы
любовались целой кавалькадой молодых парней и шествием
девушек в белом — и все это были крестьяне и крестьянки.
Любовь была чистая и целомудренная, с нежным, застенчивым запахом, какой утром бывает от луговых цветов в тихой лощинке, обросшей вокруг орешником. Ни одной сколько-нибудь чувственной мысли не шевелилось во мне, когда я думал о Конопацких. Эти три
девушки были для меня светлыми, бесплотными образами редкой красоты, которыми можно было только
любоваться.
Совершенно потерявший голову от любви к своей кузине, Оленин, рассчитывая на прежнее отсутствие порядка в войске, нимало не встревожился этим повелением и продолжал по-прежнему издали
любоваться предметом своей пылкой любви, о чем молодая
девушка только могла догадываться.
Он, со своей стороны, с каким-то наслаждением
любовался этими вспышками или, как он называл их самому себе, проявлениями сильного характера и, не имея этих качеств, ценил их в любимой
девушке, тем более, что эта любовь окрашивала все ее выходки, все ее поступки в особый, смягчающий их резкость цвет.
Он несколько секунд
любовался этой картиной и прислушивался к ровному дыханию молодой
девушки.
С первых же строк молодая
девушка была поражена той массой ошибок, которыми уснащали свои диктовки обе девочки. К довершению всего Полина, то и дело,
любовалась на себя в зеркале, a Валя жеманничала и хихикала всякий раз, что Даша отворачивалась от неё.
Будучи цесаревной, она долго жила в слободе Покровской, теперь вошедшей в состав города Москвы. Там она проводила время запросто со слободскими
девушками, в летние вечера водила с ними на лугу хороводы, метала из окна дворца пригоршнями деньги и
любовалась, как их поднимали нарасхват, пела песни и даже сочиняла их.
И вот его дочь, для которой он не только сделал все, что может и должен сделать отец: дал прекрасное воспитание, дал ей возможность выбирать себе партию в высшем и лучшем русском обществе, но не только та дочь, которой он дал все то, чего только может желать
девушка, но которую он прямо любил, которой
любовался, гордился, эта дочь опозорила его, сделала с ним то, что он не может смотреть в глаза людям, что ему стыдно всех.
Здесь ее раздевали и укладывали на атласные подушки широкого турецкого дивана, на котором с краю садились и сами супруги пить чай. И во все это время они не говорили, а только
любовались, глядя на спящую
девушку. Когда же наставал час идти к покою, Степанида Васильевна вставала, чтобы легкою стопою по мягким коврам перейти в смежную комнату, где была ее опочивальня, а Степан Иванович в благодарном молчании много раз кряду целовал руки жены и шептал ей...
«Как я сяду поеду на лихом коне
За Москву-реку покататися,
Кушачком подтянуся шелковым,
Заломлю на бочок шапку бархатную,
Черным соболем отороченную, —
У ворот стоят у тесовыих
Красны
девушки да молодушки,
И
любуются, глядя, перешептываясь;
Лишь одна не глядит, не
любуется,
Полосатой фатой закрывается...