Неточные совпадения
Лысый, свежий
старик, с широкою рыжею бородой, седою у щек, отворил ворота, прижавшись к верее, чтобы пропустить тройку.
Желто-смуглое, старческое лицо имело форму треугольника, основанием кверху, и покрыто было крупными морщинами. Крошечный нос на крошечном лице был совсем приплюснут; губы, нетолстые, неширокие, были как будто раздавлены. Он казался каким-то юродивым
стариком, облысевшим, обеззубевшим, давно пережившим свой век и выжившим из ума. Всего замечательнее была голова:
лысая, только покрытая редкими клочками шерсти, такими мелкими, что нельзя ухватиться за них двумя пальцами. «Как тебя зовут?» — спросил смотритель.
На пороге избы встретил меня
старик —
лысый, низкого роста, плечистый и плотный — сам Хорь.
Стариков-то, что побогаче да посемейнее, не трогает,
лысый черт, а тут вот и расходился!
Это был худой, совершенно
лысый и недужный
старик, который ходил сгорбившись и упираясь руками в колени; но за всем тем он продолжал единолично распоряжаться в доме и держал многочисленную семью в большой дисциплине.
Леон Эмбо, французик небольшого роста с пушистыми, холеными усами, всегда щегольски одетый по последней парижской моде. Он ежедневно подтягивал князю морщины, прилаживал паричок на совершенно
лысую голову и подклеивал волосок к волоску, завивая колечком усики молодившегося
старика.
Кошевая остановилась у большой новой избы. В волоковое окно выглянула мужская голова и без опроса скрылась. Распахнулись сами собой шатровые ворота, и кошевая очутилась в темном крытом дворе. Встречать гостей вышел сам хозяин,
лысый и седой
старик. Это и был Спиридон, известный всему Заполью.
Старики разговорились. Все-таки они были свои и думали одинаково, не то что молодежь. Михей Зотыч все качал своею
лысою головой и жаловался на худые дела.
Сбежались даже старые заводские торгаши, обросшие в своих деревянных лавчонках мохом, старуха Анкудиниха, торговавшая разною мелочью, хромой и кривой
старик Желтухин, сидевший с крестьянским товаром,
лысый Вилок, продававший мочала, деревянную посуду, горшки и гвозди, и т. д.
Подбодренные смелостью
старика, в дверях показались два-три человека с единственным заводским вором Мороком во главе. Они продолжали подталкивать дурачка Терешку, Парасковею-Пятницу и другого дурака, Марзака, высокого
старика с
лысою головою. Морок, плечистый мужик с окладистою бородой и темными глазами навыкате, слыл за отчаянную башку и не боялся никого. С ним под руку ворвался в кабак совсем пьяный Терешка-казак.
Самойло Михеич вел довольно большую железную торговлю; это был крепкий седой
старик с большой
лысой головой и серыми, светлыми улыбавшимися глазами, — Ариша унаследовала от отца его глаза.
Илье показалось, что, когда он взглянул на дверь лавки, — за стеклом её стоял
старик и, насмешливо улыбаясь, кивал ему
лысой головкой. Лунёв чувствовал непобедимое желание войти в магазин, посмотреть на
старика вблизи. Предлог у него тотчас же нашёлся, — как все мелочные торговцы, он копил попадавшуюся ему в руки старую монету, а накопив, продавал её менялам по рублю двадцать копеек за рубль. В кошельке у него и теперь лежало несколько таких монет.
Илья полез в карман за кошельком. Но рука его не находила кармана и дрожала так же, как дрожало сердце от ненависти к
старику и страха пред ним. Шаря под полой пальто, он упорно смотрел на маленькую
лысую голову, и по спине у него пробегал холод…
Старик, с ногами в гробу, похож на купца Полуэктова, — такой же
лысый и худенький, и шея у него такая же тонкая…
Яков Тарасович, маленький, сморщенный и костлявый, с черными обломками зубов во рту,
лысый и темный, как будто опаленный жаром жизни, прокоптевший в нем, весь трепетал в пылком возбуждении, осыпая дребезжащими, презрительными словами свою дочь — молодую, рослую и полную. Она смотрела на него виноватыми глазами, смущенно улыбалась, и в сердце ее росло уважение к живому и стойкому в своих желаниях
старику…
Играли на деньги два известных столичных игрока:
старик, подслеповатый,
лысый, и молодой маркер из соседнего трактира.
Старик отодвинулся от меня, и даже губы его, полные и немного смешные, тревожно вытянулись. В это время на площадке лестницы появилась
лысая голова и полное, упитанное лицо профессора Бел_и_чки. Субинспектор побежал ему навстречу и стал что-то тихо и очень дипломатически объяснять… Чех даже не остановился, чтобы его выслушать, а продолжал идти все тем же ровным, почти размеренным шагом, пока субинспектор не забежал вперед, загородив ему дорогу. Я усмехнулся и вошел в аудиторию.
Паркер был лакей, — я видел такую одежду, как у него, на картинах. Седой, остриженный, слегка
лысый, плотный человек этот в белых чулках, синем фраке и открытом жилете носил круглые очки, слегка прищуривая глаза, когда смотрел поверх стекол. Умные морщинистые черты бодрой старухи, аккуратный подбородок и мелькающее сквозь привычную работу лица внутреннее спокойствие заставили меня думать, не есть ли
старик главный управляющий дома, о чем я его и спросил. Он ответил...
Стоит воевода у ворот и горюет, а у ворот толкутся нищие, да калеки, да убогие, кто с чашкой, кто с пригоршней. Ближе всех к новому вратарю сидит с деревянною чашкою на коленях
лысый слепой
старик, сидит и наговаривает...
Во-первых, из нее показалась седая,
лысая, желтая, исчерченная морщинами, угрюмая голова
старика, лет 60, или более; его взгляд был мрачен, но благороден, исполнен этой холодной гордости, которая иногда родится с нами, но чаще дается воспитанием, образуется от продолжительной привычки повелевать себе подобными.
Яков ждал, что отец рассердится, обругает Тихона, но
старик, помолчав, пробормотал что-то невнятное и отошёл прочь от дворника, который хотя и линял,
лысел, становился одноцветным, каким-то суглинистым, но, не поддаваясь ухищрениям старости, был всё так же крепок телом, даже приобретал некое благообразие, а говорил всё более важно, поучающим тоном. Якову казалось, что Тихон говорит и ведёт себя более «по-хозяйски», чем отец.
Три приятеля, постоянные посетители клуба, играющие очень счастливо во все игры; 1-й — безукоризненно красивый и изящный юноша, 2-й — человек средних лет, мясистая, бледная, геморроидальная физиономия, 3-й —
старик,
лысый, в порыжевшем пальто, грязноватый.
Хозяин был
старик угрюмый
С огромной
лысой головой.
От юных лет с казенной суммой
Он жил как с собственной казной.
В пучинах сумрачных расчета
Блуждать была его охота,
И потому он был игрок
(Его единственный порок).
Любил налево и направо
Он в зимний вечер прометнуть,
Четвертый куш перечеркнуть,
Рутёркой понтирнуть со славой,
И талью скверную порой
Запить Цимлянского струей.
Кроме Василия Андреича, за столом сидел
лысый, белобородый старик-хозяин в белой домотканной рубахе; рядом с ним, в тонкой ситцевой рубахе, с здоровенной спиной и плечами — сын, приехавший из Москвы на праздник, и еще другой сын, широкоплечий — старший брат, хозяйничавший в доме, и худощавый рыжий мужик — сосед.
Будучи перевенчан с Алиной, но не быв никогда ее мужем, он действительно усерднее всякого родного отца хлопотал об усыновлении себе ее двух старших детей и, наконец, выхлопотал это при посредстве связей брата Алины и Кишенского; он присутствовал с веселым и открытым лицом на крестинах двух других детей, которых щедрая природа послала Алине после ее бракосочетания, и видел, как эти милые крошки были вписаны на его имя в приходские метрические книги; он свидетельствовал под присягой о сумасшествии
старика Фигурина и отвез его в сумасшедший дом, где потом через месяц один распоряжался бедными похоронами этого старца; он потом завел по доверенности и приказанию жены тяжбу с ее братом и немало содействовал увеличению ее доли наследства при законном разделе неуворованной части богатства старого Фигурина; он исполнял все, подчинялся всему, и все это каждый раз в надежде получить в свои руки свое произведение, и все в надежде суетной и тщетной, потому что обещания возврата никогда не исполнялись, и жена Висленева, всякий раз по исполнении Иосафом Платоновичем одной службы, как сказочная царевна Ивану-дурачку, заказывала ему новую, и так он служил ей и ее детям верой и правдой, кряхтел,
лысел, жался и все страстнее ждал великой и вожделенной минуты воздаяния; но она, увы, не приходила.
Он не продрался к середине. Издали увидал он
лысую голову коренастого
старика в очках, с густыми бровями. Его-то он и искал для счету, хотел убедиться — окажутся ли налицо единомышленники покойного. Вправо от архиерея стояли в мундирах, тщательно причесанные, Взломцев и Краснопёрый. У обоих низко на грудь были спущены кресты, у одного Станислава, у другого Анны.
— Что и говорить, — вздохнул
старик. — По всему видать, что есть, только, брат, копать их некому. Никто настоящих местов не знает, да по нынешнему времю, почитай, все клады заговоренные. Чтоб его найти и увидать, талисман надо такой иметь, а без талисмана ничего, паря, не поделаешь. У Жмени были талисманы, да нешто у него, у чёрта
лысого, выпросишь? Он и держал-то их, чтоб никому не досталось.
В залу вошел маленький, кругленький, заплывший жиром
старик, совсем
лысый и облезлый, в кургузом пиджаке, в лиловой жилетке и с гитарой. Он состроил идиотское лицо и вытянулся, сделав под козырек, как солдат.
Она глядела на эту
лысую голову, на нищенское платье, на всю грязную и жалкую фигуру
старика и его сгорбленную спину, дрожащие ноги, трясущиеся руки и была поражена до глубины души.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели
старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или
Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.