Неточные совпадения
Революции обнаруживают и высоту человеческой природы, страстное увлечение
идеей лучшего строя жизни, способность к жертвенности, забвение эгоистических интересов, — и жестокость, неблагодарность, истребление высоких духовных ценностей.
Он представил его человеком слабоумным, с зачатком некоторого смутного образования, сбитого с толку философскими
идеями не под силу его уму и испугавшегося иных современных учений о долге и обязанности, широко преподанных ему практически — бесшабашною жизнию покойного его барина, а может быть и отца, Федора Павловича, а теоретически — разными странными философскими разговорами с старшим сыном барина, Иваном Федоровичем, охотно позволявшим себе это развлечение — вероятно, от скуки или от потребности насмешки, не нашедшей
лучшего приложения.
Меня в
лучшем случае почтительно и с недоумением слушали, но не предполагали руководствоваться моими
идеями.
Русские революционеры, которые будут вдохновляться
идеями Чернышевского, ставят интересную психологическую проблему:
лучшие из русских революционеров соглашались в этой земной жизни на преследования, нужду, тюрьму, ссылку, каторгу, казнь, не имея никаких надежд на иную, потустороннюю жизнь.
Русская религиозно-философская мысль в своих
лучших представителях решительно борется против всякого юридического истолкования тайны христианства, и это входит в русскую
идею.
Идеи его странны, неустойчивы, иногда нелепы; но желания, влечения, но сердце — лучше, а это фундамент для всего; и все это
лучшее в нем — бесспорно от вас.
Конечно, я никогда не позволила бы тебе сделаться на самом деле поклонником сюбверсивных
идей, но в смысле экспозиции, как apercu de morale [рассуждение о морали (франц.)] — это один из
лучших sujets de conversation.
Что станется, наконец, с «Старейшею Всероссийскою Пенкоснимательницей», этим
лучшим проводником тебеньковских либеральных
идей?
— И, может быть, это было бы самым
лучшим разрешением задачи! — горячо оборотился Шигалев к Лямшину. — Вы, конечно, и не знаете, какую глубокую вещь удалось вам сказать, господин веселый человек. Но так как ваша
идея почти невыполнима, то и надо ограничиться земным раем, если уж так это назвали.
Литературные судьи останутся опять недовольны: мера художественного достоинства пьесы недостаточно определена и выяснена,
лучшие места не указаны, характеры второстепенные и главные не отделены строго, а всего пуще — искусство опять сделано орудием какой-то посторонней
идеи!..
Не плачьте над трупами павших борцов,
Погибших, с оружьем в руках…
Не пойте над ними надгробных стихов,
Слезой не скверните их прах.
Не нужно ни гимнов, ни слез мертвецам,
Отдайте им
лучший почет.
Шагайте без страха по мертвым телам.
Несите их знамя вперед…
Кованой сталью звенели и звали к бою звенящие слова:
Несите их знамя вперед…
С врагом их под знаменем тех же
идейВедите их в бой… до конца…
Наша встреча, это наше супружество были лишь эпизодом, каких будет еще немало в жизни этой живой, богато одаренной женщины. Все
лучшее в мире, как я уже сказал, было к ее услугам и получалось ею совершенно даром, и даже
идеи и модное умственное движение служили ей для наслаждения, разнообразя ей жизнь, и я был лишь извозчиком, который довез ее от одного увлечения к другому. Теперь уж я не нужен ей, она выпорхнет, и я останусь один.
У нас
идеи —
идеями, но если бы теперь, в конце XIX века, можно было взвалить на рабочих еще также наши самые неприятные физиологические отправления, то мы взвалили бы и потом, конечно, говорили бы в свое оправдание, что если, мол,
лучшие люди, мыслители и великие ученые станут тратить свое золотое время на эти отправления, то прогрессу может угрожать серьезная опасность.
Гений творчества облетал все
лучшие головы: электричество, пар, рабочий вопрос — все в
идеях предъявлено было человечеству; но стали эти
идеи реализировать, и кто на это пришел?
Все, что я читал, было насыщено
идеями христианства, гуманизма, воплями о сострадании к людям, — об этом же красноречиво и пламенно говорили
лучшие люди, которых я знал в ту пору.
Теперь никого нет во главе дела, но все дружно и ровно идут к одной цели; каждый писатель проникнут теми
идеями, за которые лет десять тому назад ратовали немногие,
лучшие люди; каждый, по мере сил, преследует то зло, против которого прежде возвышалось два-три энергических голоса.
Студент. Вот изволите видеть: живут в Петербурге эти господа. Один из них мне приятель. Он из семинарии (как всем известно, что в наше время быть из семинарии почти чин, так как
лучшие головы и таланты все из семинарии). Он известен даже в литературном мире своей критикой на повесть «Чижи». Вы читали, может быть? Замечательная статья: «Чижа не уничижай». Он тут проводит мысль о прогрессе
идей в наших семинариях.
«С Востока —
лучшие дворянские традиции, с их бытом, приветом и милыми „закоулочками“, с „затишьем“ и „лишними людьми“ захолустных уездов». Да, то, что Розанов называет «
лучшими традициями дворянства», — это с Востока. Но либеральные
идеи дворянства, его культурность, любовь к искусствам, заботы о просвещении народа, — это от Запада, от Вольтера, от XVIII века.
В «Бедных людях», написанных под свежим влиянием
лучших сторон Гоголя и наиболее жизненных
идей Белинского, г. Достоевский со всею энергией и свежестью молодого таланта принялся за анализ поразивших его аномалий нашей бедной действительности и в этом анализе умел выразить свой высоко гуманный идеал.
И вот почему, если мы обратимся от отвлеченных эстетических рассуждений к
идеям и положениям, развиваемым у известного автора, то найдем самое
лучшее средство к уразумению сущности его таланта.
Оно в то же время самая
лучшая защита против распространения пролетариата и коммунистических
идей».
Здесь материал не находится в его полном распоряжении, он не может по произволу изобретать и вводить сюда все, что может служить для
лучшего выражения и представления взятой им
идеи.
«Да, как поляк, я не имел права полюбить русскую женщину. Какое жестокое, ужасное положение!.. Будь проклята и эта пламенная, историческая вражда, и то, чтó породило ее! Благодаря ей, вся моя личная жизнь (да и одна ли моя только!) построена на фальши, на противоестественном умерщвлении в себе самых
лучших, самых святых и заветных чувств во имя одной
идеи.
В основе
лучшего персоналистического общества лежит не
идея гражданина и не
идея производителя, не
идея политическая или экономическая, а духовная
идея целостного человека, личности.
Свидание со своими в Нижнем обошлось более мирно, чем я ожидал. Я не особенно огорчался тем, что к моему переходу в Дерпт относились с некоторым недоумением, если и не с сильным беспокойством. Довольно было и того, что помирились с моим решением. Это равнялось признанию права руководить самому своими
идеями и стремлениями, искать
лучшего не затем, чтобы беспорядочно"прожигать"жизнь, а чтобы работать, расширять свой умственный горизонт, увлекаясь наукой, а не гусарским ментиком.
Он мог подаваться, особенно после событий 1861–1862 годов, в сторону охранительных
идей, судить неверно, пристрастно обо многом в тогдашнем общественном и чисто литературном движении; наконец, у него не было широкого всестороннего образования, начитанность, кажется, только по-русски (с прибавкой, быть может, кое-каких французских книг), но в пределах тогдашнего русского «просвещения» он был совсем не игнорант, в нем всегда чувствовался московский студент 40-х годов: он был искренно предан всем
лучшим заветам нашей литературы, сердечно чтил Пушкина, напечатал когда-то критический этюд о Гоголе, увлекался с юных лет театром, считался хорошим актером и был прекраснейший чтец «в лицах».
По душевной своей структуре он имел в себе типически интеллигентские черты, он был нетерпимым фанатиком, склонен к сектантству, беззаветно увлечен
идеями, постоянно вырабатывал себе мировоззрение не из потребности чистого знания, а для обоснования своих стремлений к
лучшему, более справедливому социальному строю.
Лучший тип коммуниста, т. е. человека, целиком захваченного служением
идее, способного на огромные жертвы и на бескорыстный энтузиазм, возможен только вследствие христианского воспитания человеческих душ, вследствие переработки натурального человека христианским духом.
Мозг в ней по-прежнему ищет новой работы, кровь волнуется во имя светлых
идей и творческих образов, увлечения молодости служат материалом для художественного воспроизведения жизни; сердца ее бьются в унисон со всем
лучшим, что французская нация выработывает в лице своих бойцов за свободу ума, человечные права и общественную правду.
Демоническая одержимость
идеей равенства не есть демократия, ибо истинная демократия есть лишь искание путей подбора
лучших, установление истинного неравенства.
Лишь тяжелые испытания и трагические опытные проверки ложных
идей пробудят
лучшее сознание.
Один из
лучших тогдашних судей искусства написал о нем, что «во всей его картине достоин похвалы только правильный и твердый рисунок, но что ее мертвый сюжет представляет что-то окаменевшее, что
идея если и есть, то она рутинна и бесплодна, ибо она не поднимает выше ум и не облагораживает чувства зрителя, — она не трогает его души и не стыдит его за эгоизм и за холодность к общему страданию.