Неточные совпадения
В известные дни принимал у себя просителей и жалобщиков, которые, конечно, профильтровывались чиновниками, заблаговременно докладывавшими
князю, кто и зачем пришел, и характеризовавшими по-своему
личность просителя.
Если упоминалося где о
князе или графе, того не дозволял он печатать, говоря: сие есть
личность, ибо у нас есть
князья и графы между знатными особами.]
— Когда же я перешел к Тулузову и начал ему передавать ваши и господина Сверстова сомнения касательно
личности этого господина,
князь вдруг захохотал, и захохотал, я вам говорю, гомерическим хохотом.
Когда Серебряный отправился в Литву, Морозов воеводствовал где-то далеко; они не видались более десяти лет, но Дружина Андреевич мало переменился, был бодр по-прежнему, и
князь с первого взгляда везде бы узнал его, ибо старый боярин принадлежал к числу тех людей, которых
личность глубоко врезывается в памяти.
— Что ж прямо и искренно говорить!.. — возразил Миклаков. — Это, конечно, можно делать из честности, а, пожалуй, ведь и из полного неуважения к
личности другого… И я так понимаю-с, — продолжал он, расходившись, — что
князь очень милый, конечно, человек, но барчонок, который свой каприз ставит выше счастия всей жизни другого: сначала полюбил одну женщину — бросил; потом полюбил другую — и ту, может быть, бросит.
— Madame la princesse… un pauvre expatrie… malheur continuel… les princes russes sont si gene-reux… [Княгиня… бедный эмигрант… бесконечно несчастный… Русские
князья так щедры… (фр.)] — увивалась около кресел одна
личность в истасканном сюртуке, пестром жилете, в усах, держа картуз на отлете, и с подобострастною улыбкой.
То же самое старание представить всех
князей русских сколько возможно более чистыми и высокими
личностями, видно и в последующих главах этого труда.
Настоящая государственная власть в древней России не существовала по крайней мере до возвышения государства Московского. Древние
князья называли Русь своею отчиною и действительно, как доказал недавно г. Чичерин, владели ею скорее по вотчинному, нежели по государственному праву. По утверждении же Московского государства, — одна уже возможность такой
личности, как Иван Грозный, заставляет отказаться от обольщения относительно силы и значения думы боярской или какого бы то ни было уравновешивающего, влияния.
Это было сказано в 1811–1812 годах, когда Шлегель, защитник абсолютной свободы
личности, состоял на службе реакционера Меттерниха [Меттерних Клеменс (1773–1859) —
князь, министр иностранных дел Австрии, затем — канцлер.], читая лекции в Вене и проповедуя поход против духовной и гражданской свободы.
И вот, в силу таковых-то побуждений, заманчиво щекочущих самолюбьице, и восточным Малгоржанам, и маленьким Анцыфрикам, и Моисеям Фрумкиным, и даже
князю Сапово ужасно как хотелось быть арестованными, и притом не иначе как ночью, и не иначе как с жандармами, с каретой, с казематами, — словом, со всеми эффектными атрибутами, которые придают ореол мученичества и политический интерес
личности каждого плюгавенького Анцыфрика.
Когда мы жили в Рагузе,
князь Радзивил, желая удостовериться в
личности «иностранной дамы», которую называли великою княжной, писал в Мангейм к Бернатовичу, прося его доставить о ней точнейшие сведения.
Вы его знаете, пьян, неряшлив… долгов не платит, глуповат (
князь поморщился и мотнул головой)…
личность ужасная!
— Это, извините,
князь, не умно… Поучить его следует, чтобы он за чужими невестами не бегал и победами, вероятно даже воображаемыми, над ними не хвастал, но становиться вам с ним на барьер не резон. Кто он такой? Темная
личность… Если я держу его у себя, то я адвокат: при нашей профессии со всеми брататься приходится. Наш ведь брат — та же кокотка.
По лестнице Александр Ильич поднимался медленно. Целая вереница мыслей, связанных с
личностью его свояка, Виктора Павловича Нитятко, проходила в его ясной, логической голове; но на сердце у него все еще щемило от тех ощущений, какие заставил его испытать граф Заваров в кабинете
князя Мухоярова.
Князь Владимир пустился в восторженное описание
личности, ума, таланта и умения жить своего бывшего учителя и попечителя, а теперь постоянного поверенного.
— Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях, — сказал
князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить.
Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над
личностью знаменитого человека.
— Фю… фю… фю, — просвистал он, и опять оглянулся на
князя Андрея. Впечатление лица
князя Андрея, только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков), связалось с воспоминанием о его
личности.