Неточные совпадения
Она хотела уйти, но пошатнулась и взялась за спинку стула, чтоб опереться.
Лицо его расширилось, губы
распухли, глаза налились слезами.
Мими стояла, прислонившись к стене, и, казалось, едва держалась на ногах; платье на ней было измято и в
пуху, чепец сбит на сторону; опухшие глаза были красны, голова ее тряслась; она не переставала рыдать раздирающим душу голосом и беспрестанно закрывала
лицо платком и руками.
Сыновья его только что слезли с коней. Это были два дюжие молодца, еще смотревшие исподлобья, как недавно выпущенные семинаристы. Крепкие, здоровые
лица их были покрыты первым
пухом волос, которого еще не касалась бритва. Они были очень смущены таким приемом отца и стояли неподвижно, потупив глаза в землю.
Сильно истомился козак,
распух весь,
лицо пожгло и опалило ему ветром; упал он тут же и заснул крепким сном.
Макаров, не вынимая пальцев из волос, тяжело поднял голову;
лицо его было истаявшее, скулы как будто
распухли, белки красные, но взгляд блестел трезво.
Он перевелся из другого города в пятый класс; уже третий год, восхищая учителей успехами в науках, смущал и раздражал их своим поведением. Среднего роста, стройный, сильный, он ходил легкой, скользящей походкой, точно артист цирка.
Лицо у него было не русское, горбоносое, резко очерченное, но его смягчали карие, женски ласковые глаза и невеселая улыбка красивых, ярких губ; верхняя уже поросла темным
пухом.
Она шутила, но Самгин знал, что она сердится, искусно раскрашенное
лицо ее улыбалось, но глаза сверкали сухо, и маленькие уши как будто
распухли, туго налитые фиолетовой кровью.
Образ Марины вытеснил неуклюжий, сырой человек с белым
лицом в желтом цыплячьем
пухе на щеках и подбородке, голубые, стеклянные глазки, толстые губы, глупый, жадный рот. Но быстро шла отрезвляющая работа ума, направленного на привычное ему дело защиты человека от опасностей и ненужных волнений.
Он видел, что Варвара особенно отличает Нифонта Кумова, высокого юношу, с головой, некрасиво удлиненной к затылку, и узким, большеносым
лицом в темненьком
пухе бороды и усов.
Коренастый человек с шершавым
лицом, тоже литератор, покрякивая, покашливая, растирая ладонью темя, покрытое серым
пухом, сообщил...
Сняв шапку, Егорша вытер ею потное
лицо, сытое, в мягком, рыжеватом
пухе курчавых волос на щеках и подбородке, — вытер и ожидающе заглянул под очки Самгина узкими светленькими глазами.
Дергался звонарь так, что казалось — он висит в петле невидимой веревки, хочет освободиться от нее, мотает головой, сухое длинное
лицо его
пухнет, наливается кровью, но чем дальше, тем более звучно славословит царя послушная медь колоколов.
У него упало сердце. Он не узнал прежней Веры.
Лицо бледное, исхудалое, глаза блуждали, сверкая злым блеском, губы сжаты. С головы, из-под косынки, выпадали в беспорядке на лоб и виски две-три пряди волос, как у цыганки, закрывая ей, при быстрых движениях, глаза и рот. На плечи небрежно накинута была атласная, обложенная белым
пухом мантилья, едва державшаяся слабым узлом шелкового шнура.
На последних пятистах верстах у меня начало
пухнуть лицо от мороза. И было от чего: у носа постоянно торчал обледенелый шарф: кто-то будто держал за нос ледяными клещами. Боль невыносимая! Я спешил добраться до города, боясь разнемочься, и гнал более двухсот пятидесяти верст в сутки, нигде не отдыхал, не обедал.
Чувствуя, что
лицо мое вдруг точно
распухло, а уши налились кровью, отяжелели и в голове неприятно шумит, я стоял пред матерью, сгорая в стыде, и сквозь слезы видел, как печально потемнело ее
лицо, сжались губы, сдвинулись брови.
У них отекли руки и ноги,
распухли лица. Они тоже смотрели на меня изумленно испуганными глазами. Оказывается, и я сам имел такой же болезненный вид. Старики-орочи посоветовали подняться, походить немного и вообще что-нибудь делать, двигаться…
Только появление Макарки прекратило побоище: он, как кошку, отбросил Илюшку в сторону и поднял с земли жениха Федорки в самом жалком виде, —
лицо было в крови, губы
распухли.
Конечно, все это проделал Вася и теперь с детскою жестокостью хохотал над несчастною девочкой, у которой от слез
распухло все
лицо.
Молодое
лицо, едва тронутое первым
пухом волос, дышало завидным здоровьем, а недавняя мертвенная бледность сменилась горячим молодым румянцем. Петр Елисеич невольно залюбовался этим русским молодцом и даже вздохнул, припомнив беспутную жизнь Васи. В последнее время он очень кутил и вообще держал себя настоящим саврасом.
Она повела нас в горницу к дедушке, который лежал на постели, закрывши глаза;
лицо его было бледно и так изменилось, что я не узнал бы его; у изголовья на креслах сидела бабушка, а в ногах стоял отец, у которого глаза
распухли и покраснели от слез.
В самом деле, я был до того искусан комарами, что
лицо, шея и руки у меня
распухли.
Доброе
лицо Веткина
распухло от слез, но теперь, на улице, он сдерживает себя.
Но что обо мне могли думать монахи, которые, друг за другом выходя из церкви, все глядели на меня? Я был ни большой, ни ребенок;
лицо мое было не умыто, волосы не причесаны, платье в
пуху, сапоги не чищены и еще в грязи. К какому разряду людей относили меня мысленно монахи, глядевшие на меня? А они смотрели на меня внимательно. Однако я все-таки шел по направлению, указанному мне молодым монахом.
Лицо у него было отекшее, точно у младенца, страдающего водянкой в голове; глаза мутные, слезящиеся; на бороде, в виде запятых, торчали четыре белые волоска, по два с каждой стороны; над верхнею губой висел рыжеватый
пух.
Это был невысокий, но плотный господин лет сорока, с темными волосами и с проседью, выстриженный под гребенку, с багровым, круглым
лицом, с маленькими, налитыми кровью глазами, в высоком волосяном галстухе, застегнутом сзади пряжкой, во фраке необыкновенно истасканном, в
пуху и в сене, и сильно лопнувшем под мышкой, в pantalon impossible [Здесь: немыслимые брюки (франц.).] и при фуражке, засаленной до невероятности, которую он держал на отлете.
— Ты бы на себя поглядел: весь
распух,
лицо красное-красное…
Лицо у неё страшно
распухло, сплошь покрыто тёмными пятнами, огромные глаза затекли в опухолях и стали узенькими.
Лицо у Якова действительно
распухло, и верхняя губа вздулась. Он стоял пред товарищем и жалко улыбался, говоря ему...
Просидев в уездном училище пять лет, Фома, с грехом пополам, окончил четыре класса и вышел из него бравым, черноволосым парнем, со смуглым
лицом, густыми бровями и темным
пухом над верхней губой.
Голубая атласная стеганая шляпка, обшитая лебяжьим
пухом, необыкновенно шла к ее нежно-розовому
лицу с ямочками на щеках и пепельным волосам, ниспадавшим до плеч, прикрытых такою же стеганой голубой мантильей. Стараясь сидеть перед публикой спокойно, как большая, она не могла, однако ж, утерпеть, чтобы не наклоняться и не нашептывать что-то Зизи и Пафу и не посматривать веселыми глазами на тетю Соню, сидевшую позади, рядом с величественной мисс Бликс и швейцаркой.
О полуночи к сумрачному боярину была послана первая весточка, что по
лицу у боярышни расстилается алый цвет, а по груди рассыпается белый
пух и из косточки в косточку нежный мозжечок идет. Плодомасов встал, бросил вестнице на пол горсть серебряных денег и велел стеречь пленницу недреманным оком, пуще любимого глаза.
Посредине кубрика, на длинном обеденном столе, покрытом ковром, лежал капитан Пэд. Упорно не закрывавшиеся глаза его были обращены к потолку, словно там, в просмоленных пазах, скрывалось объяснение столь неожиданной смерти.
Лицо стало еще чернее,
распухло, лишилось всякого выражения. Труп был одет в парадный морской мундир, с галунами и блестящими пуговицами; прямая американская сабля, добытая с китоловного судна, лежала между ног Пэда. Вспухшие кисти рук скрещивались на высокой груди.
Орлов свободно вздохнул и радушно улыбнулся. Ему сразу понравился студент:
лицо у него было такое здоровое, розовое, доброе, покрытое на щеках и подбородке русым
пухом. Всё оно улыбалось какою-то особенною, ясной улыбкой, от которой в подвале Орловых стало как бы светлее и веселее.
Сегодня утром, как это всегда бывало и раньше, поручик Чижевич явился с повинной, принеся с собою букет наломанной в чужом саду сирени.
Лицо у него утомлено, вокруг ввалившихся глаз тусклая синева, виски желты, одежда не чищена, в голове
пух. Примирение идет туго. Анна Фридриховна еще недостаточно насладилась униженным видом своего любовника и его покаянными словами. Кроме того, она немного ревнует Валерьяна к тем трем ночам, которые он провел неизвестно где.
Файбиш выпил стакан вина, но тотчас же закашлялся, потому что давно уже страдал одышкой. Во время кашля вся кровь, переполнявшая его массивное тело, кинулась ему в голову;
лицо его еще больше посинело, шея
распухла, а жилы на лбу и на носу вздулись, как у удавленника. Откашлявшись, он долго, с хрипением и со свистом в горле, отдувался, потом обсосал намокшие в вине усы, вытер их ребром ладони в одну и в другую сторону и, наконец, отрывисто спросил...
Продолговатое, правильное
лицо его, обрамленное реденькими сероватыми волосами, мягкими как
пух, склонялось на узенькую сухощавую грудь, еле-еле прикрытую дырявой рубахой, из которой выглядывали также тщедушные плечи и локти.
Это была такая красавица, каких и за Волгой немного родится: кругла да бела, как мытая репка, алый цвет по
лицу расстилается, толстые, ровно шелковые косы висят ниже пояса, звездистые очи рассыпчатые, брови тонкие, руки белые, ровно выточены, а грудь, как
пух в атласе.
Он был ростом маленький, на шапке у него белое полотенце обмотано, бородка и усы подстрижены, — белые, как
пух; а
лицо сморщенное и красное, как кирпич.
Но не тут-то было! Разлетелась в
пух и прах Кубань… Марья подняла свои умоляющие глаза на его бледное, шальное
лицо, наполовину закрытое давно уже нечесанными волосами, и поднялась… Губы ее задрожали…
Куртку из козьего
пуха фон Зайниц заменил коротким драповым пальто на вате. Его сапоги потеряли свой блеск и покрылись грязью…На бледном
лице его появился румянец от свежего, влажного ветра. Отношения его и Терезы не вылились еще в определенную форму. Беседы еще не окончились…Тереза чувствовала, что еще «не досказала», и ездила в лес по-прежнему.
Бледненькая, хрупкая, легкая, — кажется, дуньте на нее, и она улетит, как
пух, под самые небеса —
лицо кроткое, недоумевающее, ручки маленькие, волосы длинные до пояса, мягкие, талия тонкая, как у осы, — в общем нечто эфирное, прозрачное, похожее на лунный свет, одним словом, с точки зрения гимназиста, красота неописанная…
Чтобы как-нибудь не узнали ее, она испортила
лицо свое, натирая его луком до того, что оно
распухло и разболелось, так что не осталось и следа от ее красоты; одета она была в рубище и питалась милостыней, которую выпрашивала на церковных папертях; наконец, пошла она к одной игуменье, женщине благочестивой, открылась ей, и та из сострадания приютила ее у себя в монастыре, рискуя сама подпасть за это под ответственность».
Мы разом стихли. В класс вошла фрейлейн. Действительно, глаза ее были красны и
распухли, а
лицо тщетно старалось улыбнуться.
К бабушке я пошла проститься тихо и чинно, но без всякого волнения. Единственное
лицо на родине, которое я не жалела оставить, была бабушка. Зато с Барбале, благословившей меня образком святой Нины, с Родам, Анной, Михако и Брагимом я целовалась так искренне и крепко, что у меня
распухли губы.
Лицо Зверева начало подергивать. Теркин поглядел на него пристально и подумал: „наверняка и у тебя рыльце в
пуху!“
В кресле, свесив голову на грудь, спала ее мать — Елена Никифоровна Долгушина, закутанная по пояс во фланелевое одеяло. Отекшее землистое
лицо с перекошенным ртом и закрытыми глазами смотрело глупо и мертвенно. На голове надета была вязанная из серого
пуха косынка. Обрюзглое и сырое тело чувствовалось сквозь шерстяной капот в цветах и ярких полосках по темному фону. Она сильно всхрапывала.
Долго еще бормочет благородный отец. Скидкой буфетной он пользуется до тех пор, пока малиновая краска не расплывается с его носа по всему
лицу и пока у газетчика сам собою не закрывается левый глаз.
Лицо его по-прежнему строго и сковано сардонической улыбкой, голос глух, как голос из могилы, и глаза глядят неумолимо злобно. Но вдруг
лицо, шея и даже кулаки благородного отца озаряются блаженнейшей и нежнейшей, как
пух, улыбкой. Таинственно подмигивая глазом, он нагибается к уху газетчика и шепчет...
Из-под надетой набекрень шапки выбивались русые кудри шелковистых волос, яркий румянец горел на нежной коже щек, а белизну
лица оттеняли маленькие темно-русые усики и шелковистый
пух небольшой бородки.
Невысокая бархатная голубая шапка с золотым позументом по швам, с собольим околышем и серебряною кисточкой на тулье, была заломлена набок; короткий суконный кафтан с перетяжками, стянутый алым кушаком, и лосиная исподница виднелись на нем через широкий охабень, накинутый на богатырские плечи; белые голицы с выпушкой и кисой с костяною ручкою мотались у него на стальной цепочке с левого бока; черные быстрые глаза, несколько смуглое, но приятное открытое
лицо, чуть оттененное нежным
пухом бороды, стройный стан, легкая и смелая походка и приподнятая несколько кверху голова придавали ему мужественный и красивый вид.
Высокий ростом, с задумчивым, красивым, полным энергии
лицом, матовая белизна которого оттенялась девственным
пухом маленьких усиков, с темно-русыми волосами и карими глазами, порой блиставшими каким-то стальным блеском, доказывавшим, что в этом молодом теле таится твердый характер мужа.