Неточные совпадения
Учитель встречал детей молчаливой, неясной улыбкой; во всякое время дня он казался человеком только что проснувшимся. Он тотчас
ложился вверх лицом на
койку,
койка уныло скрипела. Запустив пальцы рук
в рыжие, нечесанные космы жестких и прямых волос, подняв к потолку расколотую, медную бородку, не глядя на учеников, он спрашивал и рассказывал тихим голосом, внятными словами, но Дронов находил, что учитель говорит «из-под печки».
Володя же, когда все солдаты поместились вдоль стен на полу, и некоторые закурили трубочки, разбил свою кровать
в углу, зажег свечку и, закурив папироску,
лег на
койку.
— А качки вы все-таки не бойтесь, — сказал он. — У Тарханкута вас действительно немного поваляет, но вы
ложитесь заранее на
койку, и все будет чудесно. Супругу и повелителю поклон. Скажите ему, что все мы с нетерпением ждем его брошюрку. Если здесь не удастся тиснуть, отпечатаем за границей… Соскучились небось? — спросил он, не выпуская ее руки и с фамильярным ласковым лукавством заглядывая ей
в глаза.
Пришел
в сумерки
в казарму,
лег на
койку, и вот, верите ли, Александр Петрович, как заплачу…
В каюте у себя он сует мне книжку
в кожаном переплете и
ложится на
койку, у стены ледника.
И они ушли. Как-то ушли. Были, стояли, говорили — и вдруг ушли. Вот здесь сидела мать, вот здесь стоял отец — и вдруг как-то ушли. Вернувшись
в камеру, Сергей
лег на
койку, лицом к стене, чтобы укрыться от солдат, и долго плакал. Потом устал от слез и крепко уснул.
Уже к вечеру этого дня Янсон похудел. Его растянувшаяся, на время разгладившаяся кожа вдруг собралась
в множество маленьких морщинок, кое-где даже обвисла как будто. Глаза сделались совсем сонными, и все движения стали так медленны и вялы, словно каждый поворот головы, движение пальцев, шаг ногою был таким сложным и громоздким предприятием, которое раньше нужно очень долго обдумать. Ночью он
лег на
койку, но глаз не закрыл, и так, сонные, до утра они оставались открыты.
Об Алексее он думал насильно, потому что не хотел думать о Никите, о Тихоне. Но когда он
лёг на жёсткую
койку монастырской гостиницы, его снова обняли угнетающие мысли о монахе, дворнике. Что это за человек, Тихон? На всё вокруг падает его тень, его слова звучат
в ребячливых речах сына, его мыслями околдован брат.
— Какой же ты, друже, санитар, если спишь на земле, да ещё и брюхом на неё
лёг, а? А ну ты простудишь себе брюхо, — ведь сляжешь на
койку, да ещё, чего доброго, и помрёшь… Это, друже, не годится, — для спанья у тебя есть место
в бараке. Тебе не сказали про это? Да ты и потный, и знобит тебя.
Гусев возвращается
в лазарет и
ложится на
койку. По-прежнему томит его неопределенное желание, и он никак не может понять, что ему нужно.
В груди давит,
в голове стучит, во рту так сухо, что трудно пошевельнуть языком. Он дремлет и бредит, и, замученный кошмарами, кашлем и духотой, к утру крепко засыпает. Снится ему, что
в казарме только что вынули хлеб из печи, а он залез
в печь и парится
в ней березовым веником. Спит он два дня, а на третий
в полдень приходят сверху два матроса и выносят его из лазарета.
В одном из таких госпиталей,
в белой, чистой, просторной горнице лежит Милица. Ее осунувшееся за долгие мучительные дни болезни личико кажется неживым. Синие тени
легли под глазами… Кожа пожелтела и потрескалась от жара. Она по большей части находится
в забытьи. Мимо ее
койки медленно, чуть слышно проходят сестрицы. Иногда задерживаются, смотрят
в лицо, ставят термометр, измеряющий температуру, перебинтовывают рану, впрыскивают больной под кожу морфий…
Григоров был олицетворением служения этому"российскому прогрессу". Вечно он
в тихом кипении, бегает, улаживает, читает на подмостках, посещает всевозможные заседания, дает о них заметки
в газеты, пишет рефераты, издает брошюры, где-то учительствует, беспрестанно заболевает,
ложится в клинику, но и на
койке, больной, продолжает хлопотать и устраивать
в пользу чего-нибудь и кого-нибудь.
После ужина всех призреваемых
в вышеозначенном отделении,
в 7 часов, положили спать. Каждая
легла на своей
койке. Точно так же
легли спать и те пять женщин, которые ночью скоропостижно умерли. Они
легли на тех самых постелях и
в тех самых комнатах,
в которых утром служанка Кирсанова нашла их мертвыми.
Вернувшись
в свою камеру, Меженецкий
лег на
койку, лицом к стене.
Перед сном он еще делал маленькую экскурсию,
в воображении ведя с товарищами, мужчинами и женщинами, шуточные, веселые, иногда серьезные разговоры, иногда бывшие прежде, иногда вновь выдумываемые. И так шло дело до ночи. Перед сном он для упражнения делал
в действительности две тысячи шагов
в своей клетке и
ложился на свою
койку и большей частью засыпал.