Неточные совпадения
Впрочем, может быть, это охота невольная и он
летит по ветру вследствие устройства своих небольших крыльев, слабости сил и полета, который всегда наводил на меня сомнение: как может эта птичка, так тяжело, неловко и плохо летающая, переноситься через огромное
пространство и даже через море, чтобы провесть зиму
в теплом климате?
Подобно как
в мрачную атмосферу, густым туманом отягченную, проникает полуденный солнца луч,
летит от жизненной его жаркости сгущенная парами влага и, разделенная
в составе своем, частию, улегчася, стремительно возносится
в неизмеримое
пространство эфира и частию, удержав
в себе одну только тяжесть земных частиц, падает низу стремительно, мрак, присутствовавший повсюду
в небытии светозарного шара, исчезает весь вдруг и, сложив поспешно непроницательной свой покров, улетает на крылех мгновенности, не оставляя по себе ниже знака своего присутствования, — тако при улыбке моей развеялся вид печали, на лицах всего собрания поселившийся; радость проникла сердца всех быстротечно, и не осталося косого вида неудовольствия нигде.
По обыкновению, я сейчас же
полетел к Глумову. Я горел нетерпением сообщить об этом странном коллоквиуме, дабы общими силами сотворить по этому случаю совет, а затем, буде надобно, то и план действий начертать. Но Глумов уже как бы предвосхитил мысль Алексея Степаныча. Тщательно очистив письменный стол от бумаг и книг,
в обыкновенное время загромождавших его, он сидел перед порожним
пространством… и набивал папироски.
Внезапно картина переменялась: огромное
пространство реки покрывалось миллионами белых, сверкающих обломков; как несметные стада испуганных баранов, они
летели врассыпную, забиваясь иной раз, словно
в замешательстве,
в кусты высокого ивняка, верхушки которых, отягченные илом, трепетно пригибались к мутным, шумно-говорливым струям.
— Да, и очутился опять легок и гол
в пустом
пространстве.
Лети, мол, куда хочешь… Эх, выпьем!
В пространстве синего эфира
Один из ангелов святых
Летел на крыльях золотых,
И душу грешную от мира
Он нес
в объятиях своих.
И сладкой речью упованья
Ее сомненья разгонял,
И след проступка и страданья
С нее слезами он смывал.
Издалека уж звуки рая
К ним доносилися — как вдруг,
Свободный путь пересекая,
Взвился из бездны адский дух.
Он был могущ, как вихорь шумный,
Блистал, как молнии струя,
И гордо
в дерзости безумной
Он говорит: «Она моя...
Благодетельная натура спешит наделить новорожденного всем необходимым для мирского странствия: разум его
летит орлом
в начале жизненного
пространства; но там, где предметом нашего любопытства становится уже не истинная нужда, но только суемудрие, там полет обращается
в пешеходство и шаги делаются час от часу труднее.
Неоконченная фраза виснет
в пространстве… Сомнение
в моих силах удесятеряет их… Мощное усилие — толчок — бух!.. Лодка
летит, как стрела, и я, по всем законам равновесия, шлепаюсь ничком
в тину.
Но Наденька боится. Все
пространство от ее маленьких калош до конца ледяной горы кажется ей страшной, неизмеримо глубокой пропастью. У нее замирает дух и прерывается дыхание, когда она глядит вниз, когда я только предлагаю сесть
в санки, но что же будет, если она рискнет
полететь в пропасть! Она умрет, сойдет с ума.
Девушка старалась шить прилежней, потому что чувствовала, будто сегодня ей как-то не шьется. Голова была занята чем-то другим; взор отрывался от работы и задумчиво
летел куда-то вдаль, на Заволжье, и долго, почти неподвижно тонул
в этом вечереющем
пространстве; рука почти машинально останавливалась с иглою, и только по прошествии нескольких минут, словно бы опомнясь и придя
в себя, девушка замечала, что шитье ее забыто, а непослушные мысли и глаза опять вот блуждали где-то!
Топорков, по приезде из Франции, зажил по-прежнему. По-прежнему
лечит барынь и копит пятирублевки. Впрочем, можно заметить
в нем и перемену. Он, говоря с женщиной, глядит
в сторону,
в пространство… Почему-то ему страшно делается, когда он глядит на женское лицо…
Вдали увеличивалось и, уносясь по ветру, поднималось голубоватое облако дыма. Когда я понял, что это был против нас выстрел неприятеля, все, что было на моих глазах
в эту минуту, все вдруг приняло какой-то новый величественный характер. И козлы ружей, и дым костров, и голубое небо, и зеленые лафеты, и загорелое усатое лицо Николаева — все это как будто говорило мне, что ядро, которое вылетело уже из дула и
летит в это мгновение
в пространстве, может быть, направлено прямо
в мою грудь.
«Тут мой предел!» — подумал Ермий и остановился, но Памфалон взял свою скоморошью епанчу, махнул ею и враз стер это слово на всем огромном
пространстве, и Ермий тотчас увидал себя
в несказанном свете и почувствовал, что он
летит на высоте, держась рука за руку с Памфалоном, и оба беседуют.
Что она чувствовала, невозможно описать. Ей казалось, что она находится
в каком-то
пространстве,
летит в какую-то пропасть, тщетно ища точку опоры.
Голова, руки, ноги — всё оторвалось и
полетело куда-то к чёрту,
в пространство…