Поэты-символисты, со свойственной им чуткостью, чувствовали, что Россия
летит в бездну, что старая Россия кончается и должна возникнуть новая Россия, еще неизвестная.
И вдруг я увидела то, чего никогда не забуду. Извилистая золотая стрела молнии, сорвавшись с неба, ударила в соседний утес, и громадный кусок глыбы оторвался от скалы и
полетел в бездну, прямо в объятия ревущего горного потока. В ту же минуту отчаянный крик раздался по ту сторону утеса… Ответный крик вырвался из моей груди, и я потеряла сознание.
Неточные совпадения
И вдруг эти франты и женщины завоют, заскрипят; лица у них вытянулись, разложились — хлоп,
полетели куда-то
в бездну…
Точно несколько львов и тигров бросаются, вскакивают на дыбы, чтоб впиться один
в другого, и мечутся кверху, а там вдруг целой толпой шарахнулись вниз — только пыль столбом стоит поверх, и судно
летит туда же за ними,
в бездну, но новая сила толкает его опять вверх и потом становит боком.
Тут председатель уже строго остановил ее, прося умерить свои выражения. Но сердце ревнивой женщины уже разгорелось, она готова была
полететь хоть
в бездну…
А ведь иные из них, ей-богу, не ниже тебя по развитию, хоть ты этому и не поверишь: такие
бездны веры и неверия могут созерцать
в один и тот же момент, что, право, иной раз кажется, только бы еще один волосок — и
полетит человек «вверх тормашки», как говорит актер Горбунов.
Если б она сказала ему
в это мгновенье: «Бросься
в море — хочешь? « — она не договорила бы последнего слова, как уж он бы
летел стремглав
в бездну.
В пространстве синего эфира
Один из ангелов святых
Летел на крыльях золотых,
И душу грешную от мира
Он нес
в объятиях своих.
И сладкой речью упованья
Ее сомненья разгонял,
И след проступка и страданья
С нее слезами он смывал.
Издалека уж звуки рая
К ним доносилися — как вдруг,
Свободный путь пересекая,
Взвился из
бездны адский дух.
Он был могущ, как вихорь шумный,
Блистал, как молнии струя,
И гордо
в дерзости безумной
Он говорит: «Она моя...
При звуках радостных, громовых,
На брань от пристани спеша,
Вступает
в царство волн суровых;
Дуб — тело, ветр — его душа,
Хребет его —
в утробе
бездны,
Высоки щоглы —
в небесах,
Летит на легких парусах,
Отвергнув весла бесполезны;
Как жилы напрягает снасть,
Вмещает силу с быстротою,
И горд своею красотою,
Над морем восприемлет власть.
Я и Теодор выскочили. Из-за туч холодно взглянула на нас луна. Луна — беспристрастный, молчаливый свидетель сладостных мгновений любви и мщения. Она должна была быть свидетелем смерти одного из нас. Пред нами была пропасть,
бездна без дна, как бочка преступных дочерей Даная. Мы стояли у края жерла потухшего вулкана. Об этом вулкане ходят
в народе страшные легенды. Я сделал движение коленом, и Теодор
полетел вниз,
в страшную пропасть. Жерло вулкана — пасть земли.
Теснило грудь, не хватало дыхания. Ужас — безумный, нерассуждающий и тянущий к себе — оковал Сергея. И казалось ему, — стоит шевельнуться, и случится что-то неслыханное, и он, потеряв разум,
полетит в темную, крутящуюся
бездну.