Неточные совпадения
— А! Владимир Сергеевич! — сказал
лекарь, входя в комнату, — вы уж и
встали? Ну что, как вы себя чувствуете?
Рославлев
встал и, шатаясь, подошел к
лекарю.
И вот я вам сказал сейчас «на смертном одре-с»; а меж тем вдруг, за день уже до смерти, волнуется, сердится, — говорит, что ее лекарствами залечить хотят, что у ней одна только простая лихорадка, и оба наши доктора ничего не смыслят, и как только вернется Кох (помните, штаб-лекарь-то наш, старичок), так она через две недели
встанет с постели!
Не лучше Марку Данилычу. Правая сторона совсем отнялась, рот перекосило, язык онемел. Хочет что-то сказать, но только мычит да чуть-чуть маячит здоровой рукой. Никто, однако, не может понять, чего он желает.
Лекарь объявил Дарье Сергевне, что, если и будет ему облегченье, все-таки он с постели не
встанет и до смерти останется без языка.
Кесарь Степанович, прослушав весь их разговор из своей комнаты, сейчас
встал с постели, надел туфли и тулупчик и с трубкой вышел в залу, по которой проходил изгнанный
лекарем управитель. Увидал он его и остановил, — говорит...
По врожденной девушке стыдливости и потому, что это противно было русским обычаям, она никогда не позволяла ему целовать свою руку; теперь только слегка отдернула ее,
встала, посмотрела, нет ли кого у дверей в сенях, и, когда уверилась, что никто не может слышать ее беседы с Андрюшей, просила подтвердить ей, любит ли он
лекаря.
Здесь изъяснил, как беспокоится Иван Васильевич насчет здоровья художника, которого боялся потерять, и передал Антону приказ явиться к нему с удовлетворительным ответом (полагать надо, с ответом, что Аристотель скоро выздоровеет: на то Антон и
лекарь, чтобы больные были здоровы; хоть умирай сам, а немощный должен
встать, особенно когда приказывает господин всея Руси).
Он
встал с своего кресла и подошел к попугаю. Придворный крылатый льстец был в самом деле болен: у него сел типун на языке. На него указал Иван Васильевич
лекарю, прибавив, что Фоминишна очень любит его.
«Поднять хворого с одра? — думал, усмехаясь, Мамон. — Что поет нам этот лекаришка!.. Кому роком уложено жить, тот из проруби вынырнет, из-под развалин дома выпрыгнет и в гробу
встанет; кому суждено умереть, того и палка Ивана Васильевича не поднимет. Вырастил бы бороду да спознался б с лукавым! Вот этот, батюшка, и сотню немецких
лекарей заткнет за пояс. Лучше пойти к лихой бабе или к жиду с Адамовой книгой».
— Врут твои татаре!.. Полно валяться, как баба! — отвечал Иван Васильевич, давая знать царевичу, чтобы он
встал; потом, обратясь к
лекарю, примолвил: — Опять спрашиваю, ручаешься ли, коли ты станешь лечить, царевич будет здоров?
А тоже дивотворно:
встать он ни за что не соглашался, потому что в нем воз сидит;
лекарь не находил лекарства против сего недуга. Тогда шаманку призвали; та повертелась, постучала и велела на дворе воз сена наложить и назад выехать; больной принял, что это из него выехало, и исцелел.