Неточные совпадения
То было осенью унылой…
Средь урн надгробных и камней
Свежа была твоя могила
Недавней
насыпью своей.
Дары любви, дары печали —
Рукой твоих учеников
На ней рассыпаны
лежалиВенки из листьев и цветов.
Над ней, суровым дням послушна, —
Кладбища сторож вековой, —
Сосна качала равнодушно
Зелено-грустною главой,
И речка, берег омывая,
Волной бесследною вблизи
Лилась, лилась, не отдыхая,
Вдоль нескончаемой стези.
Пройдя шагов двести, вы входите в изрытое, грязное пространство, окруженное со всех сторон турами,
насыпями, погребами, платформами, землянками,
на которых стоят большие чугунные орудия и правильными кучами
лежат ядра.
Подойдя однажды к платформе, я увидел
на ней Урманова, Он стоял
на краю и смотрел по направлению к Москве. Полотно дороги
лежало между откосами
насыпи, пустынное, с двумя парами рельсов и линией телеграфных столбов. Взгляд убегал далеко вперед, за этими суживающимися полосками, которые терялись вдали, и над ними вился тот дымок или туман, по которому узнается присутствие невидного большого и шумного города.
А то ляжет Ларион
на лавку,
насыплет конопли в голову и в бороду себе, и вот слетятся чижи, щеглята, синицы, снегири — роются в волосах дьячка, по щекам лазят, уши клюют,
на нос ему садятся, а он
лежит и хохочет, жмуря глаза да ласково беседуя с ними.
— Не спрашивай… Как тараканы, все по деревне расползлись, способу никакого нет. Ну и народ… Степушка-то мой увязался за твоим Метелкиным, ну, я ему немножко тово, в затылок
насыпал, чтобы помнил отца-то. А он одно мелет: «Тятенька, я рупь за каждый день получаю и могу себя уважить»… Помешался парень
на рубле, да и другие тоже. Оно точно, что любопытно рубли-то получать,
на боку
лежа, вот и спятили все с ума.
Под
насыпью, во рву некошенном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке,
на косы брошенном,
Красивая и молодая.
Я шел по узкой тропинке у самого края железнодорожной
насыпи. Лунный свет скользил по рельсам,
на которых уже
лежала роса. Большие тени от облаков то и дело пробегали по
насыпи. Далеко впереди покойно горел тусклый зеленый огонек.
Во время этих приготовлений Полина шмыгала из комнаты в комнату, как мышка; казалось, все заботы по хозяйству
лежали на ней одной, потому что она так усердно хлопотала обо всем: то она ставила
на стол серебряные корзины с печеньем, то
насыпала сахар, то раскладывала по хрустальным вазам конфеты.
День похорон княгини и княжны Полторацких встал в ее памяти. Она идет за гробом княгини, а там, в хвосте процессии, несут останки княжны Людмилы. Вот ее скромный гроб опускают в могилу, и скоро земля, брошенная в большинстве равнодушными руками, образует холмик,
на который водружают деревянный крест. Безумная, ей показалось тогда, что все похоронено под этой земляной
насыпью, под этим деревянным крестом с надписью: «Здесь
лежит тело Татьяны Берестовой».
Дом этот, одноэтажный, длинный, как фабрика, и приземистый, как старопольский шляхетский будинок, имел ту особенность, что он был выстроен по спуску, отчего один его конец
лежал чуть ли не
на самой земле, тогда как другой, выравниваясь по горизонтальной линии, высоко поднимался
на какой-то
насыпи, над которою было что-то вроде карниза.