Неточные совпадения
У него была привычка беседовать с самим собою вслух. Нередко, рассказывая историю, он задумывался на минуту, на две, а помолчав, начинал говорить очень тихо и непонятно. В такие минуты Дронов толкал Клима ногою и, подмигивая на учителя
левым глазом, более беспокойным, чем правый,
усмехался кривенькой усмешкой; губы Дронова были рыбьи, тупые, жесткие, как хрящи. После урока Клим спрашивал...
Смердяков, смотревший в землю и игравший опять носочком правой ноги, поставил правую ногу на место, вместо нее выставил вперед
левую, поднял голову и,
усмехнувшись, произнес...
Левый чуть прищуренный глазок его мигал и
усмехался, точно выговаривая: «Чего идешь, не пройдешь, видишь, что обоим нам, умным людям, переговорить есть чего».
Зеленокудрые! они толпятся вместе с
полевыми цветами к водам и, наклонившись, глядят в них и не наглядятся, и не налюбуются светлым своим зраком, и
усмехаются к нему, и приветствуют его, кивая ветвями.
Старик мигнул ему
левым глазом и
усмехнулся. Веки у него были красные, без ресниц, а во рту торчали жёлтые, острые косточки.
Сыщик странно
усмехнулся, потрогал
левой рукой повязку на голове, пощупал ухо.
Профессор
усмехнулся, прищурился на калоши и
левую снял, а правую надел.
Злобин — это был он — только горько
усмехнулся и показал глазами на свою
левую ногу, разбитую параличом. Прогремевший на всю Сибирь миллионер обыкновенно каждый день в это время поджидал на заветной скамеечке грозного генерала, чтобы вспомнить вместе далекую старину и посоветоваться о настоящем. Так было и сейчас. Когда генерал уселся на скамье, Злобин сейчас же заговорил с оживлением...
Из окна виден был двор полицейского правления, убранный истоптанною желтою травою, среди двора стояли, подняв оглобли к небу, пожарные телеги с бочками и баграми. В открытых дверях конюшен покачивали головами лошади. Одна из них, серая и костлявая, все время вздергивала губу вверх, точно
усмехалась усталой усмешкой. Над глазами у нее были глубокие ямы, на
левой передней ноге — черный бинт, было в ней что-то вдовье и лицемерное.
— Это я ви-идал! — скептически
усмехнулся Григорий. — Мне вчера Назаров полицейский и после смерти своей чуть-чуть плюху не влепил. Несу я его в мертвецкую, а он ка-ак размахнётся
левой рукой… я едва увернулся… вот как! — Он приврал немного, но это вышло само собой, помимо его желания.
Довольно было этих слов, чтобы Кузьма успокоился. Он даже подсел к столу и попросил себе чаю. Марья Петровна налила и протянула ему стакан. Когда он брал стакан из ее рук, его лицо приняло самое восторженное выражение, и это выражение так мало шло к смешной, безобразной опухоли щеки, что я не мог не улыбнуться.
Львов тоже
усмехнулся; одна Марья Петровна сострадательно и серьезно смотрела на Кузьму.
— Да не подстаринная ли? — лукаво
усмехнувшись и прищурив
левый глаз, спросил Смолокуров.
— Неужто со
львом? —
усмехнулся Чубалов. — Сказывают тебе, что икона старых московских писем. Как же ей со львом-то быть?..