Неточные совпадения
— Мы рады и таким!
Бродили долго по́ саду:
«Затей-то! горы, пропасти!
И пруд опять… Чай,
лебедиГуляли по пруду?..
Беседка… стойте! с надписью!..»
Демьян, крестьянин грамотный,
Читает по складам.
«Эй, врешь!» Хохочут странники…
Опять — и то же самое
Читает им Демьян.
(Насилу догадалися,
Что надпись переправлена:
Затерты две-три литеры.
Из слова благородного
Такая вышла дрянь...
Зеленеет лес,
Зеленеет луг,
Где низиночка —
Там и зеркало!
Хорошо, светло
В мире Божием,
Хорошо, легко,
Ясно на́ сердце.
По водам плыву
Белым
лебедем,
По степям бегу
Перепелочкой.
Пропали фрукты-ягоды, // Пропали гуси-лебеди // У холуя в зобу!
Небо раскалилось и целым ливнем зноя обдавало все живущее; в воздухе замечалось словно дрожанье и пахло гарью; земля трескалась и сделалась тверда, как камень, так что ни сохой, ни даже заступом взять ее было невозможно; травы и всходы огородных овощей поблекли; рожь отцвела и выколосилась необыкновенно рано, но была так редка, и зерно было такое тощее, что не чаяли собрать и семян; яровые совсем не взошли, и засеянные ими поля стояли черные, словно смоль, удручая взоры обывателей безнадежной наготою; даже
лебеды не родилось; скотина металась, мычала и ржала; не находя в поле пищи, она бежала в город и наполняла улицы.
Таким образом, однажды, одевшись
лебедем, он подплыл к одной купавшейся девице, дочери благородных родителей, у которой только и приданого было, что красота, и в то время, когда она гладила его по головке, сделал ее на всю жизнь несчастною.
Ежели у человека есть под руками говядина, то он, конечно, охотнее питается ею, нежели другими, менее питательными веществами; но если мяса нет, то он столь же охотно питается хлебом, а буде и хлеба недостаточно, то и
лебедою.
Иногда ночное небо в разных местах освещалось дальним заревом от выжигаемого по лугам и рекам сухого тростника, и темная вереница
лебедей, летевших на север, вдруг освещалась серебряно-розовым светом, и тогда казалось, что красные платки летали по темному небу.
Иногда слышался из какого-нибудь уединенного озера крик
лебедя и, как серебро, отдавался в воздухе.
Немалая река Днестр, и много на ней заводьев, речных густых камышей, отмелей и глубокодонных мест; блестит речное зеркало, оглашенное звонким ячаньем
лебедей, и гордый гоголь быстро несется по нем, и много куликов, краснозобых курухтанов и всяких иных птиц в тростниках и на прибрежьях. Козаки живо плыли на узких двухрульных челнах, дружно гребли веслами, осторожно минали отмели, всполашивая подымавшихся птиц, и говорили про своего атамана.
Кудри, кудри он видел, длинные, длинные кудри, и подобную речному
лебедю грудь, и снежную шею, и плечи, и все, что создано для безумных поцелуев.
Перед ним — широкие листы лопуха; из-за него торчала
лебеда, дикий колючий бодяк и подсолнечник, подымавший выше всех их свою голову.
Медные шапки сияли, как солнца, оперенные белыми, как
лебедь, перьями.
Знатная дама напоминала паву, высидевшую яйцо
лебедя.
Однажды
Лебедь, Рак да Щука
Везти с поклажей воз взялись,
И вместе трое все в него впряглись;
Из кожи лезут вон, а возу всё нет ходу!
Поклажа бы для них казалась и легка:
Да
Лебедь рвётся в облака,
Рак пятится назад, а Щука тянет в воду.
Кто виноват из них, кто прав, — судить не нам;
Да только воз и ныне там.
Проснувшиеся
лебеди важно выплывали из-под кустов, осеняющих берег.
Ослепительно блестело золото ливрей идолоподобно неподвижных кучеров и грумов, их головы в лакированных шляпах казались металлическими, на лицах застыла суровая важность, как будто они правили не только лошадьми, а всем этим движением по кругу, над небольшим озером; по спокойной, все еще розоватой в лучах солнца воде, среди отраженных ею облаков плавали
лебеди, вопросительно и гордо изогнув шеи, а на берегах шумели ярко одетые дети, бросая птицам хлеб.
Солнце, освещая пыль в воздухе, окрашивало его в розоватый цвет, на розоватом зеркале озера явились две гряды перистых облаков, распростертых в небе, точно гигантские крылья невидимой птицы, и, вплывая в отражения этих облаков,
лебеди становились почти невидимы.
— Овация. Как Ермоловой. Смотри, она — точно
лебедь…
Зато — как приятно стало через день, когда Клим, стоя на палубе маленького парохода, белого, как
лебедь, смотрел на город, окутанный пышной массой багряных туч.
Это было очень красиво, грустно, напомнило Самгину какие-то сказки, стихи о
лебедях, печальный романс Грига.
Красавина. Как с чем! А вот стрелец-то твой подстрелил
лебедь белую.
Ее движенья
То
лебедя пустынных вод
Напоминают плавный ход,
То лани быстрые стремленья.
Осталось за мной. Я тотчас же вынул деньги, заплатил, схватил альбом и ушел в угол комнаты; там вынул его из футляра и лихорадочно, наскоро, стал разглядывать: не считая футляра, это была самая дрянная вещь в мире — альбомчик в размер листа почтовой бумаги малого формата, тоненький, с золотым истершимся обрезом, точь-в-точь такой, как заводились в старину у только что вышедших из института девиц. Тушью и красками нарисованы были храмы на горе, амуры, пруд с плавающими
лебедями; были стишки...
Оно, пожалуй, красиво смотреть со стороны, когда на бесконечной глади вод плывет корабль, окрыленный белыми парусами, как подобие
лебедя, а когда попадешь в эту паутину снастей, от которых проходу нет, то увидишь в этом не доказательство силы, а скорее безнадежность на совершенную победу.
Правда, девять месяцев спустя он и помер от злой чахотки, так что действительно, как оказалось, имел бы право сравнить себя с
лебедем, поющим свою последнюю песнь, если бы предчувствовал свой конец заранее.
Лет 40 назад удэгейцев в прибрежном районе было так много, что, как выражался сам Люрл,
лебеди, пока летели от реки Самарги до залива Ольги, от дыма, который поднимался от их юрт, из белых становились черными. Больше всего удэгейцев жило на реках Тадушу и Тетюхе. На Кусуне было 22 юрты, на Амагу — только 3 и на Такеме — 18. Тогда граница обитания их спускалась до реки Судзухе и к западу от нее.
То были раздольные, пространные, поемные, травянистые луга, со множеством небольших лужаек, озёрец, ручейков, заводей, заросших по концам ивняком и лозами, прямо русские, русским людом любимые места, подобные тем, куда езживали богатыри наших древних былин стрелять белых
лебедей и серых утиц.
Караковая коренная стоит себе, закинув шею, словно
лебедь, грудь вперед, ноги как стрелы, знай головой помахивает да гордо щурится…
Я знал, что река здесь отклоняется к северо-востоку и впадает в восточный угол залива Лебяжьего, названного так потому, что во время перелетов здесь всегда держится много
лебедей.
Как только начала заниматься заря, пернатое царство поднялось на воздух и с шумом и гамом снова понеслось к югу. Первыми снялись гуси, за ними пошли
лебеди, потом утки, и уже последними тронулись остальные перелетные птицы. Сначала они низко летели над землей, но по мере того как становилось светлее, поднимались все выше и выше.
Сегодня был особенно сильный перелет. Олентьев убил несколько уток, которые и составили нам превосходный ужин. Когда стемнело, все птицы прекратили свой лет. Кругом сразу воцарилась тишина. Можно было подумать, что степи эти совершенно безжизненны, а между тем не было ни одного озерка, ни одной заводи, ни одной протоки, где не ночевали бы стада
лебедей, гусей, крохалей, уток и другой водяной птицы.
Рядом с ними летели казарки и
лебеди.
Но надо отличать зверопромышленника от промышленника. Насколько первый в большинстве случаев отличается порядочностью, настолько надо опасаться встречи со вторым. Промышленник идет в тайгу не для охоты, а вообще «на промысел». Кроме ружья, он имеет при себе саперную лопату и сумочку с кислотами. Он ищет золото, но при случае не прочь поохотиться за «косачами» (китайцами) и за «
лебедями» (корейцами), не прочь угнать чужую лодку, убить корову и продать мясо ее за оленину.
Леший сидит на сухом пне. Все небо покрывается прилетевшими из-за моря птицами, — Весна-Красна на журавлях,
лебедях и гусях спускается на землю, окруженная свитой птиц.
Доктор Гааз был преоригинальный чудак. Память об этом юродивом и поврежденном не должна заглохнуть в
лебеде официальных некрологов, описывающих добродетели первых двух классов, обнаруживающиеся не прежде гниения тела.
Из камышей выплыл тяжко скучающий
лебедь.
На нем уже стоят
лебеди, которых скоро уберут на зиму, потом мы с братом привязываем коньки и, с опасностью провалиться или попасть в карцер, пробуем кататься.
Вдали, под другим берегом, отчетливо рисуясь на синеве и зелени, плавали
лебеди, которых я тогда видел в первый раз.
Жаркий день ранней осени. От стоячих прудов идет блеск и легкий запах тины… Мертвый замок, опрокинутый в воде, грезит об умершей старине. Скучно снуют
лебеди, прокладывая следы по зеленой ряске, тихо и сонно квакают разомлевшие лягушки.
Я вернулся на прежнее место, глядел на воду, искал глазами
лебедей, но и они уже затерялись где-то в тени, как мои мысли…
По ней тихо проплывали какие-то белые птицы — не то гуси, не то молодые
лебеди, — обмениваясь осторожным, невнятным клекотанием, и мои мысли шли, как эти темные струи с белыми птицами…
Серафима по-своему мечтала о будущем этого клочка земли: у них будет свой маленький садик, где она будет гулять с ребенком, потом она заведет полное хозяйство, чтобы дома все было свое, на мельничном пруду будет плавать пара
лебедей и т. д.
Эти
лебеди снились Серафиме даже во сне, как символ семейного счастия.
— Есть и новое, Карла Карлыч… Хороша девушка объявилась у Маркотиных. И ростом взяла, и из себя уж столь бела… Матреной звать. Недавно тут Илья Фирсыч наезжал, тот вот как обихаживал с ней вприсядку.
Лебедь белая, а не девка.
В Корсаковске один поселенец, продавая мне убитого им
лебедя, запросил «три рубля или бутылку водки».
Лебеди легко делаются ручными.
Наконец, один старый охотник, зарядив свое дрянное, веревочкой связанное ружьишко за неимением свинцовой картечи железными жеребьями, то есть кусочками изрубленного железного прута, забрался в камыш прежде прилета
лебедей и, стоя по пояс в воде, дождался, когда они подплыли к нему на несколько сажен, выстрелил и убил одного
лебедя наповал.
Пенья
лебедей, разумеется, никто не слыхал, но зычный крик их и глухое гоготанье, весьма отличное от гусиного, слыхали все охотники, и в том числе я сам.
Из всего сказанного мною о силе
лебедей заключить, как они должны быть крепки к ружью.
Про силу
лебедя рассказывают чудеса: говорят, что он ударом крыла убивает до смерти собаку, если она приблизится к нему, легко раненному, или бросится на его детей.