Неточные совпадения
Наконец страшный
момент настал. После недолгих колебаний он решил так: сначала разрушить город, а потом уже приступить и
к реке. Очевидно, он еще надеялся, что река образумится сама собой.
Степан Аркадьич срезал одного в тот самый
момент, как он собирался начать свои зигзаги, и бекас комочком упал в трясину. Облонский неторопливо повел за другим, еще низом летевшим
к осоке, и вместе со звуком выстрела и этот бекас упал; и видно было, как он выпрыгивал из скошенной осоки, биясь уцелевшим белым снизу крылом.
— Решительно ничего, Пантен. Я хочу, чтобы вы приняли
к сведению мое желание избегать всяких расспросов. Когда наступит
момент, я сообщу вам, в чем дело. Матросам скажите, что предстоит ремонт; что местный док занят.
К тому же случай, как нарочно, в первый раз показал ему Дуню в прекрасный
момент любви и радости свидания с братом.
Он пришел мало-помалу
к многообразным и любопытным заключениям, и, по его мнению, главнейшая причина заключается не столько в материальной невозможности скрыть преступление, как в самом преступнике; сам же преступник, и почти всякий, в
момент преступления подвергается какому-то упадку воли и рассудка, сменяемых, напротив того, детским феноменальным легкомыслием, и именно в тот
момент, когда наиболее необходимы рассудок и осторожность.
— Вражда
к женщине началась с того
момента, когда мужчина почувствовал, что культура, создаваемая женщиной, — насилие над его инстинктами.
Со всей решимостью, на какую Клим был способен в этот
момент, он спросил себя: что настоящее, невыдуманное в его чувствах
к Лидии?
Самгин подвинулся
к решетке сада как раз в тот
момент, когда солнце, выскользнув из облаков, осветило на паперти собора фиолетовую фигуру протоиерея Славороссова и золотой крест на его широкой груди. Славороссов стоял, подняв левую руку в небо и простирая правую над толпой благословляющим жестом. Вокруг и ниже его копошились люди, размахивая трехцветными флагами, поблескивая окладами икон, обнажив лохматые и лысые головы. На минуту стало тихо, и зычный голос сказал, как в рупор...
Наблюдая волнение Варвары, ее быстрые переходы от радости, вызванной его ласковой улыбкой, мягким словом,
к озлобленной печали, которую он легко вызывал словом небрежным или насмешливым, Самгин все увереннее чувствовал, что в любую минуту он может взять девушку.
Моментами эта возможность опьяняла его. Он не соблазнялся, но, любуясь своей сдержанностью, все-таки спрашивал себя: «Что мешает? Лидия? Маракуев?»
Но чем более он присматривался
к нянькину внуку, тем чаще являлись подозрения, что Дронов каждый данный
момент и во всех своих отношениях
к людям — человечишка неискренний.
— И был
момент, когда во мне что-то умерло, погибло. Какие-то надежды. Я — не знаю. Потом — презрение
к себе. Не жалость. Нет, презрение. От этого я плакала, помнишь?
Но как раз в это время по улице проходил
К. Г. Бекман, врач городской полиции, который и констатировал, что Зотова убита выстрелом в затылок и что с
момента смерти прошло уже не меньше двух часов.
Не только Тагильский ждал этого
момента — публика очень единодушно двинулась в столовую. Самгин ушел домой, думая о прогрессивном блоке, пытаясь представить себе место в нем, думая о Тагильском и обо всем, что слышал в этот вечер. Все это нужно было примирить, уложить плотно одно
к другому, извлечь крупицы полезного, забыть о том, что бесполезно.
В тесной комнатке, ничем не отличавшейся от прежней, знакомой Климу, он провел у нее часа четыре. Целовала она как будто жарче, голоднее, чем раньше, но ласки ее не могли опьянить Клима настолько, чтоб он забыл о том, что хотел узнать. И, пользуясь
моментом ее усталости, он, издали подходя
к желаемому, спросил ее о том, что никогда не интересовало его...
Крэйтона слушали, не возражая ему, Самгин думал, что это делается из вежливости
к союзнику и гостю. Англичанин настолько раздражал Самгина, что Клим Иванович, отказываясь от своей привычки не принимать участия в спорах, уже искал наиболее удобного
момента, удобной формы для того, чтоб ‹возразить› Крэйтону.
— Ну, если б не стыдно было, так вы — не говорили бы на эту тему, — сказал Самгин. И прибавил поучительно: — Человек беспокоится потому, что ищет себя. Хочет быть самим собой, быть в любой
момент верным самому себе. Стремится
к внутренней гармонии.
— Я те задам! — проворчал Тагильский, облизнул губы, сунул руки в карманы и осторожно, точно кот, охотясь за птицей, мелкими шагами пошел на оратора, а Самгин «предусмотрительно» направился
к прихожей, чтоб, послушав Тагильского, в любой
момент незаметно уйти. Но Тагильский не успел сказать ни слова, ибо толстая дама возгласила...
Самгин подошел
к ней как раз в тот
момент, когда молния встряхнула, зажгла сумрак маленькой комнаты и Марина показалась туго затянутой в шелк.
Самгин видел, как под напором зрителей пошатывается стена городовых, он уже хотел выбраться из толпы, идти назад, но в этот
момент его потащило вперед, и он очутился на площади, лицом
к лицу с полицейским офицером, офицер был толстый, скреплен ремнями, как чемодан, а лицом очень похож на редактора газеты «Наш край».
— Большой
момент! И — честное дело, никому не мешает, ни от кого не зависит, —
к чертям всю чепуху! Пожалуйста — выпьемте!
У него не ставало терпения купаться в этой возне, суете, в черновой работе, терпеливо и мучительно укладывать силы в приготовление
к тому праздничному
моменту, когда человечество почувствует, что оно готово, что достигло своего апогея, когда настал бы и понесся в вечность, как река, один безошибочный, на вечные времена установившийся поток жизни.
Это случилось таким образом: Ламберт все-таки склонил его
к участию вместе и, овладев тогда документом, сообщил ему все подробности и все обстоятельства предприятия, а наконец, и самый последний
момент их плана, то есть когда Версилов выдумал комбинацию об обмане Татьяны Павловны.
Около городка Симодо течет довольно быстрая горная речка: на ней было несколько джонок (мелких японских судов). Джонки вдруг быстро понеслись не по течению, а назад, вверх по речке. Тоже необыкновенное явление: тотчас послали с фрегата шлюпку с офицером узнать, что там делается. Но едва шлюпка подошла
к берегу, как ее водою подняло вверх и выбросило. Офицер и матросы успели выскочить и оттащили шлюпку дальше от воды. С этого
момента начало разыгрываться страшное и грандиозное зрелище.
Опираясь на него, я вышел «на улицу» в тот самый
момент, когда палуба вдруг как будто вырвалась из-под ног и скрылась, а перед глазами очутилась целая изумрудная гора, усыпанная голубыми волнами, с белыми, будто жемчужными, верхушками, блеснула и тотчас же скрылась за борт. Меня стало прижимать
к пушке, оттуда потянуло
к люку. Я обеими руками уцепился за леер.
Если прибегнешь за справками
к путешественникам, найдешь у каждого ту же разноголосицу показаний, и все они верны, каждое своему
моменту, именно
моменту, потому что здесь все изменяется не по дням, а по часам.
И в этот-то критический
момент, когда Заплатина сидела на развалинах своих блестящих планов, вдруг
к подъезду подкатываются американские сани с медвежьей полостью, и из саней выходит…
Переход от девушки
к женщине разыгрался катастрофой в тот
момент, когда доктор и Ляховский всего менее ожидали его.
Терпение у Альфонса Богданыча было действительно замечательное, но если бы Ляховский заглянул
к нему в голову в тот
момент, когда Альфонс Богданыч, прочитав на сон грядущий, как всякий добрый католик, латинскую молитву, покашливая и охая, ложился на свою одинокую постель, — Ляховский изменил бы свое мнение.
Он никогда не чувствовал себя так далеко от своей Зоси, как в тот
момент, когда она пред священником подтверждала свою любовь
к нему.
Но случилось так, что
к этому ответственному
моменту нашей истории уровень нашей национальной мысли понизился, темы вечных размышлений нашей интеллигенции измельчали.
И в конце концов, безбоязненное принятие
моментов неизбежной жестокости приводит
к тому, что многие страдания избегаются.
Отвлеченность в политике есть легкое и безответственное провозглашение общих мест, безотносительно
к возникающим жизненным задачам и
к историческому
моменту.
Теперь, после долгого, но, кажется, необходимого объяснения мы возвратились именно
к тому
моменту нашего рассказа, на котором остановили его в предыдущей книге.
Начал он с самого того
момента, когда подсудимый отправился
к «молодой особе», чтоб «избить ее», выражаясь его собственными словами, пояснил Ипполит Кириллович, «но вместо того, чтоб избить, остался у ног ее — вот начало этой любви.
Несчастному молодому человеку обольстительница не подавала даже и надежды, ибо надежда, настоящая надежда, была ему подана лишь только в самый последний
момент, когда он, стоя перед своею мучительницей на коленях, простирал
к ней уже обагренные кровью своего отца и соперника руки: в этом именно положении он и был арестован.
— А не могли ли бы вы, не нарушая нисколько вашей решимости умолчать о главнейшем, не могли ли бы вы в то же время дать нам хоть малейший намек на то: какие именно столь сильные мотивы могли бы привести вас
к умолчанию в столь опасный для вас
момент настоящих показаний?
Что же, господа присяжные, я не могу обойти умолчанием эту внезапную черту в душе подсудимого, который бы, казалось, ни за что не способен был проявить ее, высказалась вдруг неумолимая потребность правды, уважения
к женщине, признания прав ее сердца, и когда же — в тот
момент, когда из-за нее же он обагрил свои руки кровью отца своего!
Но смутно, очень смутно было в душе Мити, и хоть многое терзало теперь его душу, но в этот
момент все существо его неотразимо устремилось лишь
к ней,
к его царице,
к которой летел он, чтобы взглянуть на нее в последний раз.
Не скрою от вас, что сам Васильев твердо заключает и свидетельствует, что вы должны были выбежать из двери, хотя, конечно, он своими глазами и не видал, как вы выбегали, заприметив вас в первый
момент уже в некотором от себя отдалении, среди сада, убегающего
к стороне забора…
Эти унизительные
моменты души человеческой, это хождение ее по мытарствам, эта животная жажда самоспасения — ужасны и вызывают иногда содрогание и сострадание
к преступнику даже в следователе!
Дойдя до этого
момента в своей речи, Ипполит Кириллович, очевидно избравший строго исторический метод изложения,
к которому очень любят прибегать все нервные ораторы, ищущие нарочно строго поставленных рамок, чтобы сдерживать собственное нетерпеливое увлечение, — Ипполит Кириллович особенно распространился о «прежнем» и «бесспорном» и высказал на эту тему несколько в своем роде занимательных мыслей.
— То есть вы их прикладываете
к нам и в нас видите социалистов? — прямо и без обиняков спросил отец Паисий. Но прежде чем Петр Александрович сообразил дать ответ, отворилась дверь и вошел столь опоздавший Дмитрий Федорович. Его и вправду как бы перестали ждать, и внезапное появление его произвело в первый
момент даже некоторое удивление.
В этот
момент его подтащили
к берегу.
После этого мы дружно взялись за топоры. Подрубленная ель покачнулась. Еще маленькое усилие — и она стала падать в воду. В это время Чжан Бао и Чан Лин схватили концы ремней и закрутили их за пень. Течение тотчас же начало отклонять ель
к порогу, она стала описывать кривую от середины реки
к берегу, и в тот
момент, когда вершина проходила мимо Дерсу, он ухватился за хвою руками. Затем я подал ему палку, и мы без труда вытащили его на берег.
Удэгейцы с удивительной стойкостью переносят холод.
К этому они привыкают с детства, с того
момента, как первый раз вдохнут в себя воздух.
Как раз в этот
момент выстрелил Калиновский. Пуля сделала такой большой недолет, что даже не напугала птицу. Узнав, что стрелки не могли попасть в утку тогда, когда она была близко, он подошел
к ним и, смеясь, сказал...
Удэгейцы задержали лодку и посоветовались между собой, затем поставили ее поперек воды и тихонько стали спускать по течению. В тот
момент, когда сильная струя воды понесла лодку
к скале, они ловким толчком вывели ее в новом направлении. По глазам удэгейцев я увидел, что мы подверглись большой опасности. Спокойнее всех был Дерсу. Я поделился с ним своими впечатлениями.
Выезды
к обедне представлялись тоже своего рода экзаменом, потому что происходили при дневном свете. Сестра могла только слегка подсурмить брови и, едучи в церковь, усерднее обыкновенного нащипывала себе щеки. Стояли в церкви чинно, в известные
моменты плавно опускались на колени и усердно молились. Казалось, что вся Москва смотрит.
Я не хочу сказать этим, что сердце мое сделалось очагом любви
к человечеству, но несомненно, что с этих пор обращение мое с домашней прислугой глубоко изменилось и что подлая крепостная номенклатура, которая дотоле оскверняла мой язык, исчезла навсегда. Я даже могу с уверенностью утверждать, что
момент этот имел несомненное влияние на весь позднейший склад моего миросозерцания.
Между тем как я считаю главным вопросом вопрос об отношении
к русскому народу,
к советскому народу,
к революции как внутреннему
моменту в судьбе русского народа.