Неточные совпадения
Самгин возвратился в номер, думая, что сейчас же надо ехать
покупать цинковый
гроб Варавке и затем — на вокзал, в Старую Руссу.
— «Сущая правда, — заметил Адриан, — однако ж, если живому не на что
купить сапог, то, не прогневайся, ходит он и босой; а нищий мертвец и даром берет себе
гроб».
Великий царь, любви
Купава ищет.
Хочу любить; а как его полюбишь?
Обижено, разбито сердце им;
Лишь ненависть к нему до
гроба будет
В груди моей. Не надо мне его.
Полиция возбудила дело, а
гроб, покров и саван гробовщик за бесценок
купил, и на другой день в этом
гробу хоронили какого-то купца.
Если бы отец мой и дед встали из
гробов и посмотрели на все происшествие, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, который зимой босиком бегал, как этот самый Ермолай
купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете.
— Да ведь это сын, ваше высокородие, того мужичка, который
купил Парфенку-то в рекруты; вот ему это и не по нутру, что я говорю, — отвечал корявый мужик. — Ну-те, черти, — крикнул он затем в окно другим понятым, стоявшим на улице, — подите, пособите покойницу-то вынуть из
гроба.
Мать сыну-то
гроб покупала,
Отец ему яму копал,
Жена ему саван сшивала —
Всем разом работу вам дал...
— Сегодня на зорьке матушка скончалась, — говорила она, поводив сперва кругом своими темными, выразительными глазами, а там вперив их в землю, — кухарка взялась
гроб подешевле
купить; да она у нас ненадежная: пожалуй, еще деньги пропьет. Ты бы пришел, посмотрел, Давыдушко: тебя она побоится.
В это время я, не имея ничего, терпел крайность, а Горб-Маявецкий разживался порядочно.
Купил новый дом, и лучше прежнего; жена стала наряднее, и даже коляска завелась; умножилось и детей; Анисиньку отдали в девичье училище (о маменька! Что, если бы вы встали из
гроба и узнали, что барышень учат в училищах — как бы вы громко произнесли: тьфу! и, посмотревши, что этакое зло делается во всех четырех концах вселенной, следовательно, не знавши, куда бы преимущественно плюнуть, вы бы снова померли!).
Как ни дорого бедному жить,
Умирать ему вдвое дороже:
На кладбище-то место
купить,
Да попу, да на
гроб, да на свечи...
И постоянно ее мучила мысль, что после смерти ей
купят очень короткий
гроб, в котором нельзя будет протянуть ног.
«Настя! — писал Свиридов. — Пошли сейчас в М. на телеге парой, чтоб отдали письмо лекарю и исправнику. Чудак-то твой таки наделал нам дел. Вчера вечером говорил со мной, а нынче перед полдниками удавился. Пошли кого поумнее, чтоб
купил все в порядке и чтоб
гроб везли поскорее. Не то время теперь, чтобы с такими делами возиться. Пожалуйста, поторопись, да растолкуй, кого пошлешь: как ему надо обращаться с письмами-то. Знаешь, теперь как день дорог, а тут мертвое тело.
Наутро пошел,
гроб купил, к священнику зашел, попросил, и могилу вырыл ей сам.
Трафилось так, что лучше нарочно и первостатейный сочинитель не придумает: благоволите вспомнить башмаки, или, лучше сказать, историю о башмаках, которые столь часто были предметом шуток в наших собеседованиях, те башмаки, которые Филетер обещал принести Катерине Астафьевне в Крыму и двадцать лет
купить их не собрался, и буде вы себе теперь это привели на память, то представьте же, что майор, однако, весьма удачно сию небрежность свою поправил, и идучи, по освобождении своем, домой, первое, что сделал, то зашел в склад с кожевенным товаром и
купил в оном для доброй супруги своей давно ею жданные башмаки, кои на нее на мертвую и надеты, и в коих она и в
гроб нами честно положена, так как, помните, сама не раз ему говорила, что „придет-де та пора, что ты
купишь мне башмаки, но уже будет поздно, и они меня не порадуют“.
— Давно ли я знал его? А кто же его давнее меня знал? На моих руках вырос. Я его в
купели целовал и в
гробу завтра поцелую: я дядькой его был, и его, и брата его Тимофея Андреевича пестовал: такой же неблагодарный был, как и этот.
— Ты, дедушка Степан, вели табачку себе побольше в
гроб положить. Да тавлинок. Сломается ай потеряешь — новой там не
купишь. Весь табак растрясешь.
Одно слово, одно твое желание — и я спешу исполнить его, хотя бы стоило мне то жизни, хотя б я должен
купить твое благополучие муками в здешнем мире и за пределами
гроба.
— Моей!.. Боже мой!.. в каком она теперь состоянии?.. Я положил это прекрасное творение на смертный одр, сколотил ей усердно, своими руками,
гроб, и я же, безумный, могу говорить об утешении, могу надеяться, как человек правдивый, благородный, достойный чести, достойный любви ее! Чем мог я
купить эту надежду? Разве злодейским обманом! Не новым ли дополнить хочу прекрасное начало? Она умирает, а я, злодей, могу думать о счастье!.. Завтра, сказал ты, Фриц…
Лишь к полуночи в развалинах замка расхохоталась сова, как некогда в блистательную эпоху его нечистый смеялся, когда знаменитый портной-художник, выписанный из чужих краев, снарядил дочь хвастливой Тедвен в такое платье, которому не было подобного во всей Ливонии, — той самой Тедвен, мимоходом скажем, которая умерла потом в Гапсале в такой нищете, что не на что было
купить ей савана и
гроба.