Неточные совпадения
— Ох, батюшка, осьмнадцать человек! —
сказала старуха, вздохнувши. — И умер такой всё славный народ, всё работники. После того, правда, народилось, да что в них: всё такая мелюзга; а заседатель подъехал — подать, говорит, уплачивать с души. Народ мертвый, а плати, как за живого. На прошлой неделе сгорел у меня
кузнец, такой искусный
кузнец и слесарное мастерство знал.
— Попер, идол! — завистливо
сказал хромой и вздохнул, почесывая подбородок. — А колокольчик-то этот около, слышь, семнадцати пудов, да — в лестницу нести. Тут, в округе, против этого
кузнеца никого нет. Он всех бьет. Пробовали и его, — его, конечно, массыей народа надобно бить — однакож и это не вышло.
— Это — Кубасов, печник, он тут у них во всем — первый.
Кузнецы, печники, плотники — они, все едино, как фабричные, им — плевать на законы, — вздохнув,
сказал мужик, точно жалея законы. — Происшествия эта задержит вас, господин, — прибавил он, переступая с ноги на ногу, и на жидком лице его появилась угрюмая озабоченность, все оно как-то оплыло вниз, к тряпичной шее.
— Происшествия — пустяки; тут до Тарасовки не боле полутора верст, а там
кузнец дела наши поправит в тую же минуту. Вы, значит, пешечком дойдете. Н-но, уточки, — весело
сказал он лошадям, попятив их.
— Как же, непременно! —
сказал Обломов. — Ну, а что
Кузнецов, Васильев, Махов?
— Прикажу снять; слава Богу,
кузнецы есть, —
сказал частный и, опять раздув щеки, пошел к двери, медленно выпуская воздух.
«Чему смеетеся, бесенята, —
сказал им сердито
кузнец.
— Ох, барин, слышали так и мы. На днях покровский пономарь
сказал на крестинах у нашего старосты: полно вам гулять; вот ужо приберет вас к рукам Кирила Петрович. Микита
кузнец и
сказал ему: и полно, Савельич, не печаль кума, не мути гостей. Кирила Петрович сам по себе, а Андрей Гаврилович сам по себе, а все мы божьи да государевы; да ведь на чужой рот пуговицы не нашьешь.
Бабы Василиса и Лукерья
сказали, что Дубровского и Архипа-кузнеца видели они за несколько минут перед пожаром.
— Здравствуйте, панове! помогай Бог вам! вот где увиделись! —
сказал кузнец, подошедши близко и отвесивши поклон до земли.
— Я готов! —
сказал кузнец. — У вас, я слышал, расписываются кровью; постой же, я достану в кармане гвоздь! — Тут он заложил назад руку — и хвать черта за хвост.
Чуб сам уже имел это благоразумное намерение; но ему досадно показалось, что принужден слушаться приказаний
кузнеца. Казалось, какой-то злой дух толкал его под руку и вынуждал
сказать что-нибудь наперекор.
—
Кузнеца Вакулы, —
сказала ему, кланяясь, Оксана, потому что это именно была она.
— Позволь и мне сесть возле тебя! —
сказал кузнец.
— Постойте, —
сказала одна из них, —
кузнец позабыл мешки свои; смотрите, какие страшные мешки! Он не по-нашему наколядовал: я думаю, сюда по целой четверти барана кидали; а колбасам и хлебам, верно, счету нет! Роскошь! целые праздники можно объедаться.
Кузнец схватился натянуть на себя зеленый жупан, как вдруг дверь отворилась и вошедший с позументами человек
сказал, что пора ехать.
— Постой, я сам отворю, —
сказал кузнец и вышел в сени, в намерении отломать с досады бока первому попавшемуся человеку.
Черт всплеснул руками и начал от радости галопировать на шее
кузнеца. «Теперь-то попался
кузнец! — думал он про себя, — теперь-то я вымещу на тебе, голубчик, все твои малеванья и небылицы, взводимые на чертей! Что теперь
скажут мои товарищи, когда узнают, что самый набожнейший из всего села человек в моих руках?» Тут черт засмеялся от радости, вспомнивши, как будет дразнить в аде все хвостатое племя, как будет беситься хромой черт, считавшийся между ними первым на выдумки.
— Постой, голубчик! — закричал
кузнец, — а вот это как тебе покажется? — При сем слове он сотворил крест, и черт сделался так тих, как ягненок. — Постой же, —
сказал он, стаскивая его за хвост на землю, — будешь ты у меня знать подучивать на грехи добрых людей и честных христиан! — Тут
кузнец, не выпуская хвоста, вскочил на него верхом и поднял руку для крестного знамения.
— Сделай милость, человек добрый, не откажи! — наступал
кузнец, — свинины ли, колбас, муки гречневой, ну, полотна, пшена или иного прочего, в случае потребности… как обыкновенно между добрыми людьми водится… не поскупимся. Расскажи хоть, как, примерно
сказать, попасть к нему на дорогу?
—
Кузнец бросил его посереди дороги, —
сказали все вдруг.
Красавица казалась удивленною, хотела что-то
сказать, но
кузнец махнул рукою и убежал.
Мороз подрал по коже
кузнеца; испугавшись и побледнев, не знал он, что делать; уже хотел перекреститься… Но черт, наклонив свое собачье рыльце ему на правое ухо,
сказал...
— А! —
сказал тот же запорожец, — это тот самый
кузнец, который малюет важно. Здорово, земляк, зачем тебя Бог принес?
Обрадованный таким благосклонным вниманием,
кузнец уже хотел было расспросить хорошенько царицу о всем: правда ли, что цари едят один только мед да сало, и тому подобное; но, почувствовав, что запорожцы толкают его под бока, решился замолчать; и когда государыня, обратившись к старикам, начала расспрашивать, как у них живут на Сечи, какие обычаи водятся, — он, отошедши назад, нагнулся к карману,
сказал тихо: «Выноси меня отсюда скорее!» — и вдруг очутился за шлагбаумом.
— А вы не познали? —
сказал кузнец, — это я, Вакула,
кузнец! Когда проезжали осенью через Диканьку, то прогостили, дай Боже вам всякого здоровья и долголетия, без малого два дни. И новую шину тогда поставил на переднее колесо вашей кибитки!
—
Кузнец повесился? вот тебе на! —
сказал голова, выходивший от Чуба, остановился и протеснился ближе к разговаривавшим.
— Прощайте, братцы! — кричал в ответ
кузнец. — Даст Бог, увидимся на том свете; а на этом уже не гулять нам вместе. Прощайте, не поминайте лихом!
Скажите отцу Кондрату, чтобы сотворил панихиду по моей грешной душе. Свечей к иконам чудотворца и Божией Матери, грешен, не обмалевал за мирскими делами. Все добро, какое найдется в моей скрыне, на церковь! Прощайте!
— Ты, говорят, не во гнев будь сказано… —
сказал, собираясь с духом,
кузнец, — я веду об этом речь не для того, чтобы тебе нанесть какую обиду, — приходишься немного сродни черту.
— Что мне до матери? ты у меня мать, и отец, и все, что ни есть дорогого на свете. Если б меня призвал царь и
сказал: «
Кузнец Вакула, проси у меня всего, что ни есть лучшего в моем царстве, все отдам тебе. Прикажу тебе сделать золотую кузницу, и станешь ты ковать серебряными молотами». — «Не хочу, —
сказал бы я царю, — ни каменьев дорогих, ни золотой кузницы, ни всего твоего царства: дай мне лучше мою Оксану!»
«Теперь пора! Царица спрашивает, чего хотите!» —
сказал сам себе
кузнец и вдруг повалился на землю.
Соседка Власовых, Марья Корсунова, вдова
кузнеца, торговавшая у ворот фабрики съестным, встретив мать на базаре, тоже
сказала...
— Татарина гоняют за побег, — сердито
сказал кузнец, взглядывая в дальний конец рядов.
— Благодарю покорно, ваше высокопревосходительство! —
сказал кузнец радостным голосом и хватая бумажку с земли.
— А мне что! По мне хоть совсем не обедайте. Я не на вас ворчу;
кузнецам только слово
сказал.
Через день собралось наше общество рабочих. Чиротта встал пред ними, обвиняемый в клевете на женщину, и старик Джакомо Фаска,
кузнец,
сказал весьма недурно...
— И-эх ты-ы! — печально
сказал дед и потрогал
кузнеца за плечо дрожащей рукой, а из толпы снова
сказали...
Кузнец ударил сына ещё раз и, взглянув на Илью,
сказал сердито...
— Однако клещами-то её не чёрт двинул, а
кузнец, —
сказал полицейский и сплюнул.
— Погоди! —
сказал полицейский. — Он кто тебе,
кузнец этот? Сын?
Он отошёл прочь, отирая рукавом рубахи в кровь расцарапанное лицо. Среди двора стоял
кузнец, мрачно нахмурив брови. Илья, увидев его, вздрогнул от страха и остановился, уверенный, что сейчас
кузнец изобьёт его за сына. Но тот повёл плечами и
сказал...
— Ну, прощай! — положив на плечо ему жёсткую руку,
сказал кузнец и, тряхнув племянника, ушёл, точно вдруг испугался чего-то.
— Нужно очень долго учить его! —
сказал хозяин, внушительно взглянув на
кузнеца. — Теперь, мальчик, обойди лавку и заметь себе на память, что где лежит…
— Ого-о! —
сказал Евсей, когда присмотрелся. Город, вырастая, становился всё пестрей. Зелёный, красный, серый, золотой, он весь сверкал, отражая лучи солнца на стёклах бесчисленных окон и золоте церковных глав. Он зажигал в сердце ожидание необычного. Стоя на коленях, Евсей держался рукою за плечо дяди и неотрывно смотрел вперёд, а
кузнец говорил ему...
— Мне её жаль, — шёпотом ответил Евсей.
Кузнец легонько отодвинул его в сторону и
сказал...
— Сейчас приедем! —
сказал кузнец, поворачивая лошадь в узкий проулок. — Ты, сирота, не бойся…
— Да! —
сказал кузнец и, подумав, спросил: — А огонь чёрный? Это ты зачем выдумал?
Кузнец, не снимая руки, оттолкнул голову мальчика и, глядя ему в глаза, серьёзно
сказал...
Дядя Пётр,
кузнец, положив руку на голову мальчика,
сказал...
Вернулись все домой, а Насти не было. Два дня и три ночи она пропадала. Ездили за ней и к
кузнецу и к Петровне, но никто ее нигде не видал. На третий день чередников мальчишка, пригнавши вечером овец,
сказал: «А Настька-то прокудинская в ярушках над громовым ключом сидит». Поехали к громовому ключу и взяли Настю. Дома она ни на одно слово не отвечала. Села на лавку и опять охать.