Неточные совпадения
Клим остался с таким ощущением, точно он не мог понять, кипятком или холодной водой облили его? Шагая по комнате, он пытался свести все слова, все крики Лютова к одной фразе. Это — не удавалось, хотя слова «удирай», «уезжай» звучали убедительнее всех других. Он встал у окна, прислонясь лбом к холодному стеклу. На улице было пустынно, только какая-то женщина, согнувшись, ходила по черному
кругу на месте
костра, собирая угли в корзинку.
Странно устроен человек… Бивак этот ничем не отличался от других биваков. Та к же он был под открытым небом, так же около односкатной палатки горел
костер, так же
кругом было мокро и сыро, но тем не менее все чувствовали себя так, как будто вернулись домой.
В то время когда мы сидели у
костра и пили чай, из-за горы вдруг показался орлан белохвостый. Описав большой
круг, он ловко, с налета, уселся на сухоствольной лиственнице и стал оглядываться. Захаров выстрелил в него и промахнулся. Испуганная птица торопливо снялась с места и полетела к лесу.
Олентьев и Марченко не беспокоились о нас. Они думали, что около озера Ханка мы нашли жилье и остались там ночевать. Я переобулся, напился чаю, лег у
костра и крепко заснул. Мне грезилось, что я опять попал в болото и
кругом бушует снежная буря. Я вскрикнул и сбросил с себя одеяло. Был вечер. На небе горели яркие звезды; длинной полосой протянулся Млечный Путь. Поднявшийся ночью ветер раздувал пламя
костра и разносил искры по полю. По другую сторону огня спал Дерсу.
Кругом было темно, и только колебавшееся пламя
костра освещало неясный
круг. Зашелестевший вблизи куст привлек общее внимание. Матюшка выхватил горевшую головню и осветил куст — за ним стояла растерявшаяся и сконфуженная Окся. Она подкралась очень осторожно и все время подслушивала разговор, пока не выдал ее присутствия хрустнувший под ногой сучок.
Запомнилась картина: у развалин домика —
костер, под рогожей лежит тело рабочего с пробитой головой, а
кругом сидят четверо детей не старше восьми лет и рядом плачущая беременная мать. Голодные, полуголые — в чем вышли, в том и остались.
Попав из потемок в световой
круг, он остановился как вкопанный и с полминуты глядел на подводчиков так, как будто хотел сказать: «Поглядите, какая у меня улыбка!» Потом он шагнул к
костру, улыбнулся еще светлее и сказал...
В
круг от
костра вступило четверо: еще мужик Иван Гнедых, однофамилец Еремея, и Васька Соловьев, щеголь; и сразу стало шумно и весело. Даже Еремей повеселел, во все стороны заулыбался и вздернул на лоб картуз.
И странно было то, что среди всей этой сумятицы, от которой
кругом шла голова, крови и огня, спокойно шла обычная жизнь, брались недоимки, торговал лавочник, и мужики, вчера только гревшиеся у лесного
костра, сегодня ехали в город на базар и привозили домой бублики.
Почти бегом побежал к потухшему
костру: пусто. Зазвенели под сапогом склянки от разбитой бутылки; везде
кругом белеют снежно разорванные, смятые страницы с мистерами и мистрис. Заглянул в шалаш: разворочено, разграблено — а на подстилке, у самого изголовья, кто-то нагадил. Либо с ними, либо от страху сбежал Жучок и где-нибудь прячется.
Как это водится на всех пикниках, теряясь в массе салфеток, свертков, ненужных, ползающих от ветра сальных бумаг, не знали, где чей стакан и где чей хлеб, проливали вино на ковер и себе на колени, рассыпали соль, и
кругом было темно, и
костер горел уже не так ярко, и каждому было лень встать и подложить хворосту.
Через несколько минут мы были у
костра в
кругу четырёх чабанов, одетых в овчины шерстью вверх.
Каждый из них среди людей — светел и приятен, как поляна в густом лесу для заплутавшегося; каждый тянет к себе рабочих, которые посмышлёнее, и все Михайловы ребята в одном плане держатся, образуя на заводе некий духовный
круг и
костёр светло горящих мыслей.
Около
костра было тепло, светло и уютно, но там, дальше, куда не достигал освещенный колеблющийся
круг, там ночь стала непроницаемо черной, и временами до нас доносилось ее холодное, сырое дыхание.
Кругом теснились старые, мохнатые, вековые сосны, дальше молодой, душистый березняк, еще дальше холмы направо и налево… Песчаные горы, поросшие тем же сосновым лесом. А там невдалеке тихо ропчущий своим прибоем залив. Его вечерняя песнь едва уловленными звуками долетала теперь до слуха Любочки. Веселые голоса дачников и финнов, окружавших береговые
костры, покрывали сейчас этот тихий и сладкий рокот.
Огороды назывались вдовьими потому, что их содержали две вдовы, мать и дочь.
Костер горел жарко, с треском, освещая далеко
кругом вспаханную землю. Вдова Василиса, высокая пухлая старуха в мужском полушубке, стояла возле и в раздумье глядела на огонь; ее дочь Лукерья, маленькая, рябая, с глуповатым лицом, сидела на земле и мыла котел и ложки. Очевидно, только что отужинали. Слышались мужские голоса: это здешние работники на реке поили лошадей.
Кругом все было черно, и, только вглядевшись, можно было различить черную батарею, такую же черную фигуру часового, видневшуюся через бруствер, по сторонам огни
костров и наверху красноватые звезды.
Везде
кругом пылали
костры, освещая в небольшом
круге вокруг себя черные тени солдат.
Было холодно. По сторонам дороги всюду стояли биваки и горели
костры, от огней
кругом было еще темнее.
Костров, разумеется, нельзя было разводить, но об этом никто не думал.
Кругом были крутые обрывы. Мы сели верхом, спустились на дорогу и поехали, пробираясь между стоявшими обозами. Проехали с версту. Обозы стояли, как остановившийся на бегу поток. Горели
костры.
Открыв глаза, он огляделся
кругом и с удивлением увидал груду мертвых тел, обломки оружия и вившийся к небесам дым потухшего
костра и, наконец, свою одежду, всю опушенную снегом.
Челны причалили к косе, на которой тотчас зажглись
костры, пошел пар от казацкого варева, и люди, подкрепившись, улеглись спать, только для формы поставив сторожевые посты, так как
кругом были только песок и вода и неоткуда было ожидать нападения.