Неточные совпадения
«Буду завтра просить три
тысячи у всех
людей, — как пишет он своим своеобразным языком, — а не дадут
люди, то прольется
кровь».
Знаем тоже его не сегодня; может, своими глазами видали, сколько все действия этого
человека на интересе основаны: за какие-нибудь
тысячи две-три он мало что ваше там незаконное свидетельство, а все бы дело вам отдал — берите только да жгите, а мы-де начнем новое, — бывали этакие случаи, по смертоубийствам даже, где уж точно что
кровь иногда вопиет на небо; а вы, слава богу, еще не душу человеческую загубили!
Живут все эти
люди и те, которые кормятся около них, их жены, учителя, дети, повара, актеры, жокеи и т. п., живут той
кровью, которая тем или другим способом, теми или другими пиявками высасывается из рабочего народа, живут так, поглощая каждый ежедневно для своих удовольствий сотни и
тысячи рабочих дней замученных рабочих, принужденных к работе угрозами убийств, видят лишения и страдания этих рабочих, их детей, стариков, жен, больных, знают про те казни, которым подвергаются нарушители этого установленного грабежа, и не только не уменьшают свою роскошь, не скрывают ее, но нагло выставляют перед этими угнетенными, большею частью ненавидящими их рабочими, как бы нарочно дразня их, свои парки, дворцы, театры, охоты, скачки и вместе с тем, не переставая, уверяют себя и друг друга, что они все очень озабочены благом того народа, который они, не переставая, топчут ногами, и по воскресеньям в богатых одеждах, на богатых экипажах едут в нарочно для издевательства над христианством устроенные дома и там слушают, как нарочно для этой лжи обученные
люди на все лады, в ризах или без риз, в белых галстуках, проповедуют друг другу любовь к
людям, которую они все отрицают всею своею жизнью.
«Собираться стадами в 400
тысяч человек, ходить без отдыха день и ночь, ни о чем не думая, ничего не изучая, ничему не учась, ничего не читая, никому не принося пользы, валяясь в нечистотах, ночуя в грязи, живя как скот, в постоянном одурении, грабя города, сжигая деревни, разоряя народы, потом, встречаясь с такими же скоплениями человеческого мяса, наброситься на него, пролить реки
крови, устлать поля размозженными, смешанными с грязью и кровяной землей телами, лишиться рук, ног, с размозженной головой и без всякой пользы для кого бы то ни было издохнуть где-нибудь на меже, в то время как ваши старики родители, ваша жена и ваши дети умирают с голоду — это называется не впадать в самый грубый материализм.
— Потому что это — он. Он уже стал теперь как тень, — пора! Он живет
тысячи лет, солнце высушило его тело,
кровь и кости, и ветер распылил их. Вот что может сделать бог с
человеком за гордость!..
Тысячи пудов хлеба и мяса гниют, не находя сбыта, а рядом
тысячи людей умирают с голоду, не находя работы; потоками льется
кровь, чтоб в отдаленнейших частях света отвоевать рынки для сукон и бархата, а
люди, изготовляющие эти сукна и бархаты, ходят в ситце и бумазее.
Был у него дядя,
человек бессемейный, долго служил в Муроме у богатого купца в приказчиках и по смерти своей оставил племяннику с чем-то две
тысячи по́том и
кровью нажитых денег.
Как мало «рока» в этом напряженно-грозном взоре! Ведь это же просто — добрый
человек, ужасно добрый
человек, с сердцем, «почти разрывающимся от сострадания». Вот почему он и делает такое свирепое лицо. Вот почему ему и нужен — не Гарибальди, а непременно Цезарь Борджиа. Бояться пролить
кровь дикой козы, — о, на это очень способен и сам Ницше! А вот двинуть на смерть
тысячи людей, взяв на свою душу всю ответственность за это, а вот расстрелять
человека…
Если бы дать ему силу, он забросал бы их камнями; он собрал бы
тысячу людей и велел бы вытоптать догола нежную лживую зелень, которая всех радует, а из его сердца пьет последнюю
кровь.
Шли слухи, что из строя выбыло уж двадцать
тысяч человек, что речка Шахе алеет от
крови, а мы кругом, десятки врачей, сидели сложа руки, без всякого дела.
— Меня не соблазняет победами, воинскими триумфами, когда я вижу, что они напрасны и гибельны. Солдаты не так дешевы, чтобы ими транжирить и швырять по-пустому… Упаси Бог тратить
людей, я не кожесдиратель-людоед…
тысячи лягут даром… Да и полководец я не по своей воле, а по указу… не в моей это природе… Не могу видеть
крови, ран, слышать стоны и вопли истерзанных, изуродованных
людей… Гуманитет излишний несовместим с войною. Так-то…
Опять бессмысленно повинующиеся десятки
тысяч русских
людей были пригнаны в Польшу и под начальством то Дибича, то Паскевича и высшего распорядителя — Николая I, сами не зная, зачем они делают это, пропитав землю
кровью своей и своих братьев поляков, задавили их и отдали опять во власть слабых и ничтожных
людей, не желающих ни свободы, ни подавления поляков, а только одного: удовлетворения своего корыстолюбия и ребяческого тщеславия.