Неточные совпадения
— Петр Ильич, кажется, нарочно поскорей прогнал Мишу, потому что тот как стал пред гостем, выпуча глаза на его
кровавое лицо и окровавленные руки с пучком денег в дрожавших пальцах, так и стоял, разиня
рот от удивления и страха, и, вероятно, мало понял изо всего того, что ему наказывал Митя.
Изо
рта шла
кровавая пена…
Некоторые из них стегали себя многохвостыми плетками из кожи носорога, другие наносили себе короткими ножами в грудь и в плечи длинные
кровавые раны, третьи пальцами разрывали себе
рты, надрывали себе уши и царапали лица ногтями.
Околотки (полковые лазареты) были переполнены; каждый день отправляли ослабевших и измученных лихорадкою и
кровавым поносом людей куда-то в дивизионный лазарет. В
ротах было налицо от половины до двух третей полного состава. Все были мрачны, и всем хотелось идти в дело. Все-таки это был исход.
Старый барин лежал, растянувшись возле кровати, один глаз был прищурен, другой совершенно открыт с тупым и мутно-стеклянным выражением;
рот был перекошен, и несколько капель
кровавой пены текло по губам.
И никакой широкой степи вы не видите, потому что ее и нет вовсе, а есть только потное, искаженное мукой лицо, вздувшиеся жилы,
кровавые глаза, раскрытый, окровавленный
рот…
Бежит он вечер, бежит полночи; ноги у него камнями иссечены, на боках от колючих ветвей шерсть клочьями висит, глаза помутились, у
рта кровавая пена сочится, а ему вон еще сколько бежать осталось!
Вместо этой
кровавой операции, страшной для близких больного, требующей хлороформа и ассистирования нескольких врачей, О’Двайер предложил свой способ, который заключается в следующем: оператор вводит в
рот ребенка левый указательный палец и захватывает им надгортанный хрящ, а правою рукою посредством особого инструмента вводит по этому пальцу в гортань ребенка металлическую трубочку с утолщенной головкой.
Проехала крытая парусиною двуколка, в ней лежал раненый офицер. Его лицо сплошь было завязано бинтами, только чернело отверстие для
рта; повязка промокла, она была, как кроваво-красная маска, и из нее сочилась кровь. Рядом сидел другой раненый офицер, бледный от потери крови. Грустный и слабый, он поддерживал на коленях
кровавую голову товарища. Двуколка тряслась и колыхалась,
кровавая голова моталась бессильно, как мертвая.
Анфиса бросилась туда и ее глазам представилась следующая картина: на постели, с закатившимися глазами и
кровавой пеной у
рта, покоился труп Галочкина; на полу, навзничь, лежала без чувств Анна Филатьевна.
Исполнителем
кровавого злодейства был хозяин четвертой
роты из старослужащих — Горшков.
— Княжна Лидия Дмитриевна Шестова! — взволнованно продолжал Карнеев, указывая вошедшему Константину Николаевичу на лежащую в обмороке белую как полотно, с
кровавою пеною у
рта, княжну.
— Молчи! — прохрипел Павел, и еще раз сунул куда-то нож, и еще. При каждом ударе женщина дергалась, как игрушечный клоун на нитке, и шире открывала
рот с широкими и белыми зубами, среди которых вздувались пузырьки
кровавой пены. Она уже молчала, но Павлу все еще слышался ее пронзительный, ужасный вой, и он хрипел...
Он коротко и тяжело харкал, во
рту клокотала
кровавая слюна; грудь со спешным испугом расширялась и напрасно старалась вобрать воздуху.