Неточные совпадения
— Итак, Россия, отечество наше, будет праздновать триста лет власти людей, о которых в высшей степени трудно сказать что-либо похвальное. Наш конституционный царь начал свое царствование Ходынкой, продолжил
Кровавым воскресеньем 9-го Января пятого года и недавними
убийствами рабочих Ленских приисков.
На нем лежали окровавленный шелковый белый халат Федора Павловича, роковой медный пестик, коим было совершено предполагаемое
убийство, рубашка Мити с запачканным кровью рукавом, его сюртук весь в
кровавых пятнах сзади на месте кармана, в который он сунул тогда свой весь мокрый от крови платок, самый платок, весь заскорузлый от крови, теперь уже совсем пожелтевший, пистолет, заряженный для самоубийства Митей у Перхотина и отобранный у него тихонько в Мокром Трифоном Борисовичем, конверт с надписью, в котором были приготовлены для Грушеньки три тысячи, и розовая тоненькая ленточка, которою он был обвязан, и прочие многие предметы, которых и не упомню.
В это
кровавое время бомбардировок,
убийств, концентрационных лагерей, арестов, неисчислимых человеческих страданий я все время упорно размышлял о зле, о страданиях, об аде, о вечности.
«Этот союз ценился у них так, что, бывало, отец готовился мстить собственным сыновьям, исполняя завет
кровавого мщения за
убийство названного брата».
Защита требовала от присяжных, чтобы они признали
убийство в запальчивости и раздражении, но присяжные оправдали Донато, под бурные рукоплескания публики, — и Донато воротился в Сенеркию в ореоле героя, его приветствовали как человека, строго следовавшего старым народным традициям
кровавой мести за оскорбленную честь.
Австрийское правительство, всегда весьма недоброжелательно относившееся к славянам, обвинило теперь в этом
убийстве тех, кто совершенно не повинен в ужасном
кровавом деле и представило сербскому правительству карающие за это
убийство условия, такие несправедливые и жестокие, которые другое государство отвергло бы с негодованием и возмущением.
В этих рассказах о еще теплых трупах и бесцельных
убийствах солдат звучало что-то странное и знакомое, чувствовались за кулисами чьи-то предательские,
кровавые руки.
Ермак открыл глаза и сосредоточенно устремил их в одну точку. Перед ним проносится его прошлое.
Кровавые картины разбоя и
убийств так и мечутся в голове. Инда оторопь берет. Кругом все трупы, трупы. Волжская вода вокруг встреченных его шайкой стругов окрасилась алою кровью, стон и предсмертное хрипение раненых раздается в его ушах. Стычки со стрельцами и опять… смерть. Кругом лежат мертвые его товарищи, а он один невредимым выходит из этих стычек — разве где маленько поцарапают.
Он готовил опьяненному
убийствами царю новую
кровавую забаву, решив, что после смерти «старого князя», как называли современники Владимира Андреевича, наступила очередь и для окончательной расправы с его мнимым сообщником, князем Василием Прозоровским, временно как бы забытым в мрачном подземелье одной из слободских тюрем.