Неточные совпадения
— Боже, какая красота! По рассказам Лиды я знала, что вы красивая, но —
так! До вас даже дотронуться
страшно, —
кричала она, схватив и встряхивая руки Алины.
Всякий раз, при сильном ударе того или другого петуха, раздавались отрывистые восклицания зрителей; но когда побежденный побежал, толпа завыла дико, неистово, продолжительно,
так что стало
страшно. Все привстали с мест, все
кричали. Какие лица, какие страсти на них! и все это по поводу петушьей драки! «Нет, этого у нас не увидите», — сказал барон. Действительно, этот момент был самый замечательный для постороннего зрителя.
— Войдите, войдите ко мне сюда, — настойчиво и повелительно
закричала она, — теперь уж без глупостей! О Господи, что ж вы стояли и молчали
такое время? Он мог истечь кровью, мама! Где это вы, как это вы? Прежде всего воды, воды! Надо рану промыть, просто опустить в холодную воду, чтобы боль перестала, и держать, все держать… Скорей, скорей воды, мама, в полоскательную чашку. Да скорее же, — нервно закончила она. Она была в совершенном испуге; рана Алеши
страшно поразила ее.
Страшно протянул он руки вверх, как будто хотел достать месяца, и
закричал так, как будто кто-нибудь стал пилить его желтые кости…
Ванька вспомнил, что в лесу этом да и вообще в их стороне волков много, и
страшно струсил при этой мысли: сначала он все Богородицу читал, а потом стал гагайкать на весь лес, да как будто бы человек десять
кричали, и в то же время что есть духу гнал лошадь, и
таким точно способом доехал до самой усадьбы; но тут сообразил, что Петр, пожалуй, увидит, что лошадь очень потна, — сам сейчас разложил ее и, поставив в конюшню, пошел к барину.
— Уйдешь ли ты в баню, мерзавец! —
крикнула наконец Марья Петровна, но
таким голосом, что Сенечке стало
страшно. И долго потом волновалась Марья Петровна, и долго разговаривала о чем-то сама с собой, и все повторяла:"Лишу! ну, как бог свят лишу я этого подлеца наследства! и перед богом не отвечу!"С своей стороны, Сенечка хоть и пошел в баню, но не столько мылся в ней, сколько размышлял:"Господи, да отчего же я всем угодил, всем заслужил, только маменьке Марье Петровне ничем угодить и заслужить не могу!"
— Да
так… он как-то мне неверен показался, а притом нельзя было и разобрать, какой он религии, а без этого на степи
страшно, А он, бестолковый,
кричит...
Ему вдруг стало
страшно, что они раздавят его; он хотел
крикнуть, что он контужен, но рот был
так сух, что язык прилип к нёбу, и ужасная жажда мучала его.
«Верно, я в кровь разбился, как упал», — подумал он и, всё более и более начиная поддаваться страху, что солдаты, которые продолжали мелькать мимо, раздавят его, он собрал все силы и хотел
закричать: «возьмите меня», но вместо этого застонал
так ужасно, что ему
страшно стало, слушая себя.
Бывают сильные моменты испуга, например когда человек вдруг
закричит не своим голосом, а каким-то
таким, какого и предположить в нем нельзя было раньше, и это бывает иногда даже очень
страшно.
Когда на почте кто-нибудь из посетителей протестует, не соглашается или просто начинает рассуждать, то Михаил Аверьяныч багровеет, трясется всем телом и
кричит громовым голосом: «Замолчать!»,
так что за почтовым отделением давно уже установилась репутация учреждения, в котором
страшно бывать.
— Другой раз ехал на пароходе с компанией
таких же, как сам, кутил и вдруг говорит им: «Молитесь богу! Всех вас сейчас пошвыряю в воду!» Он
страшно сильный… Те —
кричать… А он: «Хочу послужить отечеству, хочу очистить землю от дрянных людей…»
Когда хозяин вышел и унес с собою свет, опять наступили потемки. Тетке было
страшно. Гусь не
кричал, но ей опять стало чудиться, что в потемках стоит кто-то чужой. Страшнее всего было то, что этого чужого нельзя было укусить,
так как он был невидим и не имел формы. И почему-то она думала, что в эту ночь должно непременно произойти что-то очень худое. Федор Тимофеич тоже был непокоен. Тетка слышала, как он возился на своем матрасике, зевал и встряхивал головой.
Индюк все время молчал. Сначала его ошеломила дерзость Ежа, и он не нашелся, что ему ответить. Потом Индюк рассердился,
так рассердился, что даже самому сделалось немного
страшно. Ему хотелось броситься на грубияна и растерзать его на мелкие части, чтобы все это видели и еще раз убедились, какая серьезная и строгая птица Индюк. Он даже сделал несколько шагов к Ежу,
страшно надулся и только хотел броситься, как все начали
кричать и бранить Ежа. Индюк остановился и терпеливо начал ждать, чем все кончится.
— Эй, дядя, ты это куда забрался? —
закричал Комар Комарович на весь лес, да
так громко, что даже самому сделалось
страшно.
И когда оторвался он от земли чьими-то руками, а потом увидел перед самыми глазами толстую, вздрагивающую, подвижную шею лошади, а позади себя почувствовал знакомую тяжесть, услыхал хриплое дыхание, поскрипывание ремней и твердого сукна — ему стало
так страшно обоих, и отца и лошади, что он
закричал и забился.
Но вместо того, встретивши Гапку, начал бранить, зачем она шатается без дела, между тем как она тащила крупу в кухню; кинул палкой в петуха, который пришел к крыльцу за обыкновенной подачей; и когда подбежал к нему запачканный мальчишка в изодранной рубашонке и
закричал: «Тятя, тятя, дай пряника!» — то он ему
так страшно пригрозил и затопал ногами, что испуганный мальчишка забежал бог знает куда.
Но зато, как при свете Селиванова фонаря я разом увидал лица всех бывших на той ужасной сцене людей,
так теперь я в одно мгновенье вспомнил все — кто я, где я, зачем я здесь, кто есть у меня милые и дорогие в отцовском доме, — стало всего и всех жалко, и больно, и
страшно, и мне хотелось
закричать, но это-то и было невозможно.
Вдруг что-то случилось; все
страшно закричали и обратились, выжидая, к дверям, и в это мгновение раздались звонкие три удара в колокольчик, но с
такой силой, как будто его хотели сорвать с дверей.
Орлов работал и видел, что, в сущности, всё это совсем уж не
так погано и
страшно, как казалось ему недавно, и что тут — не хаос, а правильно действует большая, разумная сила. Но, вспоминая о полицейском, он всё-таки вздрагивал и искоса посматривал в окно барака на двор. Он верил, что полицейский мёртв, но было что-то неустойчивое в этой вере. А вдруг выскочит и
крикнет? И ему вспомнилось, как кто-то рассказывал: однажды холерные мертвецы выскочили из гробов и разбежались.
— Эй, прибью! —
крикнул граф
таким голосом, что стекла задрожали в окнах, и кавалеристу даже стало немного
страшно.
Потому что
кричат они не
страшно, а весело, вот
так, даже подпевают: «Тятя!
Он
кричал во сне
так страшно, что Федюшка, разбуженный этими криками, встал, приложил ухо к двери нумера, но, успокоенный наступившим затем молчанием, возвратился на свой войлочек.
Это показалось казаку
так страшно, что он, не желая видеть жены в этом бешенстве,
крикнул...
Лицо Элен сделалось
страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен,
закричал: «Вон!!»
таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что́ бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы Элен не выбежала из комнаты.