Неточные совпадения
Добрый Константин Николаевич перепробовал, по моей просьбе, все фрукты и верно передавал мне понятие о вкусе каждого. «Это сладко, с приятной кислотой, а это дряблый, невкусный; а этот, — говорил он про какой-то небольшой, облеченный
красной кожицей плод, больше похожий на ягоду, — отзывается печеным
луком» и т. д.
Зелень превосходная; особенно свежи зеленые продолговатые кочни капусты, еще длинная и
красная морковь, крупный
лук и т. п.
Посреди пятидесяти или шестидесяти лодок медленно плыли две огромные, крытые лодки или барки, как два гроба, обтянутые, как гробы же,
красной материей, утыканные золочеными
луками, стрелами, пиками и булавами.
Блины, блины и блины! Блины гречневые, пшеничные (
красные), блины с яйцами, с снетками, с
луком…
Петр Елисеич
покраснел, молча повернулся и вышел из корпуса. В первую минуту
Лука Назарыч онемел от изумления, потом ринулся было вдогонку за уходившим. Мухиным, но опомнился и как-то только застонал. Он даже зашатался на месте, так что Палач должен был его поддержать.
Темные молодые личности делали мне из вяза
луки и самострелы; высокий штык-юнкер с
красным носом вертел меня на воздухе, как щепку, приучая к гимнастике. Только «профессор» по-всегдашнему был погружен в какие-то глубокие соображения, а Лавровский в трезвом состоянии вообще избегал людского общества и жался по углам.
— Все что-то скучают, — тихонько заметил Кожемякин, разглядывая тёмные, жёсткие шерстинки на
красных лапах Саввы, и морщился — от этого жуткого человека нестерпимо пахло
луком, ваксой и лампадным маслом.
Лука. Добрый, говоришь? Ну… и ладно, коли так… да! (За
красной стеной тихо звучит гармоника и песня.) Надо, девушка, кому-нибудь и добрым быть… жалеть людей надо! Христос-от всех жалел и нам так велел… Я те скажу — вовремя человека пожалеть… хорошо бывает! Вот, примерно, служил я сторожем на даче… у инженера одного под Томском-городом… Ну, ладно! В лесу дача стояла, место — глухое… а зима была, и — один я, на даче-то… Славно-хорошо! Только раз — слышу — лезут!
День начался с того, что ее хозяин, столяр
Лука Александрыч, надел шапку, взял под мышку какую-то деревянную штуку, завернутую в
красный платок, и крикнул...
Крыша на нем вся деревянная, и была бы даже выкрашена
красною краскою, если бы приготовленное для того масло канцелярские, приправивши
луком, не съели, что было, как нарочно, во время поста, и крыша осталась некрашеною.
Когда зрители уселись и простыни раздвинулись, в раме, обтянутой марлей, взорам предстали три фигуры живой картины, в значении которых не было возможности сомневаться: Любинька стояла с большим, подымающимся с полу черным крестом и в легком белом платье; близ нее, опираясь на якорь, Лина в зеленом платье смотрела на небо, а восьмилетний Петруша в
красной рубашке с прелестными крыльями, вероятно, позаимствованными у белого гуся, и с колчаном за плечами целился из
лука чуть ли не на нас.
Помню я за нашим столом и толстого заседателя Болотова в мундирном сюртуке с
красным воротником и старенького его письмоводителя
Луку Афанасьевича.
Из церкви несся переливчатый, серебряный звон, бурое, окрашенное
луком, либо
красное яичко заманчиво выделялось среди молоденькой весенней травки, а там, издалека призывно шумел зеленым шумом лес и подкравшаяся весна сулила немалые утехи девочке.
Этот слегка полицейский вопрос заставил
Луку Ивановича чуть не
покраснеть.
Девица Гущева стала еще
краснее, кивнула головой и торопливо вышла.
Лука Иванович проводил ее глазами до портьеры. Когда она скрылась, он улыбнулся, не то, чтобы злостно, но и не совсем безобидно.
Лука Иванович снял сюртук; но раздеваться совсем не стал, а надел только халат, серый с
красным кантом, довольно-таки поживший, с закапанными рукавами и бортами.
— Какое коварство? — откликнулась она,
краснея. —
Лука Иванович, извините, но я думаю, что вы в таком приятном обществе…
— Знаю, что не
красная цена; но кто же у нас будет раскупать какого-нибудь Тирсу де Молину?.. Само собою,
Лука Иванович, гонорарий всегда вперед за рукопись по расчету, сколько бы ни писали, хоть пол-актика.
Точно, говорят, нам нужен приказчик, но ты не годишься; во-первых, потому, что у тебя нос
красный, а во-вторых, нам нужно такого приказчика, чтобы был с бакенбардами, не ел
луку, потому что пахнет, а также чтоб одевался по моде и душился духами.
— Только не ускользайте, как в последнюю среду, — говорил он голосом, заставившим
Луку Ивановича
покраснеть.
Тут
Лука Иванович пристальнее вгляделся в нее: губы ее оттопырились, глаза
покраснели, грудь колыхалась.
Слова его звучали так просто и убедительно, что она резко
покраснела и нагнулась к нему, точно за тем, чтобы поцеловать его руку, но
Лука Иванович предупредил это движение.
Генерал повел тугой
красной шеей и прищурился на
Луку Ивановича.
Луку Ивановича схватило за сердце. Ему сделалось гораздо горче, чем он ожидал, от мысли, что, быть может, завтра этой кривоногой девочки не будет здесь. А давно ли он ее призрел еще грудную,
красную, болезненную, с коклюшем, нанимал кормилицу, когда мать заболела, давал денег на пеленки, на кофточки, на баветки, часто сам водил ее на помочах и заставлял ее повторять те слова, какие уже давались ее шепелявому детскому языку.