Неточные совпадения
Молча с Грушницким спустились мы с горы и прошли по бульвару, мимо окон дома, где скрылась наша
красавица. Она сидела у окна. Грушницкий, дернув меня за руку, бросил на нее один из тех мутно-нежных взглядов, которые так мало действуют на женщин. Я навел на нее лорнет и заметил, что она от его взгляда улыбнулась, а что мой дерзкий лорнет рассердил ее не на шутку. И как, в самом деле, смеет кавказский армеец наводить стеклышко на московскую княжну?..
— Ага — и больше ничего. Тэбэ я — кунак, им — Ага. — Джигиты разостлали перед нами бурку, вынули из переметной сумы сыр, чурек, посудину и два серебряных стакана. Я залюбовался его лошадью: золотисто-гнедая с белой звездочкой между глаз и белой бабкой на левой ноге. Лошади с такой приметой ценятся у восточных народов: на такой Магомет ездил. Я
молча созерцал
красавицу, а он и говорит...
Проччие
красавицы разделяли ее неудовольствие, но
молчали, ибо скромность почиталась тогда необходимой принадлежностию молодой женщины.
Печорин навел лорнет на молодую
красавицу, долго смотрел
молча и наконец отвечал...
Лишь изредка
красавицы перекидывались отрывочными словами, но больше
молчали, — каждая про свое дело раздумывала.
У Подозерова захватило дыхание, и сердце его упало и заныло: он
молча, слабою рукой коснулся волос на голове
красавицы и прошептал...
— Плохо, родимые, что вы заповедей не знаете. Надо вас поучить.
Красавица, это он тебя научил воровать? Чего же ты
молчишь, херувимчик? Ты должна отвечать. Говори же!
Молчишь? Молчание — знак согласия. Ну,
красавица, бей же своего красавца за то, что он тебя воровать научил!
—
Молчи! Как смеешь ты говорить дерзости мне! — произнесла
красавица с белокурыми косами.
Мы
молчали. Мы долго
молчали, очень долго. И не было странно. Мы все время переговаривались, только не словами, а смутными пугавшими душу ощущениями, от которых занималось дыхание. Кругом становилось все тише и пустыннее. Странно было подумать, что где-нибудь есть или когда-нибудь будут еще люди. У бледного окна стоит
красавица смерть. Перед нею падают все обычные человеческие понимания. Нет преград. Все разрешающая, она несет безумное, небывалое в жизни счастье.
Владислав угрюмо
молчал. Стабровская подозревала, что он еще грустит по своим московским привязанностям, и старалась развлекать его обществом хорошеньких, ловких, увлекательных соседок. Даже одну из них, блестящее созвездие среди светил Белорусского края, которую она особенна любила и за которую многие безнадежно сватались, предложила ему в супруги, уверяя его, что
красавица к нему неравнодушна.
После первых же свиданий с баронессой, Пашков с ужасом понял, что он, как мальчишка, влюбился в
красавицу, забыв свои лета и свою семью. Его бедная жена! Она не могла понять, что делалось с ее мужем. Он целыми часами сидел неподвижно в одной комнате с ней,
молчал и думал без конца о другой. Бросить все, уехать куда-нибудь подальше — было свыше его сил. Он был уже крепко запутан в сетях этой женщины.
Гречихин
молчал, подавленный нахальством стоявшей перед ним
красавицы.
В то время как последние злобствовали
молча, не смея уколоть вслух
красавицу, всегда окруженную толпой поклонников, первые не стеснялись давать волю своим языкам и с чисто женской, неукротимою, при надобности, фантазией рассказывали о княжне Людмиле невозможные вещи.
Другой в капоте остановился против
красавицы армянки и
молча неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.