Неточные совпадения
Мы пошли было с Ермолаем вдоль
пруда, но, во-первых, у самого берега утка, птица осторожная, не держится; во-вторых, если даже какой-нибудь отсталый и неопытный чирок и подвергался нашим выстрелам и лишался жизни, то достать его из сплошного майера наши собаки не были в состоянии: несмотря на самое благородное самоотвержение, они не могли ни плавать, ни ступать по дну, а только даром резали свои драгоценные носы об острые
края тростников.
Эта речка, верст за пять от Льгова, превращается в широкий
пруд, по
краям и кое-где по середине заросший густым тростником, по-орловскому — майером.
Кулички-воробьи прилетают довольно поздно, во второй половине апреля, и оказываются предпочтительно по голым, плоским, не заросшим травою грязным берегам
прудов; впрочем, попадаются иногда по
краям весенних луж. Они всегда появляются небольшими стайками и бегают довольно кучно, держатся весною не долее двух педель и потом пропадают до исхода июля или начала августа.
Хотя погоныши живут и выводят детей также в болотах, довольно топких, где особенно любят держаться в осоке и камыше, по
краям болотных луж, озерков и заливов в верховьях
прудов, но обыкновенные места их пребывания гораздо доступнее охотнику и собаке, чем места жительства болотных кур.
Весною они появляются большими и даже огромными стаями по
краям болотных луж, по берегам озер, разлившихся рек и
прудов, отдаленных от жилья.
В половине этого месяца они появляются уже отдельными выводками по отлогим берегам
прудов и озер, потом собираются к отлету большими стаями по большим рекам и огромным степным озерам и в начале августа совершенно пропадают, по крайней мере в тех местах Оренбургского
края, где я жил и охотился; вероятно, где-нибудь поюжнее они держатся долее.
Центр картины, точно налитое до
краев полное блюдо, занимал большой заводский
пруд овальной формы.
Его составляли небольшой, заросший с
краев прудик, сейчас же за ним крутая гора вверх, поросшая огромными старыми деревьями и кустами, часто перемешивающими свою разнообразную зелень, и перекинутая над
прудом, у начала горы, старая береза, которая, держась частью своих толстых корней в влажном береге
пруда, макушкой оперлась на высокую, стройную осину и повесила кудрявые ветви над гладкой поверхностью
пруда, отражавшего в себе эти висящие ветки и окружавшую зелень.
Один раз (в исходе июля), подъезжая к
пруду, я увидел, что все берега белелись, точно по
краям воды лежал снег; подошед ближе, я рассмотрел, что это была снулая рыба: окуни, плотва, язики, головлики и небольшие щурята.
Ни один, от старого до малого, не пройдет мимо реки или
пруда, не поглядев, как гуляет вольная рыбка, и долго, не шевелясь, стоит иногда пешеход-крестьянин, спешивший куда-нибудь за нужным делом, забывает на время свою трудовую жизнь и, наклонясь над синим омутом, пристально смотрит в темную глубь, любуясь на резвые движенья рыб, особенно, когда она играет и плещется, как она, всплыв наверх, вдруг, крутым поворотом, погружается в воду, плеснув хвостом и оставя вертящийся круг на поверхности,
края которого, постепенно расширяясь, не вдруг сольются с спокойною гладью воды, или как она, одним только краешком спинного пера рассекая поверхность воды — стрелою пролетит прямо в одну какую-нибудь сторону и следом за ней пробежит длинная струя, которая, разделяясь на две, представляет странную фигуру расходящегося треугольника…
Вот, видите, какое дело… Старому Янкелю только и нужна была людская копейка. Бывало, где хоть
краем уха заслышит, что у человека болтается в кармане рубль или хоть два, так у него сейчас и засверлит в сердце, сейчас и придумывает такую причину, чтобы тот рубль, как карася из чужого
пруда, выудить. Удалось — он и радуется себе со своею Суркой.
Перед вечером все моются в речке или на ставах [Став —
пруд.], а как зайдет солнце, идут бедняги в свою школу [Простой народ в Юго-западном
крае называет синагоги школами.], и уж какой оттуда крик слышится, так и не приведи бог: все орут в голос, а глаза от страха закрывают…
Но жена не слышит, подавленная сном. Не дождавшись её ответа, Тихон Павлович встал, оделся и, сопровождаемый её храпом, вышел из комнаты на крыльцо, постоял на нём с минуту и отправился в сад. Уже светало. Восток бледнел, алая полоса зари лежала на
краю сизой тучи, неподвижно застывшей на горизонте. Клёны и липы тихонько качали вершинами; роса падала невидимыми глазом каплями; где-то далеко трещал коростель, а за
прудом в роще грустно посвистывал скворец. Свежо… И скворцу, должно быть, холодно…
И с этим криком она полетела вверх тормашками на землю. Утки громко закричали; одна из них хотела подхватить бедную спутницу на лету, но промахнулась. Лягушка, дрыгая всеми четырьмя лапками, быстро падала на землю; но так как утки летели очень быстро, то и она упала не прямо на то место, над которым закричала и где была твердая дорога, а гораздо дальше, что было для нее большим счастьем, потому что она бултыхнулась в грязный
пруд на
краю деревни.
Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к
краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на склизкий лед, покрывший
пруд.