Неточные совпадения
Каждый рабочий из второй категории, по окончании рабочего урока,
варит для себя обед отдельно в жестяном
котелке, если
не мешает дождь и если после тяжелой работы
не клонит ко сну; он устал, голоден и часто, чтобы
не хлопотать долго, съедает соленое мясо и рыбу в сыром виде.
Это была, во всяком случае, оригинальная компания: отставной казенный палач, шваль Мыльников и Окся. Как ухищрялся добывать Мыльников пропитание на всех троих, трудно сказать; но пропитание, хотя и довольно скудное, все-таки добывалось. В
котелке Окся
варила картошку, а потом являлся ржаной хлеб. Палач Никитушка, когда был трезвый, почти
не разговаривал ни с кем — уставит свои оловянные глаза и молчит. Поест, выкурит трубку и опять за работу. Мыльников часто приставал к нему с разными пустыми разговорами.
Признаться, мне очень хотелось, чтобы и все другие вооружились сообразно своей силе и возможности, но я ни у кого
не встретил к этому должного внимания и готовности. Аполлинарий брал только чубук да гитару, а с девушками ехали таганы, сковороды,
котелки с яйцами и чугунок. В чугунке предполагалось
варить пшенный кулеш с салом, а на сковороде жарить яичницу, и в этом смысле они были прекрасны; но в смысле обороны, на случай возможных проделок со стороны Селивана, решительно ничего
не значили.
Брат Павлин умел
варить великолепную уху, а сегодня она была как-то особенно хороша. Ели все прямо из
котелка деревянными ложками, закусывая монастырским ржаным хлебом, тоже замечательным произведением в своем роде. Брат Ираклий и ел,
не как другие: торопился, обжигался, жмурил глаза и крошил хлеб.
— Ничего, всей рыбы в Оке
не выловишь. С нас и этой довольно, — молвил Петр Степаныч. — А вот что, мо́лодцы. Про вас, про здешних ловцов, по всему нашему царству идет слава, что супротив вас ухи никому
не сварить. Состряпайте-ка нам получше ушицу. Лучку, перчику мы с собой захватили, взяли было мы и кастрюли, да мне сказывали, что из вашего
котелка уха в тысячу раз вкуснее выходит. Так уж вы постарайтесь! Всю мелкоту вали на привар. Жаль, что ершей-то больно немного поймали.
Выпили хорошо, закусили того лучше. Потом расселись в кружок на большом ковре. Сняв с козлов висевший над огнем
котелок, ловец поставил его возле. Татьяна Андревна разлила уху по тарелкам. Уха была на вид
не казиста;
сварив бель, ловец
не процедил навара, оттого и вышла мутна, зато так вкусна, что даже Марко Данилыч, все время с усмешкой пренебреженья глядевший на убогую ловлю, причмокнул от удовольствия и молвил...
Сидят это солдатики под скалами, притихли, как жуки в сене.
Не чухнут. За прикрытием кое-где костры развели, заслон велик,
не видно,
не слышно. Хлебные корочки на штыках поджаривают, чечевицу энту проклятую в
котелках варят. Потому австрийские союзнички наш обоз с гречневой крупой переняли, своим бабам гусей кормить послали. Сволота они были,
не приведи Бог! А нам своей чечевицы подсунули, — час пыхтит, час кипит, — отшельник, к примеру, небрезгающий, и тот есть
не станет. Дерьмовый провиант!..