Неточные совпадения
Говорил очень высокий старик, с длинной остроконечной бородой, она опускалась с темного,
костлявого лица, на котором сверкали круглые, черные глаза и вздрагивал острый
нос.
Он был широкоплечий, большеголовый, черные волосы зачесаны на затылок и лежат плотно, как склеенные, обнажая высокий лоб, густые брови и круглые, точно виши», темные глаза в глубоких глазницах. Кожа на
костлявом лице его сероватая, на левой щеке бархатная родника, величиной с двадцатикопеечную монету, хрящеватый
нос загнут вниз крючком, а губы толстые и яркие.
Подсели на лестницу и остальные двое, один — седобородый, толстый, одетый солидно, с широким, желтым и незначительным лицом, с длинным, белым
носом; другой — маленький,
костлявый, в полушубке, с босыми чугунными ногами, в картузе, надвинутом на глаза так низко, что виден был только красный, тупой
нос, редкие усы, толстая дряблая губа и ржавая бороденка. Все четверо они осматривали Самгина так пристально, что ему стало неловко, захотелось уйти. Но усатый, сдув пепел с папиросы, строго спросил...
Шатов и ударил-то по-особенному, вовсе не так, как обыкновенно принято давать пощечины (если только можно так выразиться), не ладонью, а всем кулаком, а кулак у него был большой, веский,
костлявый, с рыжим пухом и с веснушками. Если б удар пришелся по
носу, то раздробил бы
нос. Но пришелся он по щеке, задев левый край губы и верхних зубов, из которых тотчас же потекла кровь.
Барка целиком повторяется на ее ровной поверхности — повторяется вместе с высоким бородатым рулевым в круглой бараньей шапке, повторяется с соломенным шалашом, служащим работникам защитою от дождя и зноя, с белою
костлявою бичевною клячей, которая, смиренно стоя на
носу и пережевывая тощее сено, терпеливо ждет своей участи.
На его
костлявом лице уныло торчал птичий
нос, пугливо мигали круглые, бесцветные глаза, редкие жёлтые волосы росли вихрами.
Длинный,
костлявый, немного сутулый, он медленно шагал по камням и, поводя своим горбатым, хищным
носом, кидал вокруг себя острые взгляды, поблескивая холодными серыми глазами и высматривая кого-то среди грузчиков.
Смотрит на меня сверху вниз; был он на голову выше меня, худой,
костлявый, глаза умные, насмешливые,
нос кривой и длинная острая борода.
Мужчина оглянулся и вскочил. Это был
костлявый, узкоплечий человек, со впалыми висками и с плоскою грудью. Глаза у него были маленькие, глубокие, с темными кругами,
нос длинный, птичий и немножко покривившийся вправо, рот широкий. Борода у него двоилась, усы он брил и от этого походил больше на выездного лакея, чем на чиновника.
Перед глазами ротмистра стоял этот купец — маленький, сухонький, в длиннополом одеянии, похожем одновременно на сюртук и на поддевку, в бархатном картузе и высоких, ярко начищенных сапогах.
Костлявое, скуластное лицо, с седой клинообразной бородкой, с высоким изрезанным морщинами лбом, и из-под него сверкали узкие серые глазки, прищуренные, всегда что-то высматривающие. Острый хрящеватый
нос, маленький рот с тонкими губами. В общем, у купца вид благочестиво хищный и почтенно злой.
Я подкрался поближе и разглядел лицо, совершенно мне незнакомое, тоже предлинное, мягкое, с небольшими красноватыми глазками и презабавным
носом: вытянутый, как стручок, он точно повис над пухлыми губками; и эти губки, изредка вздрагивая и округляясь, издавали тонкий свист, между тем как длинные пальцы
костлявых рук, поставленные дружка против дружки на вышине груди, проворно двигались круговращательным движением.
А на нее в свою очередь смотрели пять девочек, жадно ловя в лице новенькой получившиеся впечатления. Потом
костлявая Васса с птичьим лицом и длинным
носом проговорила...
Но главной охранительницей «его превосходительства» была высокая худая женщина, сильная брюнетка, с горбатым
носом, восточного типа, со следами былой красоты на теперь уже сморщенном лице — Тамара Абрамовна, заведовавшая хозяйством старика и державшая в своих
костлявых теперь, но, видимо, когда-то бывших изящной формы руках весь дом и всю прислугу, не исключая из нее и мелких чиновников канцелярии «особы».
Он смотрел на нее и не двигался с места. Она похудела, глаза стали больше,
нос завострился, руки тонкие,
костлявые. И не знал, что сказать и что сделать. Он забыл теперь все то, что думал о своем сраме, и ему только жалко, жалко было ее, жалко и за ее худобу, и за ее плохую, простую одежду, и, главное, за жалкое лицо ее с умоляющими о чем-то, устремленными на него глазами.