Неточные совпадения
Высокий, лысый
старик согнулся над столом, схватил кружку пальцами обеих рук и, покачивая остробородой головой направо, налево, невнятно, сердито рычал, точно пес, у которого хотят отнять
кость.
Иван Яковлич ничего не отвечал на это нравоучение и небрежно сунул деньги в боковой карман вместе с шелковым носовым платком. Через десять минут эти почтенные люди вернулись в гостиную как ни в чем не бывало. Алла подала Лепешкину стакан квасу прямо из рук, причем один рукав сбился и открыл белую, как слоновая
кость, руку по самый локоть с розовыми ямочками, хитрый
старик только прищурил свои узкие, заплывшие глаза и проговорил, принимая стакан...
Костя все еще гостит и помирился со
стариками; на приисках золото так и лезет — на настоящую россыпь натакались...
На опушке лиственного леса, что около болота, староверы часто находили неглубоко в земле бусы, серьги, браслеты, пуговицы, стрелы, копья и человеческие
кости. Я осмотрел это место и нашел следы жилищ. На старинных морских картах при устье Амагу показаны многочисленные туземные юрты.
Старик рассказывал мне, что лет 30 назад здесь действительно жило много удэгейцев, но все они погибли от оспы. В 1870 году, по словам Боголюбского, на берегу моря, около реки Амагу, жило много туземцев.
Я ответил, что я племянник капитана, и мы разговорились. Он стоял за тыном, высокий, худой, весь из одних
костей и сухожилий. На нем была черная «чамарка», вытертая и в пятнах. Застегивалась она рядом мелких пуговиц, но половины их не было, и из-под чамарки виднелось голое тело: у бедняги была одна рубаха, и, когда какая-нибудь добрая душа брала ее в стирку,
старик обходился без белья.
Старик перепугался, особливо как мы ему объяснили, что цель нашего посещения заключается в том, чтобы сына его, за такие-то и такие-то дебоширства, взять и отвезти в такое место, куда, можно сказать, ворон
костей не нашивал…
А тут Соня добралась до этого дьявольского цыганского престо-престиссимо, от которого ноги молодых людей начинают сами собой плясать, ноги
стариков выделывают поневоле, хоть и с трудом, хоть и совсем не похоже, лихие па старинных огненных танцев и
кости мертвецов шевелятся в могилах.
Сперва болели все
кости, а через неделю втянулся, окреп и на зависть злюке Вороне ел за пятерых, а
старик Иваныч уступал мне свой стакан водки: он не пил ничего.
Старику стало тяжело среди этих людей, они слишком внимательно смотрели за кусками хлеба, которые он совал кривою, темной лапой в свой беззубый рот; вскоре он понял, что лишний среди них; потемнела у него душа, сердце сжалось печалью, еще глубже легли морщины на коже, высушенной солнцем, и заныли
кости незнакомою болью; целые дни, с утра до вечера, он сидел на камнях у двери хижины, старыми глазами глядя на светлое море, где растаяла его жизнь, на это синее, в блеске солнца, море, прекрасное, как сон.
Далеко оно было от него, и трудно
старику достичь берега, но он решился, и однажды, тихим вечером, пополз с горы, как раздавленная ящерица по острым камням, и когда достиг волн — они встретили его знакомым говором, более ласковым, чем голоса людей, звонким плеском о мертвые камни земли; тогда — как после догадывались люди — встал на колени
старик, посмотрел в небо и в даль, помолился немного и молча за всех людей, одинаково чужих ему, снял с
костей своих лохмотья, положил на камни эту старую шкуру свою — и все-таки чужую, — вошел в воду, встряхивая седой головой, лег на спину и, глядя в небо, — поплыл в даль, где темно-синяя завеса небес касается краем своим черного бархата морских волн, а звезды так близки морю, что, кажется, их можно достать рукой.
Когда к дверям лавки подходил какой-нибудь
старик и, кланяясь, тихо просил милостыню, приказчик брал за голову маленькую рыбку и совал её в руку нищего хвостом — так, чтоб
кости плавников вонзились в мякоть ладони просящего.
— Стой, молчи! А покамест ты его, мальчишку-то, дай-ка мне, — нечего тут ему делать!.. А мне заместо процента он и послужит… Тряпку поднимет,
кость подаст… Всё мне,
старику, спины не гнуть…
— Как хочешь, племянник, — сказал
старик, приставив к дереву свою трость и вынимая из кармана резную табакерку из слоновой
кости, — я не согласен с тобою: мне кажется, не сын походит на тебя, а дочь; а сын весь в матушку. Не правда ли, Оленька?
Могучий Олег головою поник
И думает: «Что же гаданье?
Кудесник, ты лживый, безумный
старик!
Презреть бы твое предсказанье!
Мой конь и доныне носил бы меня».
И хочет увидеть он
кости коня.
Невыносимо было Якову слушать этот излишне ясный голос и смотреть на
кости груди, нечеловечески поднявшиеся вверх, точно угол ящика. И вообще ничего человеческого не осталось в этой кучке неподвижных
костей, покрытых чёрным, в руках, державших поморский, медный крест. Жалко было дядю, но всё-таки думалось: зачем это установлено, чтоб
старики и вообще домашние люди умирали на виду у всех?
Маша(окликает). Константин Гаврилыч! Константин Гаврилыч! (Осматриваясь.) Нет никого.
Старик каждую минуту все спрашивает, где
Костя, где
Костя… Жить без него не может…
— А вперед наука, братчик… Может, ты и в самом деле хотел шилом патоки… О-ха-ха-ха!.. Егорка нам теперь и смажет салазки-то… Ну, да мне наплевать, братчик, пора
костям и на покой… С голоду не умру: домишко свой есть, деньжонок малая толика в кубышке лежит — чего мне больше,
старику.
— Слушаю, матушка, слушаю, отчего же нельзя, — оно все можно, я сейчас для тебя-то сбегал бы, — да вот, мать ты моя родная, — и
старик чесал пожелтелые волосы свои, — да как бы, то есть, Тит-то Трофимович не сведал? — Женщина смотрела на него с состраданием и молчала;
старик продолжал: — Боюсь, ох боюсь, матушка,
кости старые, лета какие, а ведь у нас кучер Ненподист, не приведи господь, какая тяжелая рука, так в конюшне богу душу и отдашь, христианский долг не исполнишь.
С устатку у него ломило
кости и тело обняла разымчивая лень. Надо бы посмотреть, что делает сын, но
старик вытянул ноги, опёрся спиною о стену и, полузакрыв глаза, глубоко вдыхал тёплый воздух, густо насыщенный запахами смол, трав и навоза.
Старик говорит вяло, зевая, словно резину жует; видно, что он ворчит только потому, что у него под ложечкой сосет и язык без
костей, но старуха принимает близко к сердцу каждое его слово.
Он знал Терентьича за обстоятельного и умного
старика, не решившегося бы беспокоить своего барина из-за пустяков, да и не рискнувшего бы отправляться трясти свои старые
кости в такую дальнюю дорогу без особых серьезных и уважительных причин.
За последнее время он много думал и пришел к убеждению, что «власть имущая в Москве особа» играет в его жизни какую-то таинственную, но важную роль, что между ними «особой» существует какая-то связь, хотя ему и неизвестная, но прочная и серьезная. По некоторым отрывочным фразам и полусловам «особы»
Костя мог догадаться, что заботы, которые
старик проявляет относительно его, для «особы» обязательны. Кому же, как не ему, может он поведать все происшедшее, кому же как не ему должен он выложить свою душу?
Их отношения друг к другу стали теплее, сердечнее, хотя
Костя продолжал молчать о их домашних порядках, а
старик не расспрашивал, может быть, боясь убедиться в том, что он начинал подозревать.
— Здравсвуй,
Костя… что скажешь?.. — встретил его обычной фразой
старик и подал руку, которую
Костя, по привычке детства, облобызал.
Это изменившееся несколько мнение о Дарье Николаевне в уме его превосходительства доказывалось и тем, что он перестал, как прежде, говорить приходившему к нему Косте о необходимости с его стороны уважения к «тете Доне», а
Костя, вследствие этого, перестал считать его чуть ли не сообщником «Салтычихи», и это сблизило
старика и юношу.