В комнату вошел очень молодой человек, лет девятнадцати, даже, может быть, и несколько менее, — так уж моложаво казалось его красивое, самоуверенно вздернутое лицо. Он был недурно одет, по крайней мере все на нем хорошо сидело; ростом повыше среднего; черные, густые, разбитые
космами волосы и большие, смелые, темные глаза — особенно выдавались в его физиономии. Только нос был немного широк и вздернут кверху; не будь этого, был бы совсем красавчик. Вошел он важно.
Она все смеялась и шла и все выше закидывала руки; потом упала лицом вниз и, хохоча и плача, стала грызть себе пальцы, вырывать
космы волос, разрывать одежды на груди — новенькую блузочку, сегодня впервые надетую. А Елена Дмитриевна беспомощно стояла над нею и, тоже зачем-то подняв обе руки, беззвучно рыдала в себя, в глубину груди, где тяжко ворочалось, не справляясь с работой, старое ожиревшее сердце.
«Кого же защищают?» — догадывался Самгин. Среди защитников он узнал угрюмого водопроводчика, который нередко работал у Варвары, студента — сына свахи, домовладелицы Успенской, и, кроме племянника акушерки, еще двух студентов, — он помнил их гимназистами. Преобладала молодежь, очевидно — ремесленники, но было человек пять бородатых, не считая дворника Николая. У одного из бородатых из-под нахлобученного картуза торчали седоватые
космы волос, а уши — заткнуты ватой.
Неточные совпадения
Учитель встречал детей молчаливой, неясной улыбкой; во всякое время дня он казался человеком только что проснувшимся. Он тотчас ложился вверх лицом на койку, койка уныло скрипела. Запустив пальцы рук в рыжие, нечесанные
космы жестких и прямых
волос, подняв к потолку расколотую, медную бородку, не глядя на учеников, он спрашивал и рассказывал тихим голосом, внятными словами, но Дронов находил, что учитель говорит «из-под печки».
Двуцветные
волосы его отросли, висели
космами, это делало его похожим на монастырского послушника.
Преданность и кротость, с которой он говорил, его несчастный вид,
космы желто-седых
волос по обеим сторонам голого черепа глубоко трогали меня.
Но разве эта толстая Александра не потянулась за ней тоже свои
космы обрезывать, и уже не по злости, не по капризу, а искренно, как дура, которую Аглая же и убедила, что без
волос ей спать будет покойнее и голова не будет болеть?
Волосы, совсем поседевшие, в беспорядке выбивались из-под скомканной шляпы и длинными
космами лежали на воротнике его старого, изношенного пальто. Я еще прежде заметил, что в иные минуты он как будто забывался; забывал, например, что он не один в комнате, разговаривал сам с собою, жестикулировал руками. Тяжело было смотреть на него.
Приходил Савка, коренастый, курносый, широкорожий, серовато-жёлтые
волосы спускались на лоб и уши его прямыми
космами, точно некрашеная пряжа.
Но как ни сдружилась Бельтова с своей отшельнической жизнию, как ни было больно ей оторваться от тихого Белого Поля, — она решилась ехать в Москву. Приехав, Бельтова повезла Володю тотчас к дяде. Старик был очень слаб; она застала его полулежащего в вольтеровских креслах; ноги были закутаны шалями из козьего пуху; седые и редкие
волосы длинными
космами падали на халат; на глазах был зеленый зонтик.
Она внезапно схватила мою руку своими застывшими пальцами, Но голос изменил ей. Она вздохнула прерывисто и потупилась. Тяжелые
космы черных
волос упали ей на лицо… Снежная пыль еще не сошла с них.
Это был толстенький, кругленький человек, с черною окладистой бородкой, плоскими маслистыми
волосами, падавшими длинными
космами по обеим сторонам одутловатого, багрового лица, отличавшегося необыкновенным добродушием; перед ним на столе стояла огромная чашка каши, деревянный кружок с рубленой говядиной и хрящом и миска с лапшою; он уписывал все это, прикладываясь попеременно то к тому, то к другому с таким рвением, что пот катился с него крупными горошинами; слышно даже было, как у него за ушами пищало.
Сморщенное, желтоватое лицо старухи, осененное
космами седых
волос, кой-как скомканных под клетчатый платок, ее карие глаза, смотревшие из впадин своих зорко и проницательно, острый тоненький нос, выдавшийся подбородок, лохмотья и клюка — все это напоминало как нельзя лучше сказочную бабу-ягу или по крайней мере деревенскую колдунью-знахарку.
Лицо его, с подбитым глазом и рассеченной губой, было мрачно и сосредоточено, и даже
волосы не вздымались пышной гривой, а как-то растерянно торчали отдельными
космами.
Александра Михайловна, с закинутою, мертвенно-неподвижною головою, лежала на кровати.
Волосы спутанными
космами тянулись по подушке, левый глаз и висок вздулись громадным кровавым волдырем, сквозь разодранное платье виднелось тело. Вокруг суетились хозяйка и Дунька. Зина сидела на сундуке, дрожала, глядела блестящими глазами в окно и по-прежнему слабо стонала, растирая рукою колени.
Он сильно постарел и оброс, коричневая шея была покрыта сетью морщинистых трещин, седая бородка мешалась у висков с нависшими
космами мочальных
волос.
У стола, на судейском месте, сидел худощавый старик отвратительной наружности: рыжие
космы падали беспорядочно на плеча, голова его, вытянутая, иссохшая, имела форму лошадиной, обтянутой человеческой кожей, с глазами гиены, с ушами и ртом орангутана, расположенными так близко одни от другого, что, когда сильно двигались челюсти, шевелились дружно и огромные уши и ежились рыжие
волосы.
Дверь скрипнула и отворилась. На ее пороге появилась одетая в лохмотья исхудалая старуха:
космы совершенно седых
волос выбивались из-под сбившегося набок повойника.
Сиплый голос Малюты, его скуластая, отвратительная наружность, его
космы жестких рыжих
волос и, наконец, его глаза, горевшие огнем дикой злобы, слишком хорошо были известны Карасеву, чтобы он тотчас же не узнал грозного опричника и не опустил меч.
Это оказалась высокая, худая женщина с черными, с сильною сединой
волосами,
космами выбивавшимися из-под головной повязки, и смуглым, коричневым лицом.
На ней была повязка, подобная короне, из стекляруса, золотым галуном обложенная, искусно сплетенный из васильков венок обвивал ее голову, надвинувшись на черные брови, из-под которых сверкали карие глаза, будто насквозь проницавшие; черные длинные
волосы падали
космами по плечам; на груди блестело серебряное полушарие, на шее — ожерелье из коральков [Коральки — коралловые шарики.]; она была небрежно обернута белою мантьею.