Неточные совпадения
Доцент был среднего роста, сытенький, широкобедрый, лысоватый, с большими
красными ушами и бородкой
короля Генриха IV.
— Ничего. Вышла дорога, потом какая-то толпа, и везде блондин, везде… Я вся
покраснела, когда она при Кате вдруг сказала, что обо мне думает бубновый
король. Когда она хотела говорить, о ком я думаю, я смешала карты и убежала. Ты думаешь обо мне? — вдруг спросила она.
— Ступай, великое дитя, великая сила, великий юродивый и великая простота. Ступай на свою скалу, плебей в
красной рубашке и
король Лир! Гонерилья тебя гонит, оставь ее, у тебя есть бедная Корделия, она не разлюбит тебя и не умрет!
Злая волшебница прогневалась на моего родителя покойного,
короля славного и могучего, украла меня, еще малолетнего, и сатанинским колдовством своим, силой нечистою, оборотила меня в чудище страшное и наложила таковое заклятие, чтобы жить мне в таковом виде безобразном, противном и страшном для всякого человека, для всякой твари божией, пока найдется
красная девица, какого бы роду и званья ни была она, и полюбит меня в образе страшилища и пожелает быть моей женой законною, и тогда колдовство все покончится, и стану я опять попрежнему человеком молодым и пригожиим; и жил я таковым страшилищем и пугалом ровно тридцать лет, и залучал я в мой дворец заколдованный одиннадцать девиц красныих, а ты была двенадцатая.
Разноцветные зонтики, шляпы женщин,
красные и голубые шары в руках детей, точно причудливые цветы, и всюду, как самоцветные камни на пышной мантии сказочного
короля, сверкают, смеясь и ликуя, дети, веселые владыки земли.
—
Король,
король, что прикажете делать? — спрашивает первая
краснея, зная содержание приказания.
Молчание не нарушается ни одним звуком. Бледнеет
красная полоска зари. Дочь Зодчего двинулась вперед. На расстоянии одного шага от
Короля она опускается на колени и прикасается устами к королевской мантии, складками лежащей на полу.
Где-то в толпе мелькает
красный колпак Шута, и слышен сдержанный хохот его, покрываемый шипеньем. Дочь Зодчего появляется на террасе и останавливается в нескольких шагах от
Короля. Толпа совершенно безмолвна. Над городом, как бы умершим от восторга ожидания, возвышаются только двое: Она и
Король.
В тот же миг разъяренная толпа хлынула на ступени за Поэтом. Снизу расшатываются колонны. Вой и крики. Терраса рушится, увлекая за собою
Короля, Поэта, Дочь Зодчего, часть народа. Ясно видно, как в
красном свете факелов люди рыщут внизу, разыскивая трупы, поднимают каменный осколок мантии, каменный обломок торса, каменную руку. Слышатся крики ужаса...
Уходит. Порыв ветра взметает его широкую одежду. Облако желтой пыли застилает площадь, дворец и
Короля. Видно, как из клубов пыли выскакивают маленькие
красные Слухи. Они прыгают и рассыпаются во все стороны. Кажется, что ветер свистит, когда они заливаются смехом. Сию же минуту в толпе гуляющих раздаются тревожные голоса.
Деревья также показались Алеше отменно красивыми, хотя притом очень странными. Они были разного цвета:
красные, зеленые, коричневые, белые, голубые и лиловые. Когда посмотрел он на них со вниманием, то увидел, что это не что иное, как разного рода мох, только выше и толще обыкновенного. Министр рассказал ему, что мох этот выписан
королем за большие деньги из дальних стран и из самой глубины земного шара.
Пришлось только пройти прихожую, и затем русские офицеры вошли в большую просторную и светлую комнату, одну из таких, какую можно увидать в любом богатом доме и которую мистер Вейль слишком торжественно назвал тронной залой. Посредине этой залы, на некотором возвышении впрочем, стояли троны: большие кресла, обитые
красной кожей, и у них стояли
король и королева Сандвичевых островов.
В
короли вышел дворник; он принял позу, какая, по его мнению, подобает
королю, и громко высморкался в
красный клетчатый платок.
Король,
краснея и смеясь в то же время, дает шпоры лошади, так что сидящая у него за спиной маска летит вверх ногами через зад коня на землю.
Австрийский император Франц прислал ему свой портрет, украшенный алмазами, и прусский
король Фридрих-Вильгельм ордена Черного и
Красного Орла.
Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять всё-таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под
Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами,
королями и императором, когда в этом состояла цель русских?
В-четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора,
королей, герцогов, — людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до
Красного, а к корпусам пленных надо было отделить дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и уже забранные пленные мерли с голода.