Неточные совпадения
В гневе иссек в капусту
первого попавшегося, многих конников сбил с коней, доставши
копьем и конника и коня, пробрался к пушкарям и уже отбил одну пушку.
Трудно было тоже поверить, чтоб она так и бросилась к неизвестному ей Ламберту по
первому зову; но опять и это могло почему-нибудь так случиться, например, увидя
копию и удостоверившись, что у них в самом деле письмо ее, а тогда — все та же беда!
Благодарная детская память сохранила и перенесла это
первое впечатление через много лет, когда Устенька уже понимала, как много и красноречиво говорят вот эти гравюры картин Яна Матейки [Ян Матейко (1838–1893) — выдающийся польский живописец.] и Семирадского [Семирадский Генрих Ипполитович (1843–1902) — русский живописец.],
копии с знаменитых статуй, а особенно та этажерка с нотами, где лежали рыдающие вальсы Шопена, старинные польские «мазуры» и еще много-много других хороших вещей, о существовании которых в Заполье даже и не подозревали.
Верстах в двух ниже по течению той же реки Березайки, на месте старой чудской
копи, вырос
первый медный рудник Крутяш, — это был один из лучших медных рудников на всем Урале.
Вихров на
первых порах и сообразить хорошенько не мог, что это такое с ним делается; с каким-то отупевшим чувством и без особенного даже беспокойства он взял и прочел
копию с доноса на него. Там писалось...
Ерофеев обещал мне участие в нескольких парах, причем, на
первый раз, на меня возложена будет защита самых легких скопцов, дабы на них я мог, так сказать, переломить
первое мое
копье на арене защиты.
С пеной у рта, с сверкающими очами, с подъятым
копьем, он стиснул коня ногами, налетел вскачь на толпу осужденных, так что искры брызнули из-под конских подков, и пронзил
первого попавшегося ему под руку.
— Ну вот, разгадывайте себе по субботам: как я украл? Это уже мое дело, а я в последний раз вам говорю: подписывайте! На
первом листе напишите вашу должность, чин, имя и фамилию, а на
копии с вашего письма сделайте скрепу и еще два словечка, которые я вам продиктую.
Суконщики приняли было их в рычаги, в
копья и сабли; но их пушку разорвало с
первого выстрела и убило канонера.
Он ушел. Я с усилием вытащил
копье из пола и помню, что коснулся пальцем слегка нагревшегося блестящего железа. Мне в
первый раз пришло в голову, что это — страшное оружие, которым легко положить человека на месте.
Тот, кто сидел теперь напротив господина Голядкина, был — ужас господина Голядкина, был — стыд господина Голядкина, был — вчерашний кошмар господина Голядкина, одним словом был сам господин Голядкин, — не тот господин Голядкин, который сидел теперь на стуле с разинутым ртом и с застывшим пером в руке; не тот, который служил в качестве помощника своего столоначальника; не тот, который любит стушеваться и зарыться в толпе; не тот, наконец, чья походка ясно выговаривает: «не троньте меня, и я вас трогать не буду», или: «не троньте меня, ведь я вас не затрогиваю», — нет, это был другой господин Голядкин, совершенно другой, но вместе с тем и совершенно похожий на
первого, — такого же роста, такого же склада, так же одетый, с такой же лысиной, — одним словом, ничего, решительно ничего не было забыто для совершенного сходства, так что если б взять да поставить их рядом, то никто, решительно никто не взял бы на себя определить, который именно настоящий Голядкин, а который поддельный, кто старенький и кто новенький, кто оригинал и кто
копия.
Спустишься к нему, охватит тебя тепловатой пахучей сыростью, и
первые минуты не видишь ничего. Потом выплывет во тьме аналой и чёрный гроб, а в нём согбенно поместился маленький старичок в тёмном саване с белыми крестами, черепами, тростью и
копьём, — всё это смято и поломано на иссохшем теле его. В углу спряталась железная круглая печка, от неё, как толстый червь, труба вверх ползёт, а на кирпиче стен плесень наросла зелёной чешуёй. Луч света вонзился во тьму, как меч белый, и проржавел и рассыпался в ней.
На другое утро торжественно отнес ей свою — как бы назвать по-ученому? — не песнь… ну, эпиграмму. Она прочла, и при
первых строчках изменилась в лице, бумагу изодрала, — а у меня и
копии не осталось побежала к новой моей родительнице: но та, спасибо ей! была женщина умная и с рассудком; она, не захотевши знать, за что мы поссорились, приказала нам помириться и так уладила все дело.
Нет, денег никто не
копил, все проживалось. Женщины — те иногда откладывали на сберегательные книжки, но и то до
первого любовного увлечения. У женщин манера известная — стрелять на швейную машину. Помогают им иногда довольно крупно, но если хорошенькая — редко задаром.
Подскакал Аггей, думал уж
копье метнуть; повернулся зверь, взмахнул ветвистыми рогами, прянул
первым скоком на три сажени и пошел по полю; конь был у Аггея такой, что и цены ему не было, а стал отставать.
Копии с Нефовской Наяды и с двух его же нимф, мясистая вакханка под тенью винограда, французские гравюры, изображающие Фанни Эльслер, двух наездниц и еще что-то в этом же роде; наконец, две или три большие фотографии балетных танцовщиц с задранными ножками показывали, что сей почтенный старец ценит искусство, пластику и может претендовать на репутацию ценителя женской красоты, а целый ряд портретов Императорского Дома, начиная с Петра
Первого, убеждал всех и каждого в его благонамеренности и добрых верноподданнических чувствах.
И оба старика заговорили о будущем. Гайкин надеялся получить какое-нибудь место в Кронштадте, а товарищ его мечтал о ларьке на рынке.
Первый решительно прогуливал на берегу все, что получал, а второй, напротив,
копил деньги и скрывал даже от своего товарища, что у него уж прикоплено двадцать пять долларов, которые хранятся у лейтенанта Поленова.
Здесь от удэхейцев я узнал, что с Анюя на реку Хади попасть нельзя, что верховья
первой соприкасаются на севере с бассейном Хуту, а на юге с реками
Копи и Самаргой.
Первый идет по речке Мукпа через перевал на реку Тепты (приток
Копи).
На стене, красовавшейся переплетами кирпичей, висели железные шишаки грубой работы, колонтари (латы), писанные серебром, и простые, железные, на которых ржавчина въелась кровавыми пятнами, кончары (оружие вроде меча и кинжала, немного поменее
первого и поболее второго), из коих некоторые были с искусною золотою насечкою и украшениями, изобличающими восток, палицы, сулицы (метальные
копья), шестопер, знак воеводства, как ныне маршальский жезл, и несколько железных щитов с конусными выемками.
— Ничего! Во-первых, я говорю вам, что это
копия, а во-вторых, адресат уже давно лежит в могиле.
Но едва только — сказано в журнале совета — «выслушана была с надлежащим благоговением, с горестными и умилительными сердцами, последняя воля блаженной и вечно достойной памяти государя императора Александра Павловича, ознаменованная в
копии с высочайшего манифеста, скрепленной собственноручно покойным государем императором», как граф Милорадович, который с должностью санкт-петербургского военного генерал-губернатора соединял и звание члена государственного совета, объявил собранию: «Его императорское высочество великий князь Николай Павлович торжественно отрекся от права, предоставленного ему упомянутым манифестом, и
первый уже присягнул на подданство его величеству государю императору Константину Павловичу».
— Продать, из казенного места, казенное добро в свою пользу? Посягнуть на воровство
первый раз в жизни? Сделать дольщиками этого воровства слугу и сторожа? Да как ты осмелился мне это предложить, сударь ты мой? Да я тебя упеку и с твоим инвалидом, куда ворон костей не заносит! Что мне ревизор? Соль налицо; не бесчестно, не с корыстными умыслами
копил!.. Я сам донесу по начальству, и делу конец.
Он теперь доволен своей судьбой, и тогда лишние деньги он пропустит мимо рук, растратит на пустяки или же станет
копить, и после его смерти их истратят его наследники; назначением же Гречихина вы приобретете делового человека, и вместе с тем упрочиваете, или же кладете
первый камень благополучия двух любящих сердец, одно из которых принадлежит дорогому для вас существу…