Неточные совпадения
Везде поперек каким бы ни было печалям, из которых плетется жизнь наша, весело промчится блистающая радость, как иногда блестящий экипаж с золотой упряжью, картинными
конями и сверкающим блеском стекол вдруг неожиданно пронесется мимо какой-нибудь заглохнувшей бедной деревушки, не видавшей ничего, кроме сельской телеги, и долго мужики стоят, зевая, с открытыми ртами, не надевая шапок, хотя давно уже унесся и
пропал из виду дивный экипаж.
«А, товарищи! не куды пошло!» — сказали все, остановились на миг, подняли свои нагайки, свистнули — и татарские их
кони, отделившись от земли, распластавшись в воздухе, как змеи, перелетели через
пропасть и бултыхнули прямо в Днестр.
И козаки, принагнувшись к
коням,
пропали в траве. Уже и черных шапок нельзя было видеть; одна только струя сжимаемой травы показывала след их быстрого бега.
Двое только не достали до реки, грянулись с вышины об каменья,
пропали там навеки с
конями, даже не успевши издать крика.
Они, как будто ряд гигантских всадников, наскакивали с шумом, похожим на пушечные выстрелы, и с облаком пены на каменья, прыгали через них, как взбесившиеся
кони через
пропасти и преграды, и наконец, обессиленные, падали клочьями грязной, желтой пены на песок.
Изумившиеся козаки кинулись было на него; но колдун уже успел вскочить на
коня и
пропал из виду.
— Да и где же, — говорит, — тебе это знать. Туда, в
пропасть, и кони-то твои передовые заживо не долетели — расшиблись, а тебя это словно какая невидимая сила спасла: как на глиняну глыбу сорвался, упал, так на ней вниз, как на салазках, и скатился. Думали, мертвый совсем, а глядим — ты дышишь, только воздухом дух оморило. Ну, а теперь, — говорит, — если можешь, вставай, поспешай скорее к угоднику: граф деньги оставил, чтобы тебя, если умрешь, схоронить, а если жив будешь, к нему в Воронеж привезть.
Некогда смотреть и думать тогда, чем кончится путь: мчит ли
конь в
пропасть, влечет ли волна на скалу?..
И Перстень исчез в кустах, уводя за собою
коня. Разбойники один за другим
пропали меж деревьев, а царевич сам-друг с Серебряным поехали к Слободе и вскоре встретились с отрядом конницы, которую вел Борис Годунов.
«Идет город Рязань!» — сказал царь и повторил: «Подайте мой лук!» Бросился Борис к коновязи, где стоял
конь с саадаком, вскочил в седло, только видим мы, бьется под ним
конь, вздымается на дыбы, да вдруг как пустится, закусив удила, так и
пропал с Борисом.
Когда Федосей исчез за плетнем, окружавшим гумно, то Юрий привязал к сухой ветле усталых
коней и прилег на сырую землю; напрасно он думал, что хладный ветер и влажность высокой травы, проникнув в его жилы, охладит кровь, успокоит волнующуюся грудь… все призраки, все невероятности, порождаемые сомнением ожидания, кружились вокруг него в несвязной пляске и невольно завлекали воображение всё далее и далее, как иногда блудящий огонек, обманчивый фонарь какого-нибудь зловредного гения, заводит путника к самому краю
пропасти…
Как бешеный, неукротимый
конь,
Я к
пропасти направлю бег безумный
И, как шумящий водопад, с высот
Низринусь в бездну.
— Верно,
Конь! И я — тоже. В другом месте я бы
пропал…
Ах, наконец ты вспомнил обо мне!
Не стыдно ли тебе так долго мучить
Меня пустым жестоким ожиданьем?
Чего мне в голову не приходило?
Каким себя я страхом не пугала?
То думала, что
конь тебя занес
В болото или
пропасть, что медведь
Тебя в лесу дремучем одолел,
Что болен ты, что разлюбил меня —
Но слава богу! жив ты, невредим,
И любишь всё попрежнему меня;
Неправда ли?
Кони стали и стоят, и нас заносит. Холодно! Лицо режет снегом. Яков сел с козел ко мне, чтобы нам обоим теплее было, и мы с головой закрылись ковром. На ковёр наносило снег, он становился тяжёлым. Я сидела и думала: «Вот и
пропала я! И не съем конфет, что везла из города…» Но страшно мне не было, потому что Яков разговаривал всё время. Помню, он говорил: «Жалко мне вас, барышня! Зачем вы-то погибнете?» — «Да ведь и ты тоже замёрзнешь?»
Но Степан не говорил этого. Наоборот, его глаза, еще недавно дерзко искавшие опасности и кидавшие вызов, — теперь потупились; он густо покраснел, причем резко выступили опять светлые усы и брови, и, по-видимому, все свое внимание сосредоточил на мундштуке
коня, как будто ехал над
пропастью.
Конь по временам, видимо, просился, поднимал голову и, оскалив зубы и брызжа пеной, тряс над головами шнырявших перед ним татарчат своей красивой головой с страдальческим выражением.
— Зайца увидит скорее, чем табак утрешь из носу. Бывало, свистнет: «А ну, Разбой! а ну, Быстрая!» — а сам на
коне во всю прыть, — и уже рассказать нельзя, кто кого скорее обгонит: он ли собаку или собака его. Сивухи кварту свиснет вдруг, как бы не бывало. Славный был псарь! Только с недавнего времени начал он заглядываться беспрестанно на панночку. Вклепался ли он точно в нее или уже она так его околдовала, только
пропал человек, обабился совсем; сделался черт знает что; пфу! непристойно и сказать.
— Собака тебе приятель, а не я! — сердито ответил Макар. — Видишь ты: украл
коня и просит табаку!
Пропадай ты совсем, мне и то не будет жалко.
Вот примчалися… и вмиг
Из очей
пропали:
Кони, сани и жених
Будто не бывали.
— Совсем было их огнем охватило, — сказала Манефа. — Болотце, слава Богу, попалось,
кони туда повернули. Без того
пропали бы, живьем бы сгорели…
— Берегись, джаным, предайся воле
коня и сиди спокойно, — сказал он, красноречиво косясь на
пропасть.
Бледный, испуганный Юрик едва держался в седле… Вот мимо него быстро, как молния, промелькнула роща… Вот виднеется вдалеке деревня… вот синеет большая запруда, где бабы полощут белье. И все это лишь только покажется, тотчас же
пропадает из вида благодаря его бешеной скачке. А
конь несется все быстрее и быстрее… Уже голова начинает кружиться у бедного мальчугана, руки, схватившиеся за гриву, слабеют с каждой минутой… Вот-вот сейчас они, обессиленные, выпустят гриву Востряка…
Грянули выстрелы. Ни одни из них не
пропал даром. Сотни татар полетели с своих
коней, остальные обратились в бегство.
Смятение тут пошло,
коней вальсом вертят, лесной воздух глотают, пальцами слова подпихивают, — хочь бы хны…
Пропала вся словесность, как есть, даже и чертыхнуться нечем.