И рек ему буй-тур Всеволод:
«Один мне брат, один свет светлый ты, Игорь!
Оба мы Святославичи!
Седлай же, брат, борзых коней своих,
А мои тебе готовы,
Оседланы пред Курском.
Метки в стрельбе мои куряне,
Под трубами повиты,
Под шеломами взлелеяны.
Концом копья вскормлены,
Пути им все ведомы,
Овраги им знаемы,
Луки у них натянуты,
Тулы отворены,
Сабли отпущены,
Сами скачут, как серые волки в поле,
Ища себе чести, а князю славы».
А куряне славные —
Витязи исправные:
Родились под трубами,
Росли под шеломами,
Выросли как воины,
С
конца копья вскормлены.
Все пути им ведомы,
Все яруги знаемы,
Луки их натянуты,
Колчаны отворены,
Сабли их наточены,
Шеломы позолочены.
Сами скачут по полю волками
И, всегда готовые к борьбе,
Добывают острыми мечами
Князю — славы, почестей — себе...
Неточные совпадения
А так как ты совсем необразованный человек, то и стал бы деньги
копить и сел бы, как отец, в этом доме с своими скопцами; пожалуй бы, и сам в их веру под
конец перешел, и уж так бы „ты свои деньги полюбил, что и не два миллиона, а, пожалуй бы, и десять скопил, да на мешках своих с голоду бы и помер, потому у тебя во всем страсть, всё ты до страсти доводишь“.
Воин, положив пику на плечо, отправился впереди наших путешественников по длинной и широкой улице, в
конце которой, перед одной избой, сверкали
копья и толпилось много народа.
Тогда, скрутив из крепких рукавов сумасшедшей рубахи веревку, он зацепил ею за выкованное на
конце прута
копье и повис на нем всем телом.
Даже господин Безрылов потерял всю свою развязность. Он стоял неподвижно, держа в руке
конец полога. Его щеки побагровели, а
концы усов угрожающе торчали, как два
копья.
В
конце залы была большая дверь из светлой желтой меди. Лишь только они подошли к ней, как соскочили со стен два рыцаря, ударили
копьями об щиты и бросились на черную курицу. Чернушка подняла хохол, распустила крылья… вдруг сделалась большая-большая, выше рыцарей, и начала с ними сражаться! Рыцари сильно на нее наступали, а она защищалась крыльями и носом. Алеше сделалось страшно, сердце в нем сильно затрепетало, и он упал в обморок.
Не успел он договорить последних слов, как ловкий всадник успел уже увернуться от брошенного в него метательного
копья и так сильно ударил напавшего на него рейтара тупым
концом своего
копья, что тот упал навзничь и лежал неподвижно, так как железные доспехи мешали ему подняться.
Вспала князю на ум охота,
А знаменье заступило ему желание
Отведать Дона великого.
«Хочу, — он рек, — преломить
копьеНа
конце поля половецкого с вами, люди русские!
Хочу положить свою голову
Или выпить шеломом из Дона».
Не успел он договорить последние слова, как ловкий всадник успел уже увернуться от брошенного в него метательного
копья и так сильно ударил напавшего на него рейтара тупым
концом своего
копья, что тот упал навзничь и лежал неподвижно, так как железные доспехи мешали ему подняться.
Он повернул свое
копье тупым
концом и готов был вышибить из седла своего противника, как вдруг раздавшийся вблизи выстрел осветил лица обоих.
— Продать, из казенного места, казенное добро в свою пользу? Посягнуть на воровство первый раз в жизни? Сделать дольщиками этого воровства слугу и сторожа? Да как ты осмелился мне это предложить, сударь ты мой? Да я тебя упеку и с твоим инвалидом, куда ворон костей не заносит! Что мне ревизор? Соль налицо; не бесчестно, не с корыстными умыслами
копил!.. Я сам донесу по начальству, и делу
конец.
Он перевернул свое
копье тупым
концом и готов был вышибить из седла своего противника, как вдруг раздавшийся вблизи выстрел осветил лица обоих.