Неточные совпадения
«Увидеть барский
дом нельзя ли?» —
Спросила Таня. Поскорей
К Анисье дети побежали
У ней
ключи взять
от сеней;
Анисья тотчас к ней явилась,
И дверь пред ними отворилась,
И Таня входит в
дом пустой,
Где жил недавно наш герой.
Она глядит: забытый в зале
Кий на бильярде отдыхал,
На смятом канапе лежал
Манежный хлыстик. Таня дале;
Старушка ей: «А вот камин;
Здесь барин сиживал один.
— Надо сходить за
ключом от старого
дома.
— Вот Борюшка говорит, что увезла. Посмотри-ка у себя и у Василисы спроси: все ли
ключи дома, не захватили ли как-нибудь с той вертушкой, Мариной,
от которой-нибудь кладовой — поди скорей! Да что ты таишься, Борис Павлович, говори, какие
ключи увезла она: видел, что ли, ты их?
В
доме, заслышав звон
ключей возвращавшейся со двора барыни, Машутка проворно сдергивала с себя грязный фартук, утирала чем попало, иногда барским платком, а иногда тряпкой, руки. Поплевав на них, она крепко приглаживала сухие, непокорные косички, потом постилала тончайшую чистую скатерть на круглый стол, и Василиса, молчаливая, серьезная женщина, ровесница барыни, не то что полная, а рыхлая и выцветшая телом женщина,
от вечного сиденья в комнате, несла кипящий серебряный кофейный сервиз.
А что он читал там, какие книги, в это не входили, и бабушка отдала ему
ключи от отцовской библиотеки в старом
доме, куда он запирался, читая попеременно то Спинозу, то роман Коттен, то св. Августина, а завтра вытащит Вольтера или Парни, даже Боккачио.
— Екатерина Маслова, — начал председатель, обращаясь к третьей подсудимой, — вы обвиняетесь в том, что, приехав из публичного
дома в номер гостиницы «Мавритания» с
ключом от чемодана купца Смелькова, вы похитили из этого чемодана деньги и перстень, — говорил он, как заученный урок, склоняя между тем ухо к члену слева, который говорил, что пo списку вещественных доказательств недостает склянки.
Так с неделю гостила знакомая, и все было тихо в
доме: Марья Алексевна всю неделю не подходила к шкапчику (где стоял графин с водкой),
ключ от которого никому не давала, и не била Матрену, и не била Верочку, и не ругалась громко.
От воспитания в родительском
доме он принял маловажное, но
ключ учения: знание читать и писать, а
от природы — любопытство.
Дома сам Коваль запер ее в заднюю избу и
ключ от замка повесил себе на пояс.
Старики и старухи, мирно доживавшие свой век в подвальных этажах барского
дома, все разом выползли на барский двор, сновали взад и вперед,
от амбара к кладовой,
от кладовой к погребу, гремели
ключами, отпирали, запирали, что-то вынимали, несли.
Он ненавидел Иудушку и в то же время боялся его. Он знал, что глаза Иудушки источают чарующий яд, что голос его, словно змей, заползает в душу и парализует волю человека. Поэтому он решительно отказался
от свиданий с ним. Иногда кровопивец приезжал в Дубровино, чтобы поцеловать ручку у доброго друга маменьки (он выгнал ее из
дому, но почтительности не прекращал) — тогда Павел Владимирыч запирал антресоли на
ключ и сидел взаперти все время, покуда Иудушка калякал с маменькой.
Это все равно что потерять
ключ от своего
дома.
Она очень хорошо знала смысл подобных записок: беспокойство ее еще более увеличилось, когда вспомнила она, что вчерашний день, сверх обыкновения, оставила
ключи от шкатулки
дома.
Мы въехали в деревню и скоро остановились у ворот замка. Я велел людям слезть и в сопровождении унтер-офицера вошел в
дом. Всё было пусто. Пройдя несколько комнат, я был встречен самим графом, дрожащим и бледным, как полотно. Я объявил ему мое поручение, разумеется он уверял, что у него нет оружий, отдал мне
ключи от всех своих кладовых и, между прочим, предложил завтракать. После второй рюмки хереса граф стал просить позволения представить мне свою супругу и дочерей.
Я знал, что целая комната возле нашего физического кабинета, то есть кабинета с физическими инструментами, находилась в его распоряжении для сушки бабочек и насекомых и даже аудитория, в которой читал Фукс и
от которой он имел
ключ: следовательно, ему было где разместиться; свежих же листьев и трав для корма червей он мог ежедневно доставать в саду, который находился при соседственном
доме, купленном в казну для университета.
Закипели работы в Фатьянке, и месяца через два саженях в двадцати
от Святого
ключа был выстроен поместительный
дом. Много в нем было устроено темных переходов, тайников, двойных стен и полов, жилых покоев в подвалах с печами, но без окон. И
дом, и надворные строенья были обнесены частоколом с заостренными верхушками, ворота были только одни прямо перед
домом, а возле частокола внутри двора насажено было множество дерев и кустарников. Неподалеку
от усадьбы с полдюжины крестьянских изб срубили.
Дело в том, что с тех пор, как приехала бабушка со своим штатом, все заботы по
дому и хозяйству, лежавшие на ней, перешли к Анне, горничной княгини. Теперь не Барбалэ, а Анна или хорошенькая Родам бегала по комнатам, звеня
ключами, приготовляя стол для обедов и завтраков или разливая по кувшинам сладкое и легкое грузинское вино. Я видела, как даже осунулась Барбалэ и уже не отходила
от плиты, точно боясь потерять свои последние хозяйственные обязанности.
Пробило три часа. Банкир прислушался: в
доме все спали и только слышно было, как за окнами шумели озябшие деревья. Стараясь не издавать ни звука, он достал из несгораемого шкапа
ключ от двери, которая не отворялась в продолжение пятнадцати лет, надел пальто и вышел из
дому.
Князь и княгиня сумели уберечь мальчика
от тлетворных примеров и знания жизни, бившей довольно нечистым
ключом за воротами княжеского
дома, и в шестнадцать лет юноша был совершенным ребенком, не зная многого из того, что передается друг другу подростками с краской волнения на лице, сдавленным шепотом и варьируется на разные лады и что затем служит надежным щитом, когда на грани зрелых лет юношу неизбежно захлестнет волна пробудившейся страсти.
Но из них тоже никого не было
дома: все они побросали
дома и
ключи от скарбниц и
от житниц на волю епископа, а сами извещали оставленными записками, что отбывали к портам, кто в Каноп, кто в Саис, кто в Мендес, кто в Пелузу, куда всех раньше устремилась прихожанка.
В такие дни, когда кругом радовались люди, животные и поля, все домочадцы о. Василия со страхом глядели на попадью, умышленно громко разговаривали и смеялись, а она вставала, ленивая и тусклая, смотрела в глаза пристально и странно, так что
от взгляда ее отворачивались, и вяло бродила по
дому, отыскивая какие-нибудь вещи:
ключи, или ложку, или стакан.