Неточные совпадения
— Дарья Александровна приказали доложить, что они уезжают. Пускай делают, как им, вам то есть, угодно, — сказал он, смеясь только глазами, и,
положив руки в карманы и склонив голову
на бок, уставился
на барина.
«Переложите меня
на другой
бок», говорил он и тотчас после требовал, чтобы его
положили как прежде.
В кабинете Алексей Александрович прошелся два раза и остановился у огромного письменного стола,
на котором уже были зажжены вперед вошедшим камердинером шесть свечей, потрещал пальцами и сел, разбирая письменные принадлежности.
Положив локти
на стол, он склонил
на бок голову, подумал с минуту и начал писать, ни одной секунды не останавливаясь. Он писал без обращения к ней и по-французски, упоребляя местоимение «вы», не имеющее того характера холодности, который оно имеет
на русском языке.
Клим приподнял голову ее,
положил себе
на грудь и крепко прижал рукою. Ему не хотелось видеть ее глаза, было неловко, стесняло сознание вины пред этим странно горячим телом. Она лежала
на боку, маленькие, жидкие груди ее некрасиво свешивались обе в одну сторону.
Только индиец, растянувшись в лодке, спит, подставляя под лучи то один, то другой
бок; закаленная кожа у него ярко лоснится, лучи скользят по ней, не проникая внутрь, да китайцы, с полуобритой головой, машут веслом или ворочают рулем, едучи
на барке по рейду, а не то так работают около европейских кораблей, постукивая молотком или таская
кладь.
Потом стало ворочать его то в одну, то в другую сторону с такой быстротой, что в тридцать минут, по словам рапорта, было сделано им сорок два оборота! Наконец начало бить фрегат, по причине переменной прибыли и убыли воды, об дно, о свои якоря и
класть то
на один, то
на другой
бок. И когда во второй раз
положило — он оставался в этом положении с минуту…
Конечно, всякий представлял, как она упадет, как
положит судно
на бок, пришибет сетки (то есть край корабля), как хлынут волны
на палубу: удастся ли обрубить скоро подветренные ванты, чтобы вдруг избавить судно от напора тяжести
на один
бок.
До отхода пассажирского поезда, с которым ехал Нехлюдов, оставалось два часа. Нехлюдов сначала думал в этот промежуток съездить еще к сестре, но теперь, после впечатлений этого утра, почувствовал себя до такой степени взволнованным и разбитым, что, сев
на диванчик первого класса, совершенно неожиданно почувствовал такую сонливость, что повернулся
на бок,
положил под щеку ладонь и тотчас же заснул.
Два пласта он
положил на землю, два пошли
на крышу, а остальные поставил с
боков для защиты от ветра.
— А какие там люди, Сима, — рассказывал жене Галактион, — смелые да умные! Пальца в рот не
клади… И все дело ведется в кредит. Капитал — это вздор. Только бы умный да надежный человек был, а денег сколько хочешь. Все дело в обороте. У нас здесь и капитал-то у кого есть, так и с ним некуда деться. Переваливай его с
боку на бок, как дохлую лошадь. Все от оборота.
Бок мой подживает совершенно — вчера уже не
клал сала. Нога все прихрамывает. Аппетит как будто получше. Новицкий действует
на печень. Завтра для развлечения начинаю принимать пилюли его…
Отец нашел
на гумне какие-то упущенья и выговаривал старосте, что
бока у яровых
кладей неровны и что кладка неопрятна; но староста с усмешкой отвечал: «Вы глядите, батюшка Алексей Степаныч,
на оржаные-то
клади, — яровые такие не будут; оржаная солома-то длинная, а яровая — коротенькая, снопы-то и ползут».
Тем не менее она усадила меня
на диван перед неизбежным овальным столом, по
бокам которого, по преданию всех старинных помещичьих домов, были симметрически поставлены кресла; усадивши, обеспокоилась, достаточно ли покойно мне сидеть, подложила мне под руку подушку и даже выдвинула из-под дивана скамейку и заставила меня
положить на нее ноги.
— Так ты три котлеточки к одному
боку положи, — говорит она, — ну, а
на горячее что?
Она
боком, развязно села
на стол,
положив ногу
на ногу. Ромашов увидел, как под платьем гладко определилась ее круглая и мощная ляжка. У него задрожали руки и стало холодно во рту. Он спросил робко...
Вдруг улыбка блеснула
на его лице, он встряхнул волосами, опять всем
боком развернувшись к столу,
положил билет, взглянул
на всех профессоров поочередно, потом
на меня, повернулся и бодрым шагом, размахивая руками, вернулся к лавкам.
Положив красивые руки
на колени, старец сидел прямо и неподвижно, а сзади него и по
бокам стояли цветы в горшках: пёстрая герань, пышные шары гортензии, розы и ещё много ярких цветов и сочной зелени; тёмный, он казался иконой в богатом киоте, цветы горели вокруг него, как самоцветные камни, а русокудрый и румяный келейник, напоминая ангела, усиливал впечатление святости.
У Ежова
на диване сидел лохматый человек в блузе, в серых штанах. Лицо у него было темное, точно копченое, глаза неподвижные и сердитые, над толстыми губами торчали щетинистые солдатские усы. Сидел он
на диване с ногами, обняв их большущими ручищами и
положив на колени подбородок. Ежов уселся
боком в кресле, перекинув ноги через его ручку. Среди книг и бумаг
на столе стояла бутылка водки, в комнате пахло соленой рыбой.
Дудка шагал не быстро, но широко,
на ходу его тело качалось, наклоняясь вперёд, и голова тоже кланялась, точно у журавля. Он согнулся,
положил руки за спину, полы его пиджака разошлись и болтались по
бокам, точно сломанные крылья.
Вдали родился воющий шум и гул, запели, зазвенели рельсы; в сумраке, моргая красными очами, бежал поезд; сумрак быстро плыл за ним, становясь всё гуще и темнее. Евсей торопливо, как только мог, взошёл
на путь, опустился
на колени, потом улёгся поперёк пути
на бок, спиною к поезду,
положил шею
на рельс и крепко закутал голову полою пальто.
Жуквич посидел еще некоторое время, и если б Елена повнимательней наблюдала за ним, то заметила бы, что он был как
на иголках; наконец, он поднялся и стал прощаться с Еленой; но деньги все еще не
клал в карман, а держал только их в своей руке и таким образом пошел; но, выйдя в сени, немедля всю пачку засунул в свой совершенно пустой бумажник; потом этот бумажник
положил в боковой карман своего сюртука, а самый сюртук наглухо застегнул и, ехав домой, беспрестанно ощупывал тот
бок сюртука, где лежал бумажник.
Мартын Петрович облекся в серый, должно быть ополченский, двенадцатого года, казакин с черным стоячим воротником, бронзовая медаль виднелась
на его груди, сабля висела у
бока; левую руку он
положил на рукоятку, правой опирался
на стол, покрытый красным сукном.
Время подошло к обеду, и пан Кнышевский спросил нас с уроками. Из нас Петрусь проговорил урок бойко: знал назвать буквы и в ряд, и в разбивку; и
боком ему поставят и вверх ногами, а он так и дует, и не ошибается, до того, что пан Кнышевский возвел очи горе и,
положив руку
на Петрусину голову, сказал:"Вот дитина!"Павлусь не достиг до него. Он знал разницу между буквами, но ошибочно называл и относился к любимым им предметам; например, вместо «буки», все говорил «булки» и не мог иначе назвать.
Бузыга заботливо подтыкал полы пиджака под
бока мальчику, а сам сел подле него и
положил ему
на плечо свою широкую, тяжелую руку.
Возле меня храпит рыженький судебный следователь, едущий в Киев из Рязани…В двух-трех шагах от следователя дремлет хорошенькая…Крестьянин, в соломенной шляпе, сопит, пыхтит, переворачивается
на все
бока и не знает, куда
положить свои длинные ноги…
Студент сонно и хмуро поглядел
на завешенные окна усадьбы, мимо которой проезжала тройка. За окнами, подумал он, вероятно, спят люди самым крепким, утренним сном и не слышат почтовых звонков, не ощущают холода, не видят злого лица почтальона; а если разбудит колокольчик какую-нибудь барышню, то она повернется
на другой
бок, улыбнется от избытка тепла и покоя и, поджав ноги,
положив руки под щеку, заснет еще крепче.
Во время работы стали появляться мучительные боли в груди и левом
боку; поработав с час, Андрей Иванович выходил в коридор, ложился
на пол,
положив под себя папку, и лежал десять — пятнадцать минут; отдышавшись, снова шел к верстаку.
Здесь конюх поднял глаза к небу, чтобы благодарить его за что-то, расстегнул вьюк,
положил куверт с крошками рассыпавшейся печати
на прежнее место и, опять застегнув вьюк, перевернул его вместе с седлом
на бок лошади; потом вынул из чушки [Чушка — кожаная кобура для пистолета, прикрепляемая к передней луке седла.] пистолет, разрядил его бывшим у него инструментом,
положил его по-прежнему, высек огонь из огнива, которое имел с собою, прожег и разодрал низ чушки.
— Надо беспременно разбудить Петра Федоровича, потому такая оказия, что и не приведи Господи, он уж как порешит, назад ли в воду ее кинуть — грех бы, кажись, большой, или графу доложить, да за полицией пошлет; ты, Кузьма, да ты, Василий, стерегите находку, а я побегу… Рыбу-то в ведра из этого улова не
кладите, потому несуразно у покойницы из-под
боку, да
на еду… — отдал он наскоро распоряжение и быстрыми шагами пошел по направлению к селу. Остальные рыбаки тоже побежали за ним.
За ним, стуча когтями по вощеному полу, шла собака и вспрыгивала
на кровать. Когда свет зажженной лампы наполнял комнату, взор Владимира Михайловича встречал упорный взгляд черных глаз собаки. Они говорили: приди же, приласкай меня. И, чтобы сделать это желание более понятным, собака вытягивала передние лапы,
клала на них
боком голову, а зад ее потешно поднимался, и хвост вертелся, как ручка у шарманки.