Неточные совпадения
К тому же с некоторого времени он в
качестве средства, отвлекающего от неприятных впечатлений, привык читать купленные в Париже
книги, которые, сосредоточивая внимание на играх чувственности, легко прекращали бесплодную и утомительную суету мелких мыслей.
По личным нравственным
качествам это был не только один из лучших русских людей, но и человек, близкий к святости [См. необыкновенно интересную
книгу «Любовь у людей 60-х годов», где собраны письма Чернышевского, особенно к жене, с каторги.].
Единственными лицами при церемонии были князь и муж баронессы. В
качестве свидетелей они скрепили своей благородной подписью запись в брачной
книге. После венца у новобрачных, по петербургскому обычаю, был только чай с мороженым и фруктами для близких знакомых, которые, выпив по нескольку заздравных бокалов, поспешили разъехаться.
Сверх того, как мы ни стараемся о насаждении классицизма, но русский культурный человек в деле знакомства с древними классиками и ныне едва ли идет дальше басен Федра, иметь которые в
качестве настольной
книги несколько, впрочем, совестно.
Иногда мне даже сдается, что оно близко граничит со званием человека вообще, что в этом
качестве ему предстоит хорошая и прочная будущность и что ежели для увековечения родов пропащих людей не будет заведено бархатных и иных
книг, то не потому, чтобы люди сии не были того достойны, а потому, что, раз испытав тщету увековечений, они и сами едва ли пожелают их возобновления.
Однажды, когда только что начавший лекцию Крюков, прерывая обычную латинскую речь, сказал по-русски: «М. г., — в
качестве наглядной иллюстрации к нашим филологическим объяснениям од Горация, позвольте прочесть перевод одного из ваших товарищей, Фета,
книги первой, оды четырнадцатой, «К республике»; при этих словах дверь отворилась, и граф С. Г. Строганов вошел в своем генерал-адъютантском мундире.
В дальнейшем развитии той же мысли Эриугена подробно (в
книгах I и II) останавливается на выяснении того, что к Божеству совершенно не приложимы категории мышления (которых, вслед за Аристотелем, он насчитывает десять: сущность, количество,
качество, отношение, положение, состояние (habitus), место, время, действие, страдание).
Данная
книга может стоять выше или ниже в
качестве литературного произведения, ибо она написана определенным лицом, а Дух Божий не превращал пророка в самопишущий механизм.
Одновременно с тем, как у нас читали приспособленную для нас часть «творения» Тюнена, в
качестве художественной иллюстрации к этой
книге обращалась печатная картинка, на которой был изображен темный загон, окруженный стеною, в которой кое-где пробивались трещинки, и через них в сплошную тьму сквозили к нам слабые лучи света.