Неточные совпадения
Но Дунька не сдавалась. Она укрепилась на большом клоповном заводе и, вооружившись
пушкой, стреляла
из нее,
как из ружья.
А тем временем иноземный капитан сам взял в руку фитиль, чтобы выпалить
из величайшей
пушки,
какой никто
из козаков не видывал дотоле.
Вожеватов.
Из какой пушки?
— Смела ли Маша? — отвечала ее мать. — Нет, Маша трусиха. До сих пор не может слышать выстрела
из ружья: так и затрепещется. А
как тому два года Иван Кузмич выдумал в мои именины палить
из нашей
пушки, так она, моя голубушка, чуть со страха на тот свет не отправилась. С тех пор уж и не палим
из проклятой
пушки.
Пушки замолчали. Серенькое небо украсилось двумя заревами, одно — там, где спускалось солнце, другое — в стороне Пресни.
Как всегда под вечер, кружилась стая галок и ворон.
Из переулка вырвалась лошадь, — в санках сидел согнувшись Лютов.
Вспоминался блеск холодного оружия
из Златоуста; щиты ножей, вилок, ножниц и замков
из Павлова, Вачи, Ворсмы; в павильоне военно-морском, орнаментированном ружейными патронами, саблями и штыками, показывали длинногорлую, чистенькую
пушку из Мотовилихи, блестящую и холодную,
как рыба. Коренастый, точно
из бронзы вылитый матрос, поглаживая синий подбородок, подкручивая черные усы, снисходительно и смешно объяснял публике...
Вдруг,
как будто над крышей, грохнул выстрел
из пушки, — грохнул до того сильно, что оба подскочили, а Лютов, сморщив лицо, уронил шапку на пол и крикнул...
«Мастеровой революции — это скромно. Может быть, он и неумный, но — честный. Если вы не способны жить,
как я, — отойдите в сторону, сказал он. Хорошо сказал о революционерах от скуки и прочих. Такие особенно заслуживают, чтоб на них крикнули: да что вы озорничаете? Николай Первый крикнул это
из пушек, жестоко, но — это самозащита. Каждый человек имеет право на самозащиту. Козлов — прав…»
—
Из пушек уговаривают, — вопросительно сказал он Самгину фразу,
как будто уже знакомую, — сказал и подмигнул в небо,
как будто стреляли оттуда.
Город уже проснулся, трещит, с недостроенного дома снимают леса, возвращается с работы пожарная команда, измятые, мокрые гасители огня равнодушно смотрят на людей, которых учат ходить по земле плечо в плечо друг с другом, из-за угла выехал верхом на пестром коне офицер, за ним, перерезав дорогу пожарным, громыхая железом, поползли небольшие
пушки, явились солдаты в железных шлемах и прошла небольшая толпа разнообразно одетых людей, впереди ее чернобородый великан нес икону, а рядом с ним подросток тащил на плече,
как ружье, палку с национальным флагом.
Между деревьями, в самом деле
как на картинке, жались хижины, окруженные каменным забором
из кораллов, сложенных так плотно, что любая
пушка задумалась бы перед этой крепостью: и это только чтоб оградить какую-нибудь хижину.
Опираясь на него, я вышел «на улицу» в тот самый момент, когда палуба вдруг
как будто вырвалась из-под ног и скрылась, а перед глазами очутилась целая изумрудная гора, усыпанная голубыми волнами, с белыми, будто жемчужными, верхушками, блеснула и тотчас же скрылась за борт. Меня стало прижимать к
пушке, оттуда потянуло к люку. Я обеими руками уцепился за леер.
Вчера, 17-го,
какая встреча: обедаем; говорят, шкуна какая-то видна. Велено поднять флаг и выпалить
из пушки. Она подняла наш флаг. Браво! Шкуна «Восток» идет к нам с вестями
из Европы, с письмами… Все ожило. Через час мы читали газеты, знали все, что случилось в Европе по март. Пошли толки, рассуждения, ожидания. Нашим судам велено идти к русским берегам. Что-то будет? Скорей бы добраться: всего двести пятьдесят миль осталось до места, где предположено ждать дальнейших приказаний.
Вслед за ними посетил нас английский генерал-губернатор (governor of the strait — губернатор пролива, то есть гонконгский), он же и полномочный от Англии в Китае. Зовут его сэр Бонэм (sir Bonham). Ему отданы были те же почести,
какими он встретил нашего адмирала на берегу: играла музыка, палили
из пушек.
А теперь они еще пока боятся и подумать выглянуть на свет Божий из-под этого колпака, которым так плотно сами накрыли себя.
Как они испуганы и огорчены нашим внезапным появлением у их берегов! Четыре большие судна, огромные
пушки, множество людей и твердый, небывалый тон в предложениях, самостоятельность в поступках! Что ж это такое?
Жена приказчика выглядывала
из двери в то время,
как испуганная девушка с
пушками подавала блюдо, а сам приказчик, гордясь искусством своей жены, всё более и более радостно улыбался.
Восточная Сибирь управляется еще больше спустя рукава. Это уж так далеко, что и вести едва доходят до Петербурга. В Иркутске генерал-губернатор Броневский любил палить в городе
из пушек, когда «гулял». А другой служил пьяный у себя в доме обедню в полном облачении и в присутствии архиерея. По крайней мере, шум одного и набожность другого не были так вредны,
как осадное положение Пестеля и неусыпная деятельность Капцевича.
Как-то полиции удалось разыскать здесь даже медную десятипудовую
пушку, украденную
из Кремля.
В чиновничьих кругах передавали подробности сцены между генерал — губернатором и директором. Когда директор вошел, Безак, весь раскаленный,
как пушка,
из которой долго палили по неприятелю, накинулся на него...
— Ох, помирать скоро, Андрошка… О душе надо подумать. Прежние-то люди больше нас о душе думали: и греха было больше, и спасения было больше, а мы ни богу свеча ни черту кочерга. Вот хоть тебя взять: напал на деньги и съежился весь.
Из пушки тебя не прошибешь, а ведь подохнешь — с собой ничего не возьмешь. И все мы такие, Андрошка… Хороши, пока голодны, а
как насосались — и конец.
Коля Гладышев был славный, веселый, застенчивый парнишка, большеголовый, румяный, с белой, смешной, изогнутой, точно молочной, полоской на верхней губе, под первым пробившимся
пушком усов, с широко расставленными синими наивными глазами и такой стриженый, что из-под его белокурой щетинки,
как у породистого йоркширского поросенка, просвечивала розовая кожа.
Ни раны, ни увечья нас, оставшихся в живых, ни кости падших братии наших, ни одиннадцать месяцев осады, в продолжение которых в нас,
как в земляную мишень, жарила почти вся Европа
из всех своих
пушек, — ничто не помогло, и все пошло к черту…
Впечатлительный Александров успел уже раз десять вообразить себя приговоренным к смерти, и волосы у него на голове порою холодели и делались жесткими,
как у ежа. Зато очень утешили и взбодрили его дух отрывки
из статута ордена св. Георгия-победоносца, возглашенные тем же Лачиновым. Слушая их ушами и героическим сердцем, Александров брал в воображении редуты, заклепывал
пушки, отнимал вражеские знамена, брал в плен генералов…
— Ах, голуби, голуби! — вздохнул он, — все-то вы отягощаетесь! все-то придумываете,
как бы для нас лучше, да
как бы удобнее… Легко ли дело
из пушек палить, а вы и того нестрашитесь, лишь бы польза была!
—
Какие там города! Там война теперь идет; теперь там, я думаю, куда ни поди, всё
из пушек стреляют… Скоро ты ехать собираешься?
Для нее, так,
как и для всех прочих промыслов, назначается день, и збирается атаман и дается ему
пушка, по выстрелу
из которой все собравшиеся на промысел казаки пускаются с места в маленьких бударах, не помещающих в себе более одного человека, и каждый начинает выкидывать определенной длины сеть свою.
Еще колокольня валилась,
как уже
из крепости загремели
пушки; гарнизон, стоявший в ружье, тотчас занял развалины колокольни и поставил там батарею.
Он открыл огонь и уже успел их отразить,
как вдруг триста артиллеристов, выхватя из-под
пушек клинья и фитили, выбежали
из крепости и передались.
— Эка трескотня!.. — сказал Алексей. — Ух!
как грянули
из пушек!.. Да это, никак, с нашей стороны?
Градобоев.
Как брали? Чудак! Руками. У турки храбрость большая, а дух у него короткий, и присяги он не понимает,
как надобно ее соблюдать. И на часах ежели он стоит, его сейчас за ногу цепью прикуют к
пушке, или там к чему, а то уйдет. Вот когда у них вылазка
из крепости, тогда его берегись, тут они опивум по стакану принимают.
— А вот
как: мой родной брат
из сержантов в одну кампанию сделался капитаном — правда, он отнял два знамя и три
пушки у неприятеля; но разве я не могу взять дюжины знамен и отбить целую батарею: следовательно, буду по крайней мере полковником, а там генералом, а там маршалом, а там — при первом производстве — и в короли; а если на ту пору вакансия случится у вас…
— Эй, Гермоген, побойся бога, не проливай напрасной крови… Келарь Пафнутий давно бы сдал нам монастырь и братия тоже, а ты один упорствуешь. На твою голову падет кровь на брани убиенных. Бог-то все видит,
как ты
из пушек палишь. Волк ты, а не инок.
— Сальная свеча, горящая на столе, озаряла ее невинный открытый лоб и одну щеку, на которой, пристально вглядываясь, можно было бы различить мелкий золотой
пушок; остальная часть лица ее была покрыта густой тенью; и только когда она поднимала большие глаза свои, то иногда две искры света отделялись в темноте; это лицо было одно
из тех,
какие мы видим во сне редко, а наяву почти никогда.
Время выемки ястребов
из гнезд зависит от охотников: кто
из них не скучает уходом за маленькими ястребятами, для корма которых нужно мясо мелко рубить, тот вынимает молодых в
пушку; такие ястребята ручнее, и вынашивать их легче; но многие охотники утверждают, что они бывают тупее, то есть не так жадны, резвы и сильны,
как ястребята оперившиеся, которых ловить уже приходится силом на длинной лутошке, потому что, когда человек влезет на дерево, — они распрыгаются по сучьям.
Так, братец ты мой,
как он бабахнет
из этой
пушки по бунту — девять тысяч триста восемь человек сразу уложил!
— Оттого, что всегда это будет ложь. Что такое за открытие, что человек любит?
Как будто,
как только он это скажет, что-то защелкнется, хлоп — любит.
Как будто,
как только он произнесет это слово, что-то должно произойти необыкновенное, знамения какие-нибудь,
из всех
пушек сразу выпалят. Мне кажется, — продолжал он, — что люди, которые торжественно произносят эти слова: «Я вас люблю», — или себя обманывают, или, что еще хуже, обманывают других.
У Петруся все не так: у него все страшные, военные, с пушечною пальбою; и
как выстрелит
пушка и начнут герои падать, так такое их множество поразит, что
из мерки вон; а чрез то и не получил одобрения от наставника.
«
Какая, однако, здесь глушь! — думал землемер, стараясь прикрыть свои уши воротником от шинели. — Ни кола ни двора. Не ровен час — нападут и ограбят, так никто и не узнает, хоть
из пушек пали… Да и возница ненадежный… Ишь
какая спинища! Этакое дитя природы пальцем тронет, так душа вон! И морда у него зверская, подозрительная».
Иван Иванович (входит). Та-та-та… Зять и дочка! Светила
из созвездия полковника Трилецкого! Здравствуйте, голубчики! Салют вам
из крупповской
пушки! Господи,
как жарко! Мишенька, голубчик мой…
*
Через двести лет,
В снеговой октябрь,
Затряслась Нева,
Подымая рябь.
Утром встал народ
И на бурю глядь:
На столбах висит
Сволочная знать.
Ай да славный люд!
Ау да Питер-град!
Но с чего же там
Пушки бьют палят?
Бьют за городом,
Бьют из-за моря.
Понимай
как хошь
Ты, душа моя!
Много в эти дни
Совершилось дел.
Я пою о них,
Как спознать сумел.
Дебютантка вскрикнула, всплеснула руками и,
как оглушенная выстрелом
из сотни
пушек, сразу упала на обитое бархатом кресло.
Я, с своей стороны, презираю
как пушки, выливаемые одним
из них, так и предприятие другого.
Из Землина аккуратно каждый день летели теперь на почти что беззащитный город снаряды; a тут еще новый враг, военное судно, хорошо вооруженное тяжелыми
пушками, слало им в свою очередь непрошенные гостинцы со стороны реки, пользуясь тем, что защитники Белграда не успели вооружиться
как следует, не ожидая такого стремительного начала военных действий.
Герасим — стройный парень, высокий и широкоплечий, с мелким веснущатым лицом; волосы в скобку, прямые, совсем невьющиеся; на губах и подбородке — еле заметный
пушок, а ему уж за двадцать лет. Очень силен и держится прямо,
как солдат. Он
из дальнего уезда,
из очень бедной Деревни. Ходит в лаптях и мечтает купить сапоги. Весь он для меня, со своими взглядами, привычками, — человек
из нового, незнакомого мне мира, в который когда заглянешь — стыдно становится, и не веришь глазам, что это возможно.
Как станут воду святить, пальба
из пушек пойдет и музыка.
Волшебник Сарти,
как называл его Потемкин, особенно угодил светлейшему, исполнив кантаты собственного сочинения на слова: «Тебе, Бога хвалим», причем припев «свят, свят» сопровождался беглою пальбою
из пушек.
Перед изумленными путешественниками на месте, где за семьдесят лет перед тем была лишь пустынная степь и развалины, предстала крепость, арсенал со множеством
пушек, три готовых на верфях корабля, несколько церквей, красивые здания, купеческие суда в прекрасном порту, словно
как из земли выросший новый город, богатый и многолюдный.
Высокий стройный юноша, одетый в элегантную домашнюю бархатную визитку цвета prune, великолепно оттенявшую матовую белизну его строго-правильного лица, с выразительными карими глазами и темным, нежным
пушком на верхней губе; волнистые светло-каштановые волосы своевольными завитками ниспадали на
как бы выточенный
из слоновой кости широкий лоб.
(Примеч. автора.)] рассматривает чету,
как близорукий мелкую печать, оправляет ее, двумя пальцами легонько снимает с нее
пушок, снежинку, одним словом все, что лишнее в барских палатах, и, наконец, провозглашает ставленников
из разных народов.
Только что въехали мы в рощу,
из которой по косогору идет дорога в Долину мертвецов, наши кони стали упираться и наконец — ни с места,
как пушки без колес.