Неточные совпадения
Приезжали князь и княгиня с семейством: князь, седой старик, с выцветшим пергаментным лицом, тусклыми навыкате глазами и большим плешивым лбом, с тремя звездами, с золотой табакеркой, с тростью с яхонтовым набалдашником, в бархатных сапогах; княгиня —
величественная красотой, ростом и объемом женщина, к которой,
кажется, никогда никто не подходил близко, не обнял, не поцеловал ее, даже сам князь, хотя у ней было пятеро детей.
Оттого,
кажется, душа повергается в такую торжественную и безотчетно сладкую думу, так поражается она картиной прекрасного,
величественного покоя.
Особенно
величественной кажется голая сопка, которую местные китайцы называют Кита-шань [Ди-та-шань — невысокая гора в виде башни.], а удэгейцы — Дита-кямони, покрытая трахитовыми осыпями.
— Пфуй! Что за безобразие!.. — говорила в коридоре
величественная Эмма Эдуардовна, делая негодующее лицо. — И вечно эта Женька!.. Постоянно эта Женька!..
Кажется, мое терпение уже лопнуло…
Я только посмотрел на нее — а она отвернулась и, сказавши: «Ступайте за мной, мой паж», — пошла к флигелю. Я отправился вслед за нею — и все недоумевал. «Неужели, — думал я, — эта кроткая, рассудительная девушка — та самая Зинаида, которую я знал?» И походка ее мне
казалась тише — вся ее фигура
величественнее и стройней…
Вы смотрите и на полосатые громады кораблей, близко и далеко рассыпанных по бухте, и на черные небольшие точки шлюпок, движущихся по блестящей лазури, и на красивые светлые строения города, окрашенные розовыми лучами утреннего солнца, виднеющиеся на той стороне, и на пенящуюся белую линию бона и затопленных кораблей, от которых кой-где грустно торчат черные концы мачт, и на далекий неприятельский флот, маячащий на хрустальном горизонте моря, и на пенящиеся струи, в которых прыгают соляные пузырики, поднимаемые веслами; вы слушаете равномерные звуки ударов вёсел, звуки голосов, по воде долетающих до вас, и
величественные звуки стрельбы, которая, как вам
кажется, усиливается в Севастополе.
В головной паре стояли, ожидая начала танца, директриса и граф Олсуфьев в темно-зеленом мундире (теперь на близком расстоянии Александров лучше различил цвета) и малиновых рейтузах. Стоя, начальница была еще выше, полнее и
величественнее. Ее кавалер не достигал ей головой до плеча. Его худенькая фигура с заметно согбенной спиной, с осевшими тонкими ножками
казалась еще более жалкой рядом с его чересчур представительной парой, похожей на столичный монумент.
Когда она вышла к нему в белом тарлатановом платье, с веткой небольших синих цветов в слегка приподнятых волосах, он так и ахнул: до того она ему
показалась прекрасною и
величественною, уж точно не по летам.
В этот момент поднялся занавес и
показался стройный, высокий, можно сказать,
величественный, знаменитый чтец.
— Пускай войдет!.. — сказала почти презрительно Домна Осиповна лакею, и, когда тот ушел, она выпрямилась на диване и приняла
величественную позу, а доктор, очень довольный,
кажется, что освободил свою руку из рук супруги, пересел к своему письменному столу, уставленному богатыми принадлежностями.
Когда он, грузный,
величественный, со строгим выражением на лице, в своем белоснежном кителе и превосходно вычищенных сапогах, выпятив вперед грудь, на которой красовался Владимир с бантом, шел по бульвару, то в это время он очень нравился себе самому, и ему
казалось, что весь мир смотрит на него с удовольствием.
Дьякон, никогда не видавший доктора таким
величественным, надутым, багровым и страшным, зажал рот, выбежал в переднюю и покатился там со смеху. Словно в тумане, Лаевский видел, как фон Корен встал и, заложив руки в карманы панталон, остановился в такой позе, как будто ждал, что будет дальше; эта покойная поза
показалась Лаевскому в высшей степени дерзкой и оскорбительной.
Не эта мысль причиною, что гроза
кажется мне
величественною.
Море
кажется беспредельным, когда не видно берегов; но все эстетики утверждают (и совершенно справедливо), что море
кажется гораздо
величественнее, когда виден берег, нежели тогда, когда берегов не видно.
От вас единых всегда зависело быть подобными тому
величественному Совету, который Царям
казался Советам Царей.
Академия Художеств существовала в России едва ли не одним именем; Екатерина даровала ей истинное бытие, законы и права, взяв ее под личное Свое покровительство, в совершенной независимости от всех других властей; основала при ней воспитательное училище, ободряла таланты юных художников; посылала их в отчизну Искусства, вникать в красоты его среди
величественных остатков древности, там, где самый воздух вливает,
кажется, в грудь чувство изящного, ибо оно есть чувство народное; где Рафаэль, ученик древних, превзошел своих учителей, и где Микель Анджело один сравнялся с ними во всех Искусствах.
Напротив, он всем
казался чем-то
величественным, и действительно таким и должен был
казаться.
Она хотела обнять дочь свою, но Ксения упала; Марфа положила руку на сердце ее — знаком изъявила удовольствие и спешила на высокий эшафот — сорвала покрывало с головы своей:
казалось томною, но спокойною — с любопытством посмотрела на лобное место (где разбитый образ Вадимов лежал во прахе) — взглянула на мрачное, облаками покрытое небо — с
величественным унынием опустила взор свой на граждан… приближилась к орудию смерти и громко сказала народу: «Подданные Иоанна!
Войско Иоанново встретило новогородцев… Битва продолжалась три часа, она была чудесным усилием храбрости… Но Марфа увидела наконец хоругвь отечества в руках Иоаннова оруженосца, знамя дружины великодушных — в руках Холмского, увидела поражение своих, воскликнула: «Совершилось!», прижала любезную дочь к сердцу, взглянула на лобное место, на образ Вадимов — и тихими шагами пошла в дом свой, опираясь на плечо Ксении. Никогда не
казалась она
величественнее и спокойнее.
Тут она остановилась, взволнованная, изнуренная. Я ее просил успокоиться, выпить еще воды, держал ее холодную и влажную руку в моей… она опустила голову;
казалось, ей тяжело продолжать. Но вдруг она подняла ее, гордую и
величественную, и, ясно взглянув на меня, сказала...
Зрелище было истинно
величественное. Одно только для меня, как человека, не принимавшего участия в деле и непривычного, портило вообще впечатление, было то, чтò мне
казалось лишним — и это движение, и одушевление, и крики. Невольно приходило сравнение человека, который сплеча топором рубил бы воздух.
Под впечатлением того сознания, что эта литургия уже последняя, прощальная, предстоящему народу служба владыки
казалась еще
величественнее, еще торжественнее.
«Да и все
казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и
величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти.
Катя все время бессознательно чувствовала эту ночь. Справа тянулись крутые обрывы Кара-Агача, в лунном тумане они
казались совсем близкими. И
казалось под лунным светом, — какие-то там на горе огромные порталы, стройные колонны,
величественные входы невиданно-большого храма. Опять стало просто.
— Граф Белавин дома? — спросил он у того же, как
казалось ему,
величественного швейцара, который был здесь в первое его посещение.
И во сне я видел иную
величественную тюрьму, и прекрасных тюремщиков с белыми крыльями за спиною, и г. главного начальника тюрьмы; не помню, были ли там окошечки на двери или нет, но
кажется, что были: мне помнится что-то вроде ангельского глаза, с нежным вниманием и любовью прикованного ко мне.
Да и всё
казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и
величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще бòльшем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что высшим по положению русским людям
казалось почему-то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce, сделать искусное выпадение в prime [Четвертую, третью, первую.] и т. д., — дубина народной войны поднялась со всею своею грозною и
величественною силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупою простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло всё нашествие.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность
показалась Ростову
величественною и обворожительною, как и всё, что̀ делал государь.