Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он
казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
Неточные совпадения
Клим подметил в нем новое: тяжеловесную шутливость; она
казалась вынужденной и противоречила усталому,
похудевшему лицу.
Но, уступая «дурочке», он шел, отыскивал разных людей, передавал им какие-то пакеты, а когда пытался дать себе отчет, зачем он делает все это, — ему
казалось, что, исполняя именно Любашины поручения, он особенно убеждается в несерьезности всего, что делают ее товарищи. Часто видел Алексея Гогина. Утратив щеголеватую внешность,
похудевший, Гогин все-таки оставался похожим на чиновника из банка и все так же балагурил.
Прокурор же
показался мне, да и не мне, а всем, очень уж как-то бледным, почти с зеленым лицом, почему-то как бы внезапно
похудевшим в одну, может быть, ночь, потому что я всего только третьего дня видел его совсем еще в своем виде.
Тёплым, ослепительно ярким полуднем, когда даже в Окурове
кажется, что солнце растаяло в небе и всё небо стало как одно голубое солнце, —
похудевшая, бледная женщина, в красной кофте и чёрной юбке, сошла в сад, долго, без слов напевая, точно молясь, ходила по дорожкам, радостно улыбалась, благодарно поглаживала атласные стволы берёз и ставила ноги на тёплую, потную землю так осторожно, точно не хотела и боялась помять острые стебли трав и молодые розетки подорожника.
Домой пошел только Штемберг, а остальные отправились на обычное место, на Банную гору, и долго сидели там, утомленные бессонной ночью, зевающие, с серыми, внезапно
похудевшими лицами. Черный буксирный пароходик волок пустую, высоко поднявшуюся над водой баржу, и,
казалось, никогда не дойти ему до заворота: как ни взглянешь, а он все на месте.
Дверь раскрылась, и вошла Марья Павловна. Владимир Сергеич встал, поклонился и от изумления не мог произнесть слова: так изменилась Марья Павловна с тех пор, как он ее видел в последний раз! Румянец исчез с ее
похудевших щек; широкая черная кайма окружила ее глаза; горько сжались губы, всё лицо ее, неподвижное и темное,
казалось окаменелым.