Неточные совпадения
Но не выехали они еще из лесу, а уж неприятельская сила окружила со всех сторон лес, и меж деревьями везде
показались всадники с саблями и
копьями.
В это время из-за высоты, находившейся в полверсте от крепости,
показались новые конные толпы, и вскоре степь усеялась множеством людей, вооруженных
копьями и сайдаками.
И — вздохнул, не без досады, — дом
казался ему все более уютным, можно бы неплохо устроиться. Над широкой тахтой —
копия с картины Франца Штука «Грех» — голая женщина в объятиях змеи, — Самгин усмехнулся, находя, что эта устрашающая картина вполне уместна над тахтой, забросанной множеством мягких подушек. Вспомнил чью-то фразу: «Женщины понимают только детали».
— Разве я другая душа для тебя, кум?
Кажется, не раз служил тебе, и свидетелем бывал, и
копии… помнишь? Свинья ты этакая!
И тихого ангела бог ниспослал
В подземные
копи, — в мгновенье
И говор, и грохот работ замолчал,
И замерло словно движенье,
Чужие, свои — со слезами в глазах,
Взволнованны, бледны, суровы,
Стояли кругом. На недвижных ногах
Не издали звука оковы,
И в воздухе поднятый молот застыл…
Всё тихо — ни песни, ни речи…
Казалось, что каждый здесь с нами делил
И горечь, и счастие встречи!
Святая, святая была тишина!
Какой-то высокой печали,
Какой-то торжественной думы полна.
Начальник был тучен и,
кажется, строг,
Спросил, по какому мы виду?
«В Иркутске читали инструкцию нам
И выслать в Нерчинск обещали…»
— «Застряла, застряла, голубушка, там!»
«Вот
копия, нам ее дали…»
— «Что
копия? с ней попадешься впросак!»
— «Вот царское вам позволенье!»
Не знал по-французски упрямый чудак,
Не верил нам, — смех и мученье!
— Да это… это
копия с Ганса Гольбейна, — сказал князь, успев разглядеть картину, — и хоть я знаток небольшой, но,
кажется, отличная
копия. Я эту картину за границей видел и забыть не могу. Но… что же ты…
И с этим, что вижу, послышались мне и гогот, и ржанье, и дикий смех, а потом вдруг вихорь… взмело песок тучею, и нет ничего, только где-то тонко колокол тихо звонит, и весь как алою зарею облитый большой белый монастырь по вершине
показывается, а по стенам крылатые ангелы с золотыми
копьями ходят, а вокруг море, и как который ангел по щиту
копьем ударит, так сейчас вокруг всего монастыря море всколышется и заплещет, а из бездны страшные голоса вопиют: «Свят!»
Ему
казалось, что этому болвану внутри его ничего не мешает жить на свете и
копить деньгу.
Она создавала какие-то планы про себя и,
кажется, сделалась еще скупее, чем прежде, и еще пуще стала
копить и сердиться за карточные проигрыши Степана Трофимовича.
Они
казались наскоро вооруженными крестьянами, и только на передовых были одноцветные кафтаны, а в руках их светились бердыши и
копья.
— Максимушка, — сказал он, — на кого же я денежки-то
копил? На кого тружусь и работаю? Не уезжай от меня, останься со мною. Ты еще молод, не поспел еще в ратный строй. Не уезжай от меня! Вспомни, что я тебе отец! Как посмотрю на тебя, так и прояснится на душе, словно царь меня похвалил или к руке пожаловал, а обидь тебя кто, — так,
кажется, и съел бы живого!
и так далее. Только у нас произносили не «капитал», а «копитал», производя капитал от слова «
копить»; пелись тоже заунывные. Одна была чисто каторжная, тоже,
кажется, известная...
Помню, закончив
копию Феодоровской Божией Матери,
кажется, в Кунгур, Жихарев положил икону на стол и сказал громко, взволнованно...
Деревья садов накрыли и опутали дома тёмными сетями; город
казался огромным человеком: пойманный и связанный, полуживой, полумёртвый, лежит он, крепко прижат к земле, тесно сдвинув ноги, раскинув длинные руки, вместо головы у него — монастырь, а тонкая, высокая колокольня Николы — точно обломок
копья в его груди.
Есть предание, что всякий раз, когда бунтовщики намеревались переправиться через Белую, чтоб завладеть беззащитным городом, им
казалось, что множество войска выступало на крутой противуположный берег реки и что какой-то седой старик, с
копьем и крестом в руке, на белой, как снег, лошади предводительствовал войском.
Илье
показалось, что, когда он взглянул на дверь лавки, — за стеклом её стоял старик и, насмешливо улыбаясь, кивал ему лысой головкой. Лунёв чувствовал непобедимое желание войти в магазин, посмотреть на старика вблизи. Предлог у него тотчас же нашёлся, — как все мелочные торговцы, он
копил попадавшуюся ему в руки старую монету, а накопив, продавал её менялам по рублю двадцать копеек за рубль. В кошельке у него и теперь лежало несколько таких монет.
Между тем перед вратами монастырскими собиралась буйная толпа народа; кое-где
показывались казацкие шапки, блистали
копья и ружья; часто от общего ропота отделялись грозные речи, дышащие мятежом и убийством, — часто раздавались отрывистые песни и пьяный хохот, которые не предвещали ничего доброго, потому что веселость толпы в такую минуту — поцелуй Июды!
Возле дилетантов доживают свой век романтики, запоздалые представители прошедшего, глубоко скорбящие об умершем мире, который им
казался вечным; они не хотят с новым иметь дела иначе как с
копьем в руке: верные преданию средних веков, они похожи на Дон-Кихота и скорбят о глубоком падении людей, завернувшись в одежды печали и сетования.
— Ладно, ладно… Будет с него: насосался он с меня достаточно. Такая ненасытная утроба… И куда, подумаешь, деньги
копит?
Кажется, достаточно бы, даже через число достаточно.
Опять спустились они с лестницы, ходили по переходам и коридорам и пришли в ту же залу, освещенную тремя хрустальными люстрами. Те же рыцари висели на стенах, и опять, когда приблизились они к двери из желтой меди, два рыцаря сошли со стены и заступили им дорогу.
Казалось, однако, что они не так сердиты были, как накануне; они едва тащили ноги, как осенние мухи, и видно было, что они через силу держали свои
копья.
Копи со стороны бухты Андреева (если можно назвать бухтой небольшое углубление береговой линии)
кажется пустынной.
— Парень молодой, — сказал он про сына, — мало еще толку в нем… Оно толк-то есть, да не втолкан весь… Молод, дурь еще в голове ходит — похулить грех, да и похвалишь, так бог убьет. Все бы еще рядиться да на рысаках. Известно, зелен виноград — не вкусен, млад человек не искусен. Летось женил:
кажется, пора бы и ум
копить. Ну, да господь милостив: это еще горе не великое… не другое что…
— Вон еще кто-то скачет? Загородите дорогу, снимите его с лошади
копьем. Двое в ряд протянитесь цепью! Сам попадется в силки! Только этот,
кажется, не хочет сам отдаться в наши руки, — распорядился Гримм.
Кажется, одна из них —
копия с Рубенса.