Неточные совпадения
То же я должен вам
заметить и об учителе по
исторической части.
Союзы городов и земств должны строго объединиться как организация, на которую властью
исторического момента возлагается обязанность
замещать Государственную думу в течение сроков ее паралича.
Я принадлежу к людям, которые взбунтовались против
исторического процесса, потому что он убивает личность, не
замечает личности и не для личности происходит.
Молодежь восхищалась его «
Историческими движениями русского народа», не
замечая, что книга кончается чуть не апофеозом государства, у подножия которого, как вокруг могучего утеса, бьются бессильные народные волны.
— Я согласен, что
историческая мысль, но к чему вы ведете? — продолжал спрашивать князь. (Он говорил с такою серьезностию и с таким отсутствием всякой шутки и насмешки над Лебедевым, над которым все смеялись, что тон его, среди общего тона всей компании, невольно становился комическим; еще немного, и стали бы подсмеиваться и над ним, но он не
замечал этого.)
Я совсем не из тех, которые отрицают важность такого
исторического précédent, [Прецедента (фр.).] однако позвольте вам
заметить, что ведь в крестовых походах участвовали целые толпы, но разве все участвовавшие получили право ссылаться на них?
Так тихо и мирно провел я целые годы, то сидя в моем укромном уголке, то посещая столицы Европы и изучая их
исторические памятники, а в это время здесь, на Руси, всё выдвигались вопросы, реформы шли за реформами, люди будто бы покидали свои обычные кривлянья и шутки, брались за что-то всерьез; я, признаюсь, ничего этого не ждал и ни во что не верил и так, к стыду моему, не только не принял ни в чем ни малейшего участия, но даже был удивлен,
заметив, что это уже не одни либеральные разговоры, а что в самом деле сделано много бесповоротного, над чем пошутить никакому шутнику неудобно.
Не место здесь пускаться нам в
исторические изыскания; довольно
заметить, что наша история до новейших времен не способствовала у нас развитию чувства законности (с чем и г. Пирогов согласен; зри Положение о наказаниях в Киевском округе), не создавала прочных гарантий для личности и давала обширное поле произволу.
Мы имели случай
заметить в прошедшей статье, что такие предположения не имеют
исторического основания.
Отдавая полную справедливость красноречию и изяществу слога в выписанном отрывке, мы считаем, однако же, обязанностью
заметить, что он более отличается возвышенной мечтательностью, нежели строгой верностью
историческим данным.
Народы, ощущая призвание выступить на всемирно-историческое поприще, услышав глас, возвещавший, что час их настал, проникались огнем вдохновения, оживали двойною жизнию, являли силы, которые никто не
смел бы предполагать в них и которые они сами не подозревали; степи и леса обстроивались весями, науки и художества расцветали, гигантские труды совершались для того, чтоб приготовить караван-сарай грядущей идее, а она — величественный поток — текла далее и далее, захваты вая более и более пространства.
(44) Г-н Соловьев
поместил в «Архиве» г. Калачова статью о русских
исторических писателях XVIII века, в которой разбирает некоторых писателей. Не знаем, почему именно тех, а не других. Если он хотел рассмотреть только замечательнейших, то неужели труды Елагина и Эмина замечательнее «Записок о русской истории»?
Лучше примем второе возражение (о первом не стоит говорить, так как оно говорит само за себя) за совершившийся факт и допустим эти видоизменения, хотя
заметим мимоходом, что на сцене появляются еще Шекспир и новые
исторические драмы, как «Смерть Иоанна Грозного», «Василиса Мелентьева», «Шуйский» и др., требующие того самого уменья читать, о котором мы говорим.
Сим предметом еще не ограничились труды их: Монархиня желала, чтобы они исследовали все
исторические монументы в нашей Империи;
замечали следы народов, которые от стран Азии преходили Россию, сами исчезли, но оставили знаки своего течения, подобно рекам иссохшим; желала, чтобы они в развалинах, среди остатков древности, как бы забытых времен, искали откровений прошедшего; чтобы они в нынешних многочисленных народах Российских узнавали их неизвестных предков, разбирая языки, происхождение и смесь оных; чтобы они, наблюдая обычаи, нравы, понятия сих людей, сообщили Историку и Моралисту новые сведения, а Законодателю новые средства благодеяния.
Разве вы не знаете других руководств истории, которые гораздо лучше?» Напротив, человек почтенных лет, да еще с некоторой маниловщиной в характере, в том же самом случае сочтет долгом сначала похвалить мою любознательность, распространиться о пользе чтения книг вообще и
исторических в особенности,
заметить, что история есть в некотором роде священная книга народов и т. п., и только уже после долгих объяснений решится намекнуть, что, впрочем, о книге г. Зуева нельзя сказать, чтобы после нее ничего уже более желать не оставалось.
В следующей статье мы будем иметь случай показать, как мало благодетельного значения имело византийское влияние в
историческом развитии Руси; теперь же
заметим только, что, видно, слабо оно действовало в сердцах русских, когда не могло противостоять воле одного человека, да и то напавшего на него не прямо, а очень и очень косвенно, при реформе государственной.
Можно бы теперь еще упомянуть о Марлинском как одном из предшественников Полевого. Но он сам, говоря о Полевом,
замечает между прочим о себе, что «
исторические повести Марлинского, в которых он, сбросив путы книжного языка, заговорил живым русским наречием, служили только дверью в хоромы полного романа».
8-е марта показало самым наглядным и убедительным образом, чего стоит свобода личного мнения, во сколько ценится независимость убеждения и вообще чтó значит «
сметь свое суждение иметь», и этим-то самым 8-е же марта для меньшинства образованного общества поднесло первую склянку отрезвляющего спирта: оно сделало поворот в известной части наименее зависимого общественного мнения, и в этом, так сказать,
историческая заслуга 8-го марта; в этом лежит его право на память в летописях санкт-петербургского развития и прогресса.
Они не
замечают при этом, что сегодняшняя «естественная религия» завтра станет уже
исторической, и даже более того, до известной степени становится уже ею в тот самый момент, когда ощущает себя объективной и кафолической.
И на власти тяготеет проклятие, как и на земле, и человечеству в поте лица приходится нести тяготу
исторической власти со всеми ее скорпионами во имя того, что начальник все-таки «не без ума носит
меч» [Неточная цитата из Послания к Римлянам: «начальник… не напрасно носит
меч» (13:4).].
Адмирал больше не останавливал, и когда Ашанин окончил первую главу, в которой излагался
исторический очерк сношений французов с Анамом, адмирал
заметил...
Не
заметила она даже, как банк продал дом князей Приклонских, со всем его
историческим, родным для нее скарбом, и как ей пришлось перебираться на новую квартиру, скромную, дешевую, в мещанском вкусе.
В историю активно вступают так называемые
исторические личности, но история, в сущности, не
замечает личности, её индивидуальной неповторимости, единичности и незаменимости; она интересуется «общим» и тогда, когда обращена к индивидуальному.
Таких анахронизмов (
заметьте: не обычаев, не характера времени) никогда не вменю в преступление
историческому романисту.