Но луна все выше, выше, светлее и светлее стояла на небе, пышный блеск пруда, равномерно усиливающийся, как звук, становился яснее и яснее, тени становились чернее и чернее, свет прозрачнее и прозрачнее, и, вглядываясь и вслушиваясь во все это, что-то говорило мне, что и она, с обнаженными руками и пылкими объятиями, еще далеко, далеко не все счастие, что и любовь к ней далеко, далеко еще не все благо; и чем больше я смотрел на высокий, полный месяц, тем
истинная красота и благо казались мне выше и выше, чище и чище, и ближе и ближе к Нему, к источнику всего прекрасного и благого, и слезы какой-то неудовлетворенной, но волнующей радости навертывались мне на глаза.
Неточные совпадения
За чаем Клим услыхал, что
истинное и вечное скрыто в глубине души, а все внешнее, весь мир — запутанная цепь неудач, ошибок, уродливых неумелостей, жалких попыток выразить идеальную
красоту мира, заключенного в душах избранных людей.
Потом опять бросался к Вере, отыскивая там луча чистоты, правды, незараженных понятий, незлоупотребленного чувства,
красоты души и тела, нераздельно-истинной
красоты!
Промеж всех церквей один храм стоит, в тыим храме златкован престол стоит, престол стоит всему миру
красота, престол християнским душам радование, престол — злым жидовем сухота. Столбы у престола высокие кованые, изумрудами, яхонтами изукрашенные… на престоле сам спас Христос
истинный сидит.
Эти-то три возвышенные идеи —
истинного, доброго и прекрасного — составляют три основных столба, на которых покоится здание франкмасонского союза и которые, нося три масонских имени: имя мудрости, имя крепости и имя
красоты, — служат, говоря языком ремесла, причалом образа действий вольного каменщика.
Без сожаленья, без участья
Смотреть на землю будешь ты,
Где нет ни
истинного счастья,
Ни долговечной
красоты…
Я заметил, что Пепко под влиянием аффекта мог достигнуть высоких
красот истинного красноречия, и впечатление нарушалось только несколько однообразной жестикуляцией, — в распоряжении Пепки был всего один жест: он как-то смешно совал левую руку вперед, как это делают прасолы, когда щупают воз с сеном.
Без сожаленья, без участья
Смотреть на землю станешь ты,
Где нет ни
истинного счастья,
Ни долговечной
красоты,
Где преступленья лишь да казни,
Где страсти мелкой только жить...
Правда, очень часто случается слышать: «как хорошо было бы это лицо, если бы нос был несколько приподнят кверху, губы несколько потоньше» и т. п.; — нисколько не сомневаясь в том, что иногда при
красоте всех остальных частей лица одна часть его бывает некрасива, мы думаем, что обыкновенно, или, лучше оказать — почти всегда, подобное недовольство проистекает или от неспособности понимать гармонию, или от прихотливости, которая граничит с отсутствием
истинной, сильной способности и потребности наслаждаться прекрасным.
Аффектация
красоты в действительно существующем — совершенная противоположность
истинной грации.
Напротив того, из определения «прекрасное есть жизнь» будет следовать, что
истинная, высочайшая
красота есть именно
красота, встречаемая человеком в мире действительности, а не
красота, создаваемая искусством; происхождение искусства должно быть при таком воззрении на
красоту в действительности объясняемо из совершенно другого источника; после того и существенное значение искусства явится совершенно в другом свете.
Но, может быть, не излишне сказать, что и преднамеренные стремления художника (особенно поэта) не всегда дают право сказать, чтобы забота о прекрасном была
истинным источником его художественных произведений; правда, поэт всегда старается «сделать как можно лучше»; но это еще не значит, чтобы вся его воля и соображения управлялись исключительно или даже преимущественно заботою о художественности или эстетическом достоинстве произведения: как у природы есть много стремлений, находящихся между собою в борьбе и губящих или искажающих своею борьбою
красоту, так и в художнике, в поэте есть много стремлений, которые своим влиянием на его стремление к прекрасному искажают
красоту его произведения.
Но если увлечение бледною, болезненною
красотою — признак искусственной испорченности вкуса, то всякий истинно образованный человек чувствует, что
истинная жизнь — жизнь ума и сердца.
Точно так же и с приговором эстетики о созданиях природы и искусства: малейший,
истинный или мнимый, недостаток в произведении природы — и эстетика толкует об этом недостатке, шокируется им, готова забывать о всех достоинствах, о всех
красотах: стоит ли ценить их, в самом деле, когда они явились без всякого усилия!
Они говорили о Кавказе, о том, что такое
истинная страсть, о гальбике, о выгодных местах по службе; о том, сколько доходу у гусара Подхаржевского, которого никто из них не знал лично, и радовались, что у него много доходу; о необыкновенной
красоте и грации княгини Д-й, которую тоже никто из них никогда не видал; наконец, дошло до того, что Шекспир бессмертен.
Академия Художеств существовала в России едва ли не одним именем; Екатерина даровала ей
истинное бытие, законы и права, взяв ее под личное Свое покровительство, в совершенной независимости от всех других властей; основала при ней воспитательное училище, ободряла таланты юных художников; посылала их в отчизну Искусства, вникать в
красоты его среди величественных остатков древности, там, где самый воздух вливает, кажется, в грудь чувство изящного, ибо оно есть чувство народное; где Рафаэль, ученик древних, превзошел своих учителей, и где Микель Анджело один сравнялся с ними во всех Искусствах.
Черти такие же люди, как и я; пламя их не жгущее;
красота актерщиц не
истинная, а так, красками подведено для нравственности мужчинам.
Это и есть тот единственный
истинный союз, который запрещает творить кумиры и который распался в сознании интеллигентного большинства, так что, по слову Вл. Соловьева, «кумир
красоты стал так же бездушен, как кумир пользы» [Блок ошибся: цитированные слова, близкие по мысли В. С. Соловьеву, принадлежат В. Брюсову (см. Предисловие к книге «Tertia vigilia».
Он стал заниматься с ним, передавать ему все, что сам успел узнать и обсудить, и особенно старался растолковать ему, в чем состоит
истинное достоинство и
красота поэтических произведений.
Поэтому
истинное произведение искусства не может оставаться замкнутым только в себе, в своей действенности оно зовет к жизни в
красоте и пророчественно свидетельствует о ней.
«Здоровый ребенок родится на свет вполне удовлетворяя тем требованиям безусловной гармонии в отношении правды,
красоты и добра, которые мы носим в себе… Во всех веках и у всех людей ребенок представлялся образцом невинности, безгрешности, добра, правды и
красоты. Человек родится совершенным — есть великое слово, сказанное Руссо, и слово это, как камень, останется твердым и
истинным».
Но эстетизм не верит в реальное претворение; преображение этого мира, в уродстве лежащего, в
истинный мир
красоты, в
красоту как сущее.
Жизнь, какая есть здесь, на земле, со всеми ее радостями,
красотами, со всею борьбой разума против тьмы, — жизнь всех людей, живших до меня, вся моя жизнь с моей внутренней борьбой и победами разума есть жизнь не
истинная, а жизнь павшая, безнадежно испорченная; жизнь же
истинная, безгрешная — в вере, т. е. в воображении, т. е. в сумасшествии.