— Ка-а-к! — вскрикнула вдруг, опомнившись, Катерина Ивановна и, точно сорвалась, бросилась к Лужину, — как! Вы ее в покраже обвиняете? Это Соню-то? Ах, подлецы, подлецы! — И бросившись к Соне, она, как в тисках, обняла ее
иссохшими руками.
— Это я, моя родная дочь! Это я, мое серденько! — услышала Катерина, очнувшись, и увидела перед собою старую прислужницу. Баба, наклонившись, казалось, что-то шептала и, протянув над нею
иссохшую руку свою, опрыскивала ее холодною водою.
Никто не произнес больше ни слова. На реке, в траве и в кустах, точно силясь перегнать и заглушить друг друга, неумолчно кричали лягушки. Полукруглый месяц стоял среди неба — ясный, одинокий и печальный. Старые ветлы, зловеще темневшие на ночном небе, с молчаливой скорбью подымали вверх свои узловатые,
иссохшие руки…
— Васенька, родной, василечек ты мой, это ты? — воскликнула она и положила дружески
иссохшую руку на плечо жирного цыгана. — Как мне забыть тебя!.. То ли ты для меня сделал? вынес моего сожителя, хворого, безногого, из полымя, как случился у нас пожар…
А странник все далее и далее. Еще долго видел он голубое небо своей родины, в которое душе так хорошо было погружаться, горы и утесы, на нем своенравно вырезанные, серебряную бить разгульной Эльбы, пирамидальные тополи, ставшие на страже берега, и цветущие кисти черешни, которые дерзко ломились в окно его комнаты. Еще чаще видел он во сне и наяву дрожащую,
иссохшую руку матери, поднятую на него с благословением.
Софья Николавна с горячностью обняла отца, целовала его
иссохшие руки, подала ему образ, стала на колени у кровати и, проливая ручьи горячих слез, приняла его благословение, «Батюшка! — воскликнула с увлечением восторженная девушка, — я надеюсь, с божьею помощью, что чрез год вы не узнаете Алексея Степаныча.
Неточные совпадения
Соня упала на ее труп, обхватила ее
руками и так и замерла, прильнув головой к
иссохшей груди покойницы. Полечка припала к ногам матери и целовала их, плача навзрыд. Коля и Леня, еще не поняв, что случилось, но предчувствуя что-то очень страшное, схватили один другого обеими
руками за плечики и, уставившись один в другого глазами, вдруг вместе, разом, раскрыли рты и начали кричать. Оба еще были в костюмах: один в чалме, другая в ермолке с страусовым пером.
Вот особенно одна с краю, такая костлявая, высокого роста, кажется, ей лет сорок, а может, и всего только двадцать, лицо длинное, худое, а на
руках у нее плачет ребеночек, и груди-то, должно быть, у ней такие
иссохшие, и ни капли в них молока.
— Каково же будет вам, — говорил Фома, — если собственная ваша мать, так сказать, виновница дней ваших, возьмет палочку и, опираясь на нее, дрожащими и
иссохшими от голода
руками начнет и в самом деле испрашивать себе подаяния?
С треугольной шляпой подмышкой, придерживая дрожащей
рукой непослушную шпагу, вошел он, едва переводя дух от робости, в кабинет больного старика, некогда умного, живого и бодрого, но теперь почти недвижимого,
иссохшего, как скелет, лежащего уже на смертной постели.
Услышав близкий шум, он повернулся лицом к Милославскому, ласково протянул к нему
иссохшую свою
руку и произнес слабым голосом...
Так, Екатерина явилась на престоле оживить, возвеличить творение Петра; в Ее
руке снова расцвел
иссохший жезл Бессмертного, и священная Тень Его успокоилась в полях вечности; ибо без всякого суеверия можем думать, что великая душа и по разлуке с миром занимается судьбою дел своих.
Мужики неподвижны, точно комья земли; головы подняты кверху, невесёлые глаза смотрят в лицо Егора, молча двигаются сухие губы, как бы творя неслышно молитву, иные сжались, обняв ноги
руками и выгнув спины, человека два-три устало раскинулись на дне
иссохшего ручья и смотрят в небо, слушая Егорову речь. Неподвижность и молчание связывают человечьи тела в одну силу с немою землею, в одну груду родящего жизнь вещества.
У Феодора не было ничего; бедность грозила ему своими худыми
руками, посиневшими от стужи,
иссохшими от голода; никто не подавал ему милостыни; на последние деньги купил он молока младенцу, сам питался кореньями и морскими раковинами… «И хождаше по пустыне скитался, очерне же плоть от зимы и зноя, и очи потемнеша от горького плача, и живяша со зверьми», этими словами описывает мартиролог его жизнь.
Это была бабушка, ослепшая от слез после побега моего отца из аула. Бабушка протянула ко мне слабые старческие
руки и стала водить пальцами по моему лицу, ощупывая каждую черту. Ее лицо, вначале бесстрастно-внимательное, какими бывают лица слепых, вдруг озарилось светом, счастливой улыбкой. Из незрячих глаз полились слезы. Она обхватила
руками мою голову и, прижав ее к своей
иссохшей груди, восклицала, подняв угасший взгляд к небу...
Дрожащими
руками схватила она послание и прижала к
иссохшей груди; потом посмотрела на него, любовалась им и спрятала на груди, ощупывая, хорошо ли ему тут будет.
Худенькое,
иссохшее от лихорадки тельце ребенка задрожало, забилось в ознобе. Несчастная мать кинулась к дочери, обхватила ее своими трепещущими
руками и старалась отогреть своим теплым дыханием.
Близ походного кухмейстера стоял почтенный старец Айгустов, опиравшийся
иссохшими жилистыми
руками на палаш.